Сроки: собачники - 9 лет, организаторы несостоявшегося убийства - 4 года, высокопоставленный взяточник - четыре года. Выгоднее брать взятки, нежели травить людей собаками. 25 июня, четверг.Витя, как всегда, неслышно поднялся часа в четыре и снес оставшиеся вещи вниз, к машине, я в половине пятого. Кроме кучи железок, в том числе и моего последнего подарка бензиновой пилы, Витя везет еще и клетку с попугайчиками и целую сумку игрушек, которые остались после зимнего пребывания Лены с дочкой. В шестом часу, присев от загрузки на задние колеса, с огромным холодильником на крыше машина отвалила. Я опять не выдержал и заплакал. Витя обещал через каждые два часа присылать мне сообщения. Что, в общем-то, и делал. Сейчас, когда я пишу эти заметки, он уже проехал Владимир и Нижний Новгород. Дай Бог ему удачи и счастья.Заснуть я, конечно, сразу не смог, а принялся и долго читал дневники Михаила Кузмина за 19З4 год, его последний год. Книжка эта у меня уже давно, но как-то первоначально она мне показалась вычурной, с какими-то отдельными фрагментами ранних воспоминаний. Но прочел предисловие неизвестного мне Глеба Морева, написанное в Иерусалиме и Петербурге, и пошло, пошло. Сразу же надо отметить грандиозный аппарат примечаний, увлекающий меня не менее текста. Здесь же я встретился со многим для меня новым, ранее казавшимся совершенно иным. Ну, например, Вячеслав Иванов и его башня. Мне все время казалось, что на башне встречались ровесники, молодые люди и в не очень большом числе, фамилии все, впрочем, известные. Но, оказывается, людей бывало почти до ста, и хозяину и хозяйке было уже или под сорок или даже за сорок. Здесь же совершенно невероятный портрет Диотимы, хозяйки . «К тому времени, когда я познакомился с Зиновьевой, ей было года сорок два. Это была крупная, громоздкая женщина с широким (пятиугольным) лицом, скуластым и истасканным, с негритянским ртом, огромными порами на коже, выкрашенным, как доска, в нежно-розовую краску, с огромными водянисто-белыми глазами среди грубо наведенных свинцово-пепельных синяков. Волосы едва ли натурального льняного цвета, очень тонкие, вились кверху вокруг всей головы, делая ее похожей на голову медузы или, более точно, на голову св. Георгия Пизанелло. Лицо было трагическое и волшебное, Сивиллы и пророчицы». Но каков и портрет! Я ведь всегда стараюсь работать на несколько фронтов - обязательно зачитаю эту цитату своим студентам.«Женат он был на Л. Д. Зиновьевой; Аннибал прибавлена для затейливости, едва ли не самозванка. Она была сестрой петербургского предводителя дворянства, и чтобы избежать семейного гнета, фиктивного обвенчалась с репетитором своих братьев Шварсалоном и уехала за границу, чтобы там учиться пению». Вот теперь мне много стало ясно, но опять возникают подробности, которые царствуют в литературе. Ясно, и материальное обеспечение башни, и цели, я пропускаю, личную часть, разъезд со Шварсалоном, брак, не вполне законный, с Ивановым, жизнь в Италии, возвращение в Москву. «Как бы то ни было, они не понравились москвичам, москвичи им, и Ивановы перебрались в Петербург. Воспользовавшись отсутствием Мережковских, им удалось стать одним из главных, если не единственным, литературным центром». Но, наверное, все же не из-за своих чисто литературных достоинств привлекла меня фигура Кузмина, писателя в известной мере незаслуженно отодвинутого в сторону… Впрочем, я тоже отодвинут.Мой телефон тоже уже много дней молчит.Вечером, после внезапного звонка Лени Колпакова, я пошел в театр Российской Армии на премьеру новой пьесы Юры Полякова. Премьера в Малом зале. Название чрезвычайно удачное и кассовое - «Одноклассники». Зал был переполнен, публика встретила спектакль, поставленный Борисом Морозовым, с энтузиазмом. Овация была могучая, но не продолжительная. Содержание, встреча одноклассников через двадцать лет в день рождения одного из ровесников, изувеченного в Афганистане. Работа очень значительная, но иногда из-за предсказуемости и просчитанности ходов становилось неловко. Я бы подобное писать не стал, но восхищаюсь, особенно на фоне сегодняшней драматургии. Пьесу, наверняка превратят в сериал, и пойдет он очень успешно. Юра большой специалист по вкусам публики. Здесь в героях учительница, почти порнозвезда, олигарх, священник, бомж-поэт, еврей-эмигрант. Полный, социально сбалансированный набор, есть даже характеры, но очень одномерные. Много разговоров о некоем в школьные годы изнасиловании или просто легкомысленном поведении героини, вокруг этого много разговоров. Самый интересный и прописанный образ - олигарх.26 июня, пятница.