Дневник. 2006 год.

У меня всегда было сложное отношение к Вишневской и Растроповичу. Я не мог понять их ненависть к Советскому Союзу, к той эпохе. Но за последнее время что-то стало меняться. Что же делать? Случившееся не отменишь, да и возвращать прошлое не надо, я уже не хотел бы жить в то время. Надо совершенствовать свое время, а что случилось – то случилось. Это не заговор, а движение истории, недоработки предыдущего режима.

На премьере Вишневскую встретили аплодисментами. Но ожидаемой толпы не бы­ло, несмотря на присутствие Сокурова. Я вообще не знаю – на что можно поднять московскую публику – на «Мадонну» она не подня­лась, в театр на серьезные вещи она не ходит… Были сво­бодные места.

Фильм построен как интервью двух мировых звезд Сокурову. Потом его комментарий. Иногда комментарий не проходит. Среди прочего показали золотую свадьбу Ростроповича и Вишневской. Огромный зал ресторана Метрополь, столы, заваленные ландышами. Сколько же здесь было ландышей! Наверное, оборвали все Подмосковье. Официанты в белых камзолах. За круглым центральным столом короли, несколько принцев, ми­нистр культуры. Ну что же – такой итог жизни, до некоторой степени публичной, умение распорядиться талантом и богатством, которое принес талант. Показали трехэтажный дом в Петербурге, собственно там, среди золота и картин происходит основное дейст­вие. Нашему народу, привыкшему к бескорыстию искусства, понять это бу­дет трудно. Зачем людям, плывущим всю жизнь в мире прекрасных идей и прекрасных звуков, это нужно? Ну, а зачем мне нужно все время пере­страивать дачу и копать огород?

11 октября, среда. Свой роман я будто высекаю из камня, видимо, мне уже скуч­но, нужен все больший и больший крен в чистую литературу. Вот уже с некими героинями добрался до деканата… даю Шек­спировские имена: Гонерилья, Регана. Практически, осталось две сце­ны: дотянуть до аудитории и показать защиту, процесс защиты. Я опять ду­маю о спасительной задержке письма. Вот уже появилась мысль о раз­нице художественного и научного темперамента. Даст Бог, может быть, всё и получится. Утром читал только что вышедший в «Русском колоколе» свой Дневник, а к трем часам пошел на семинар к академику. Такая тос­ка бывает оттого, что ты как бы самодостаточен и никому не ну­жен, даже книги порой не добавляют нового и оригинального знания. И такая радость, что в 70 лет ты можешь чему-нибудь научиться! Пётр Алексеевич говорит уже не так легко и свободно, как раньше, но мысль держит как железный сол­дат, четко и ясно. Казалось бы, много знакомого, привычного, из учеб­ника, но всё это обрастает поразительными добавлениями и цитированием. Академик, по-моему, знает наизусть почти всю поэзию xx века. Проблема языка, науки и проблема литературы – это еще и проблема художествен­ной функции, где эта функция начинает хромать, нужно снова искать баланс художественного и информационного. Я последнее время много думал о многословии как о некоем существенном признаке литера­турного текста. Но, оказывается, не только я об этом думал: как скрывают лишние слова суть потайного естества, царицу нитку: «и Винокуров нам давно сказал, что лишнее дано, необходимо даже!» Слава тебе, старый профессор, что ты нам об этом напомнил. Вот это «лишнее» и сидит во мне, как заноза.

Традиционно профессор покормил обедом.

Читаю Рейнольдса, про Чехова. Как много, оказывается, у Чехова возникло в детстве, например, этот жесткий Лопахин в «Вишневом саду». Я подозревал, что у Чехова было трудное детство, но оно было и чрез­вычайно самостоятельное. Отец Дзержинского преподавал у Чехова в гимназии. Мир определенно закруглен.

Пришла, как обычно по средам Литературка. После смешной заметочки о В.П. Смирнове я стал тщательнее смотреть колонку с новостями. И не ошибся.

17 октября исполняется 75 лет Анато­лию Игнатьевичу Приставкину – известному писателю и общественному деятелю, в недав­ние времена председателю Комиссии по поми­лованиям.По его представлениям было помило­вано немало осуждённых. Творческая деятель­ность литератора началась в Сибири, откуда в се­редине 70-х Анатолий Приставкин перебрался в Москву. Его творчество было посвящено рабочему классу, великим свершениям социализма, а в годы перестройки получила известность повесть писателя «Ночевала тучка золотая», рассказывающая о различных эпизодах депортации чеченского народа. Повесть была написана с модных тогда перестроечных позиций. За это произведение писатель был удостоен в 1988 году Государствен­ной премии СССР. Сегодняшняя деятельность писателя вызы­вает интерес не только общественности, но и коллег. Стал ши­роко известен роман Андрея Мальгина «Советник президента», прототипом героя которого, очевидно, стал сегодняшний юби­ляр. Одним словом, поздравляем!»