Утром шла аттестация первого курса. БНТ не было, он уехал на какую-то конференцию в Грузию. Вел аттестацию Мих. Юр. Общее впечатление довольно грустное. Это на фоне недостатка абитуриентов. В институте все успокаивают себя «демографической ямой», но я говорю, что и ГИТИС, и ВГИК, и все театральные институты, несмотря на эту виртуальную яму, абитуриентами переполнены. Мы проигрываем в средствах массовой информации, в популярности, на телевидении, об институте почти забыли.В какое-то временное окно успел сбегать в «Российский колокол», отдать вычитанную верстку шестой главы и статью о театре Гоголя. Хорошо, что в статье есть ранее не вошедший фрагмент о «Портрете» у Бородина.Хорошо бы завтра, коли сегодня закрыл все долги с дневником, посидеть хоть чуть-чуть над романом.1 июля, 2009, среда.В 16. 10 Ашот - он вечно сидит в Интернете - прислал сообщение: «Ушла Зыкина. Вот это горе». Вот это действительно для меня горе, несравнимое ни со смертью Майкла Джексона, по поводу которой три дня не умолкая говорит телевидение, ни даже со смертью Янковского. «Опустела без тебя земля». Много за ней было слабостей, в том числе, она когда-то сняла свое имя из обращения «Слово к народу», и власть любила, но всю широту и исконность нашей земли она умела выражать и выражала. Вот это горе. А так бодра совсем недавно была на своем юбилее, казалось, жить будет еще долго.С раннего утра сидел над предисловием к книге А. Ф. Киселева, кажется, вошел в ритм, написал первую часть, теперь надо перечитать монографию о Федотове, мою старую рецензию и попробовать все это облагородить. Для предисловия к книге материал этот очень многомерный и серьезный - с этим не поиграешь. Все время, пока писал, думал, что за жизнь мне удалось все же, как и В. С., создать свой стиль - только это и позволяет вмоём возрасте довольно свободно писать, стиль, который всегда говорит еще и о себе самом, об авторе. Может быть, такая субъективность и не так хороша, но мне подходит. Чтобы не выписывать отдельных цитат, наверное, впишу сюда начало этого предисловия. Сегодня, кстати, по телефону разговаривал с Верой Константиновной и объяснял ей, что, выписывая что-то или что-то вставляя в тексты, я в первую очередь веду какой-то свой сегодняшний бой. Но что поделать, если я часто веду его чужими руками. Письмо мое, кажется, Вера Константиновна еще не получала.2 июля, четверг.Три раза возвращался домой за недостающими документами, но все же добил - сдал заявление в БТИ района на улице Кржижановского, чтобы мне оформили необходимые бумаги для введения меня в права наследства. Теперь, когда я на боевом отрезке, все чаще раздумываю, кому оставить все довольно большое имущество. Ясно уже одно - библиотеку, архив, дачу в Обнинске и, наверное, авторские права, С. П., а вот квартиру - это семейное достояние - младшему сыну Валеры Алексею, дачу в Сопово племяннику Валерию, машину Вите и кому-нибудь из них мой гараж на Белорусской. Но к заявлению в БТИ. Вчера с Леной долго говорили о советской и немецкой бюрократии. Она рассказывала, как у них дело обстоит с тем, что мы называем лечащим врачом. Там пациентов быстро разбрасывают по кабинетам, и с каждым занимается сначала сестра: жалобы, анализы, история болезни, а потом на пять-десять минут заходит, переходя из одного кабинета в другой, врач и немедленно все решает. Анализы у больных берут и уже потом пересылают в лабораторию. В смысле медицины человек не чувствует себя оторванным от человеческого ухода и внимания. Дома престарелых и инвалидов в Германии тоже не такие страшные заведения, как у нас, по крайней мере, там не привяжут старика полотенцами к постели. Я высказал мысль, что у нас человек, еще только готовясь соприкоснуться с какой-нибудь чиновничьей иерархией, уже поджимается и готовится быть оскорбленным и виноватым.Я все это написал только для того, чтобы во имя справедливости сказать, что если бы не моя растяпистость, - я забывал взять то один, то другой документ, казавшийся мне совершенно не нужным, - я бы все покончил за тридцать - сорок минут. Сначала, перед открытием БТИ, толпа перед дверью меня просто испугала, но потом всем раздали талончики, и очередь немедленно начала рассасываться по соответствующим окнам. Я взял с собой ворох газет и том Пушкина с его статьями и обзорами и приготовился всласть почитать, но не тут-то было, через пятнадцать минут меня уже вызвали. Ай да Лужков со своим требованием «одного окна», а ведь наладили. Все, естественно, платно, но у каждой девушки компьютер, ксерокс, телефон, каждая знает дело. Может быть, не все так безнадежно…А не устроить ли мне службу одного окна в романе?Потом уже, когда ездил, разведывая ближайшие переулки, с улицы Кржижановского домой и обратно, слушал радио. Есть одна любопытная новость. Вроде бы Китай чуть наезжает на нас по поводу Черкизовского рынка. Его оборот сопоставим с нашей же торговлей оружием - около пяти миллиардов. Естественно тут, же вспомнил открытие в Турции отеля рыночным олигархом Исмаиловым и присутствие на том открытии все того же быстрого и настойчивого Лужкова.Каждый день что-то стараюсь делать для главной моей работы - хотя бы дневники, или вношу редактуру по тексту, который просмотрел Апенченко. Но я-то знаю, что подбираюсь к седьмой главе, она не дает мне покоя.К четырем поехал на Рылеева в стоматологическую поликлинику. Оказалось, что уже никакого отношения эта роскошная и, как чуть позже выяснилось, очень дорогая лечебница к своей альма-матер, в подвале которой она поселилась, не имеет. Я полагаю, что взаимоотношения там союзнические и не без материальной заинтересованности. В платной поликлинике, которая в моем дворе и где я, собственно, лечу зубы всю жизнь, ушла в отпуск Элла Ивановна. Для человека в возрасте это трагедия, если он теряет связь со своим зубным врачом. Только за консультацию ортопеда, как мне сказали по телефону, в этой новой лечебнице с меня возьмут почти тысячу рублей. Но все оказалось совсем не так, как я предполагал. Дорогое - это еще и не очень плохое. Осматривал меня молодой врач, который сказал, что советует мне только подлечить зубы и тотально пока не вмешиваться, «зубки», как говорил он, могут шататься, но они пока держатся, а что будет дальше, никто не знает. Поступил в высшей степени порядочно. Я хотел было поставить здесь же пломбу, но каждая пломба в этом храме хирургических перчаток стоит 5 с лишним тысяч рублей. Это почти моя бюджетная месячная зарплата. Буду, наверное, ждать возвращения Эллы Ивановны.3 июля, пятница.Утром все же выполнил свой старый, тянувший меня долг. В свое время, незадолго до смерти В. С., я очень радовался, когда ей выписали большую партию бесплатного рекармона, и привез его домой. Эти пачки, каждая стоимостью чуть ли не по шесть тысяч, заняли у меня треть холодильника. Первое время после смерти В. С. я ничего не хотел касаться, но тогда же решил, что лекарства надо бы отвезти в больницу. А потом все затянулось в трясину неотложных обязательств.Довез меня до больницы, как всегда, Анатолий. Он по дороге жаловался на то, как протекает его бизнес. Записываю я все это не оттого, что плохо моему соседу, а оттого, что, видимо, это общая тенденция, и радоваться здесь нечему. Небольшой бизнес рушится, а бизнес серьезный, чтобы спасться самому, готов согласиться с исчезновением малого. Если в тему, то в одной из последних газет я прочел, что русский туризм, т. е. наш выезд за рубеж, уже сократился на 25 процентов, а по миру количество туристов-путешественников сократилось на 10 процентов. Но иногда, когда я слушаю истории про падение бизнеса, я думаю, что это месть за его прежнюю спесь. Ведь в основном почти любой бизнес у нас основан на неуплате налогов государству и в первую очередь рассчитывает на это. А ведь это каким-то образом касается и меня.В больнице, пока шел от проходной к корпусу, вдруг на мгновение почувствовал себя моложе, и даже показалось, что и Валя жива, а я просто иду к ней, как всегда, на ежедневное свидание. Оказывается, когда она была жива, а я ежедневно, теряя из жизни шесть часов, ездил к ней в больницу, вот тогда я и был счастлив.Все очень мало изменилось, и все, после рассказов Елены о медицине в Германии, показалось мне не очень убедительным. В отделении нефрологии лекарство у меня не взяли, сказали, что рекармон, с его баснословной стоимостью, в больничной аптеке пока есть, и, следовательно, даже хранить его в местных холодильниках страшно: а вдруг начнется проверка! Но люди там бесхитростные, жизнь их приучила ко многому, поэтому с полным знанием дела мне сказали: а чего вы, дескать, принесли, надо было дать в какой-нибудь газете объявление и продать за полцены.По коридору не пошел, не захотел взглянуть на палату, где лежала В. С. Слишком велико было бы разочарование - она из палаты не выйдет. Обычно она еще по походке узнавала, когда от лифта я шел по коридору. Дверь в ее палату всегда была открыта.Наверху, на седьмом этаже на диализе, меня, оказывается, все еще помнят. Дежурная девушка на рецепции безошибочно меня назвала: «муж Ивановой». Встретился с Шило, передал коробки с лекарством ему, на нескольких коробках уже был просрочен срок годности.Вот из Пушкина, которого читаю в метро, не подряд, а выбирая, сообразуясь с моментом. Он рассуждает о Французской Академии и об академиках.«Скриб в Академии, он занял кресло Арно, умершего в прошлом году.Арно сочинил несколько трагедий, которые в свое время имели большой успех, а ныне совсем забыты. Такова участь поэтов, которые пишут для публики, угождая ее мнениям, примеряясь к ее вкусу, а не для себя, не вследствие вдохновения независимого, не из бескорыстной любви к искусству!»Наверное, здесь есть что-то и справедливое - «не примеряясь ее вкусу». Это ведь относится ко всем видам искусства. Неужели и Дашкова рассчитывает с ее десятками и десятками книг на долгую память, и наши эстрадные звезды-певцы, которые рассуждают о своем «творчестве» тоже думают о чем-то подобном?Вечером вместе с Леной пошли в театр. Андрей Порватов с необыкновенной обязательностью заказал мне билеты в театр Маяковского. Это оказался «Ревизор». Интересно, почему с такой праздничностью и желанием я хожу на знакомую-перезнакомую классику? И хотя, кое-что в спектакле меня не устроило, некоторая отсебятина и легкие «добавки», я получил необыкновенное удовольствие, сидя на своем первом ряду. Играли опять С. Немоляева и А. Лазарев. Немоляева все же по своему обыкновению чуть пережимала, но все равно они оба мне чрезвычайно понравились - выдающаяся работа. Совершенно нов Хлестаков - Сергей Удовик и неожиданно обаятелен Осип - Алексей Фатеев. Да и нет ни одного актера, который играл бы плохо - академия. Абсолютно нов, хотя и чуть выбивается по стилистики, финал - декорации падают и на мгновенье все персонажи - в чем мать родила. Обнажается человеческая сущность.Вечером, после театра, приехал племянник Лены Дима Хазарашвили, довольно долго разговаривали и о Грузии, и о нашей медицине. Лена, сделавшая в Германии несколько операций, прямо сказала, что, не окажись она в этой стране, она бы пропала. После гипертонического криза на обследовании сразу установили рак почки и немедленно оперировали. Димин отец, брат Лены Виктор, который тоже в Германии, оперирован, чтобы сохранить ему жизнь и работоспособность, одиннадцать раз! Последний раз ему поставили металлический тазобедренный сустав. Бегает, ездит на велосипеде. Я представляю, сколько бы надо было ходить у нас и клянчить, и давать взяток, чтобы более или менее успешно сделать подобную операцию.4 июля, суббота.Утром, еще до того, как повез Лену на аэродром, дозвонился до Натальи Евгеньевны. После того, как я написал первую часть вступительной статьи к книге Киселева, я вдруг обнаружил, что совершенно запамятовал, какую из своих монографий Киселев мне дарил: обе - и об И. Ильине, и о Федотове - Александр Федотович предполагает поставить во второй части издания. Но, к счастью, Наталья Евгеньевна только вчера вернулась из отпуска и обрадовала меня. В книге будет Федотов. Ну, слава Богу, тогда все почти готово, в «Российском колоколе» года два назад я об этой монографии писал.В Обнинске начал с того, что сразу же сел читать свою старую статью и тут же обнаружил, что надо менять тон, интонацию: одно дело - рецензия, а другое - предисловие к книге. Но ведь дополнительные усилия и работа всегда открывают и новые возможности. Сразу же возникла мысль, что теперь то, после того, как после Фадеева почти написал вступительную статью и о русских философах, почти сложилась и моя книга об искусстве и литературе. Осталось только придумать заголовок. Теперь только бы войти в рабочий ритм.К моему удивлению, огурцы, которые без поливки простояли свыше недели, хотя особенно и не выросли, но и не завяли. Устроил большой полив в обеих теплицах, немножко нехотя подвигал мебель наверху в комнате В. С. и довольно долго тупо смотрел по телевидению «Максимум». К тому времени, когда передача началась, Лена уже долетела.Перед сном чуть-чуть почитал Пушкина. Опять поразился, как мало мы знаем, считая себя знатоками русской литературы. Удивительная картина разворачивается, когда читаешь пушкинские статьи и заметки. Сколько всего было написано, а ведь все гусиным пером, без пишущей машинки и компьютера. Вот уж поистине был раб письменного стола, и у этого гения, этого счастливца славы и удачливого поэта жизнь была совсем не легкой и безоблачной. Положим, известно, что к концу жизни начали вечно недовольные и завистливые современники пописывать, что наше все «исписалось», стихи для современников стали скучноваты, появились новейшие кумиры, но ведь, оказывается, и в более ранние времена нападали. Даже «Онегина» приходилось защищать и отбиваться от критиков. Ах, этот румяный критик мой! Но это еще и пример, как постоянно надо держать свое имя на публике. 5 июля, воскресенье.Дневник почти не пишется, нет стимулов, а мои собственные «дневниковые» жалобы на здоровье и бытовые переживания кажутся мелкими. Мне бывает интересно, когда я окружен общественными интересами. Вспомнил один разговор, который произошел у меня с Николаем Ивановичем Рыжковым. Я тогда дохаживал последние месяцы своего ректорского срока, и Н. И. с некоторой горечью сказал мне, как быстро я могу быть забытым, уйдя с должности. Тогда же я подумал, что Н. И. недооценивает, что я еще и писатель. Ну и что, могу сказать я сейчас? Спектр моих интересов сузился, востребованность личности тоже почти ушла.Утро хмурится, пришло похолодание, температура не больше двенадцати-пятнадцати градусов. Дача действует на меня благотворно, единственная возможность ввести себя в рабочее состояние - это чем-нибудь заняться. С 8 утра и до двух дня, когда поехал встречать на станцию С. П., который едет с сыном, занимался уборкой. В первую очередь собрал два серванта в комнате у В. С., куда я почему-то практически не заглядывал весь последний год. Постепенно здесь появляется вся обстановка, окружавшая ее в Москве. В следующий раз расставлю ее книги и разложу безделушки и посуду.Приехал чуть похудевший и загоревший С. П. Самые большие перемены я увидел в Сереже-маленьком, моем крестнике. Еще в прошлом году это был полноватый и рыхлый паренек, до некоторой степени даже инфантильный. Теперь он вытянулся, похудел, в лице и повадках появилась мужская резкость. Да и в характере Сережи ничего уже не осталось детского. Он во многом разбирается, очень интересно рассказывает о крымских делах, о президенте Ющенко и премьер-министре Тимошенко. Сережа очень похож на покойную мать, та же жертвенность на этом вполне юношеском лице. Дай бог ему другую судьбу. С удовлетворением отмечаю: не терпит никакой критики отца.Сергей Петрович очень интересно рассказывал о своем путешествии в Крым вместе с Володей и Машей. На Украине все значительно дешевле, чем у нас. Но наши отдыхающие, которых на одну треть меньше, чем в прошлом году, ждут каких-то снижений цен на продукты, жилье и услуги. А очень бедные украинцы, по своей жадности, ничего не снижают, об этом расходятся слухи, народ в раздумье, ехать или не ехать, а и от этого, как всегда, страдает больше неимущая Украина. Бензин там, в пересчете на отечественные деньги, стоит под тридцать рублей за литр. Но самое интересное в рассказе С. П. - это и наши и украинские таможенники и пограничники. Уже на первой, нашей же границе, когда только ехали в Крым, выяснилось, что у Маши не сменена фотография в паспорте. Но первая же наша бодрая таможенница-пограничница, чуть для кокетства повыделывавшись, все уладила за 2. 000 рублей, при этом подбодрила: «ну, у украинцев все вопросы решаются за деньги». На обратном пути ребят все же на нашей границе ссадили, и Маша поехала к себе куда-то в Знаменку переклеивать на паспорте фотографии, а Володя не решился оставить ее одну. Но самое занятное, что опять украинцы Машу снова за тысячу рублей пропустили, на этот раз бдительными и неподкупными оказались русские таможенники.Откуда у них такая стойкость? Тут я вспомнил некоторые свои перипетии с украинскими молодцами, когда лет десять назад ездил в Киев и совершенно искренне удивился, как оба государства так долго могут терпеть эти безобразия на своей границе. Кому, собственно, это выгодно?Вечером, так как всю неделю не смотрел телевизор, вперился сначала в «Максимум», в надежде увидеть что-нибудь социально значительное, а потом в «Основные события за неделю». В «Максимуме» сегодня почти ничего занятного, кроме лихого интервью ведущего с одним из руководителей Пенсионного фонда. В результате его (пенсионщика) действий, которые вроде и не назовешь воровством, где-то в провинциальных банках затерялся один миллиард рублей, и ничего… А вот «События» были полны самого разнообразного. Показали и Черкизовский рынок, который временно закрыли, но который наверняка откроют, посокрушались, каким образом там оказалось нерастаможенным китайского товара на два миллиарда рублей, как эти товары туда попали? С какой стороны России? Неужели через Северный полюс или через Чукотку? Вопроса, кому это выгодно, задавать смысла нет. На Северном Кавказе опять идут какие-то бои. Американский президент Обама едет в Россию. Все это мы внимательно втроем просмотрели и прослушали. Но перед «Событиями» случился маленький инцидент. Когда я еще только включил телевизор в ожидании событийной передачи, то довольно быстро обнаружили, что идет какой-то жуткий сериал, в котором сын живет с матерью и еще кого-то все время колет какими-то шпильками. И я, и С. П. пришли в шок от такого, да еще и при Сереже. Наперебой старались Сережу отвлечь от экрана. Мне кажется, ничего подобного не должно идти по программам до двенадцати ночи, взрослым неудобно и за телевидение, и перед детьми.6 июля, понедельник.Встал в седьмом часу, дождался, когда через час встанут С. П. и Сережа, и все мы под проливным дождем уехали в Москву. Маленький Сережа, мой крестник, весь день сидел в бывшей Витиной комнате, спал, смотрел телевизор и читал «Преступление и наказание». К этому чтению он относится серьезно. Я целый день до глубокого вечера сидел над предисловием к книге Киселева. Президент Обама уже в Москве, уже передали, что возможны затруднения для автомобилистов в районе Кутузовского проспекта и Рублевки.Правда, в середине дня пришлось сходить в нотариальную контору: вернувшись из Турции, С. П. уже не повезет Сережу сам обратно в Крым, а по доверенности отправит с одной из родственниц. 7 июля, вторник.Утром все же поехал, потому что душа болит, в институт. Как там приемные экзамены? Оказалось, в институте идут еще и экзамены по ЕГЭ. Как обычно в таких случаях, мы всего боимся, кафедры все запечатаны, даже машину на территорию не пропускают. Все это вызвано предположением, что любой абитуриент может опротестовать результаты простым аргументом: мне, дескать, помешали. Тень в дверях, хлопок двери в машине за окном. Народ этот, а особенно мамаши, изобретательный.В приемной комиссии, кроме Л. М. и трепетной, как лань, Оксаны - ее трепетность я еще помню по выборам - оказалась еще «наблюдатель»: Ольга Ивановна Латышева. Несколько позднее мы с нею разговорились о самом разном: об экзаменах, об уходе с поста директора департамента образования в правительстве Москвы Л. И. Кезиной. Именно Ольге Ивановне принадлежит афоризм, который я с удовольствием вставляю в свои тексты: «Хорошо умереть с чистой совестью». В два часа все закончилось, немножко посидел на кафедре - и домой. Здесь сразу же вгрызся не в телевизор, а в книгу, в новый зарубежный роман, который мне оставил С. П. От него пришла эсэмэска - долетели благополучно, но жарко и влажно. Опять заезжал на Донское кладбище к В. С. и маме. Они обе мне постоянно снятся. И теперь любое свое нездоровье я сразу соединяю: ждут. Практически уже примирился с естественностью мысли о смерти. Наверное, Бог и дает иногда довольно продолжительную жизнь, для того чтобы ты мог свободно примириться с ее окончанием. Но слишком легко я прожил эти годы, какова будет смерть, смертный час. Вот она расплата за жизнь без детей. 8 июля, среда.Оторваться от романа Финдлянда «А если копать поглубже» просто не могу. Во-первых, про театр, во-вторых, новая для меня, как для теоретика и практика, романная форма, а в-третьих, сама незамысловатость содержания - небольшая семья, вместе с гостями и домработницей охвачена незамысловатым, но захватывающим действием. Если бы только прочесть теперь это на английском языке! Меня всегда волнует тайна перевода: что видим мы, не читатели подлинного языка, а что в романе воспринимает подлинный читатель. Слова корявые, но мысль, кажется, понятна. Но вот удивительное свойство этого увлекательного и крепкого романа: в отличие от романа русского, ничего не хочется выписывать.Часиков в одиннадцать, - все время отсрочиваю момент, когда надо садиться за компьютер и компоновать темы этюдов к экзамену, - взялся за очередной разбор стола В. С. Не нашел ордена Ленина, который у меня хранился. Это память от дяди Феди, возможно, он пропал после моих многочисленных за последнее время гостей или пропал вместе с ними, но странно: никогда у меня ничего не пропадало. Правда, наткнулся на рукопись книги В. С. Рукопись эта отвергнута, забракована редакцией. Прочел рецензию, смысл которой тонет в наукообразности. На конверте, в котором рукопись пришла, стоит адрес улицы Строителей. А я об этом не знал: В. С. умела переживать внутри себя свои поражения и никого не вмешивала в свои трудности. Там же в ящиках нашел кое-какие вещи, оставшиеся от мамы и даже тети Вали. Кому это после моей смерти будет нужно? Поразил меня флакон духов «Коти Лориган», которому уже более ста лет, он, по преданию, куплен до революции: на дне несколько капель густой темно-коричневой жидкости. Но пахнет все той же сладковатой дореволюционной женственностью. Это, пожалуй, единственная живая для меня память прошлого.Семинар прозы1. Тема одного из Всемирных Русских Соборов - «Бедность и богатство». Что бы Вы сказали, если бы Вам предоставили слово на Соборе?2. Гений ли Майкл Джексон?3. День из жизни телефонной будки.4. Пришвин: в лесу я стараюсь ходить тихо.5. Интернет - океан жизни, ее сточная канава или Паутина?6. Кризис. Чтобы выжить, вы вынуждены согласиться на странную работу… 7. Пожар Москвы 1812 года в воспоминаниях очевидца.8. В смуте честь сохранить.Семинар публицистики1. «Вот стихи, а все понятно - все на русском языке», - так завершил свою поэму «Василий Теркин» А. Твардовский. Зачем он подчеркнул значение русского языка во время ВОВ?2. Свободная тема: от чего ты свободен?3. Памятник гламуру.4. Читаете ли Вы газеты, как внимательно смотрите телевизор? Медвежья охота.5. Гоголь и Пушкин: пророчества о России.6. Может ли страсть к футболу стать национальной идеей?6. Русский язык как восьмое чудо света.Семинар поэзии1. В ироническом стихотворении Александра Еременко «Старая дева», написанном в 80-м году ХХ века, сказано:Когда одиноко и прямоОна на кушетке сидитИ словно в помойную ямуВ цветной телевизор глядит.Насколько справедливо это по отношению к телевизору и телевидению сегодня?2. Бывают ли стихи, основанные лишь на «голом чувстве»?3. «На холмах Грузии лежит ночная мгла…»4. Компьютер подчеркнул твою строку… Он что - умнее тебя?5. Что значит - «жизнь не по лжи»?6. Отказ от Нобелевской премии.7. «Тихая моя родина» (Рубцов). А моя?. .Семинар драматургии1. «Пушкин - наш товарищ!»- написал Андрей Платонов. А для Вас сегодня он тоже товарищ? Здесь есть повод вспомнить и его драматургию.2. Почему Гарри Поттер, а не Тимур и его команда заинтересовали современное общество?3. Почему все отрицательные герои русской классики стали положительными героями нашего времени? (Городничий, Чичиков, Головлев, Остап Бендер, Воланд).4. Почему не утихает «Гроза» Островского и канули в Лету многие советские пьесы?5. Что бы Вы могли сказать о языке, которым написаны современные пьесы в театре и на «голубом экране»?6. Я вышел из театра… Семинар критики1. Требовалось ли продолжение «Герою нашего времени»?2. Сартр: конечно, надо быть святым, но тогда не напишешь роман.3. Отрицательная рецензия на одно из произведений русской классики.4. В чем оригинальность нашей «молодой прозы»? (имена на выбор)5. Место разума в художественном творчестве.Семинар детской литературы1. Толстой упоминает, что Анна Каренина написала перед смертью роман для детей. Реконструируйте фрагмент романа.2. Первый бабушкин урок3. Не рассказывай мне сказки…4. Последняя любовь моей прабабушки.5. «Горе от ума» как мультфильм.6. Я родился в миллениум. Мой календарь памятных дат.Попутно с этой работой немного порассуждал о том, кто и как из преподавателей к этой (придумать тему) обязанности отнесся. Например, что лучше и серьезнее всех отнеслась к этому заданию Л. Г. Баранова-Гонченко, а самыми неинтересными темами были темы по детской литературе. Очень любопытно все придумал Саша Сегень, но это настолько в его духе, что я ни одной темы его не поставил на дневном отделении, но обязательно поставлю эти темы, когда буду формировать список к экзамену заочников. Хорошо и точно сработал Анат. Королев.9 июля, четверг.Сначала позвонил мой племянник Валера, а потом и двоюродный племянник Сергей, сын моего двоюродного брата по маме Анатолия. С Анатолием я знаюсь и дружу еще с того времени, когда только окончив 10 классов, он приехал в Москву, а потом уже вместе мы поехали с ним в Таганрог. В Таганроге тогда жила моя любимая тетка тетя Тося. Собственно, вся жизнь Анатолия прошла на моих глазах, он хорошо знал Валю и даже когда-то за ней ухаживал. Звонки были тревожные: у Анатолия, рак и положение почти безнадежное. Если его возьмут оперировать, то это будет операция с заменой шейного позвонка, опухоль огромная 10 или 9 см. Теперь я знаю, что все время буду думать о нем.Как всегда, единственное спасение от всех дум и переживаний, эта работа. Сел за компьютер и, наконец-то, на основании своего старого мемуара «В родном эфире», который печатал еще покойный Шугаев, написал и скомпоновал большой материал о «Кругозоре». Опять вспомнил всех: и Визбора, и Храмова, и Игоря Саркисяна, и Велтистова, и Хессина. Эти люди совсем не мимо прошли меня и, наверное, каждый из них много мне дал. Но завистливая натура писателя не так-то просто всех их в свое время воспринимала. Сейчас уже поздно говорить о любви и признательности. Всех их с каждым годом вспоминаю все отчетливее и с каждым годом строже отношусь к себе.По телевизору показали фрагменты похорон Василия Аксенова. Как обычно, к вполне понятному горю у многих фигурантов грустного события примешивалась поза, связанная с собственной самоидентификацией в этой литературной жизни. А мы еще живы. Я хорошо помню Василия Павловича, уж одно бесспорно, человек был очень умный, преданный профессии, много о ней размышлявший. Я помню его большое эссе о романе в «Октябре», но последние его романы я уже не читал.Сегодня же показали и старую передачу из цикла «Линия жизни». Наверное, ее подготовили к его 75-летию. Здесь, как и у всех писателей его времени и среды, некоторое преувеличенное представление о своей роли в литературе, где для писателя важен каждый роман, но каждый-то роман и не прочитан. Все преувеличивают и свою роль как мишени для КГБ и советской власти, будто бы в обязательном случае подвергавшей строгому гонению. Как всегда в таких передачах, крутятся и спутники планет. Это беда подобных спутников: масса их мала, чтобы оторваться от планеты и уйти в самостоятельную жизнь, но они все еще крутятся, изображая из себя вполне равноценные звездные тела. Как всегда, Витя Ерофеев рассказывал о «Метроvполе». «Метрополь» - это звездный час двух наших крупных писателей - Евгения Попова и Вити Ерофеева. Тут они оба обрели некую самостоятельность.Поздно вечером после дня сидения все же заставил себя пойти часик погулять. Иногда через убийственный дневной воздух вдруг дохнет чем-то внезапно налетевшим, свежим. Это какая-то сельская воздушная струя прорывается через городской смог. Договорился, что утром часам к десяти приедут Володя и Маша и составят мне компанию.10 июля, пятница.В Москве ливень, спал, как всегда, когда мне надо подниматься к определенному часу, плохо, просыпался и во сне опять приходили разные близкие люди. К счастью, сны быстро забываются, они как неясные сигналы на видео - непрочны и размыты. Помню, однако, странный сон, когда буквально почувствовал, что Валя руками касается моей головы. Проснулся, зажег свет, никого.К моему удивлению Маша и Володя приехали вовремя, и мы почти сразу поехали на дачу. С собой я взял неполную трехлитровую банку борща. Взял и почти полную кастрюлю плова с курицей, который сварил накануне. Потом я обнаружил, что все это взял не зря, оказывается, на даче можно не устраивать большую готовку.Дача, как всегда, встретила нас прохладой и большим количеством неотложных дел. Я поливал помидоры, Машка, как хороший трактор, сразу пустилась все пропалывать и рыхлить землю. Потом мы втроем очень быстро освободили грядку «дикого» чеснока, натаскали земли из «сокровищницы» - так я называю ящик с перегноем - и посадили китайскую редьку «дайкон», которую и надо сажать именно в начале июля. Видимо, для редьки очень важна продолжительность дня, я помню, что когда в прошлом году я посадил в теплицу очень рано простую редьку, то к июлю у меня выросла замечательная, густая и сочная ботва.К вечеру я чувствовал себя очень слабым, постоянно было плохо дышать, будто за грудиной собрался какой-то тяжелый комок. Для меня всегда это мучительный вопрос: или очередная простуда и очередной бронхит, или то нечто, что я боюсь называть, и о чем меня предупреждал доктор Чучалин. Поэтому лег очень рано и сразу же заснул. Володя и Маша остались бодрствовать в большой комнате, я их практически и не слышал. Так все же: простуда у меня или переутомился? За последнее время сидел за компом по девять-двенадцать часов. Еще перед сном начал читать книгу А. Г. Купцова «Миф о гонении церкви в СССР». Сам Купцов - я пользуюсь только напечатанными в книге сведениями - « в прошлом казначей-соучредитель первой в СССР зарегистрированной независимой религиозной организации «Общество православной Церкви», уже из этой ремарочки ясно, что это какой-то не очень довольный человек, со своим мнением, со своим взыскующим умом. Такие люди не по мне, это что-то вроде наших средних писателей-демократов, строящих свою судьбу на недовольстве былом. Содержание книги- я взял ее у Василия Николаевича Гыдова, в «Книжной лавке», заинтересовавшись названием, просто просмотреть, - но оно зацепило, потому что знаменитое письмо Ленина по поводу священников стало сейчас чуть ли не основным аргументом против него. Итак, содержание книги, по крайней мере, ее аннотация, этот интерес подогрела. Вот эта аннотация полностью, такое в наше время не часто услышишь.«После смерти в 1721 году последнего патриарха всея Руси Адриана Петр 1 навсегда ликвидировал институт патриаршества. Этот запрет утвердили и последняя оккупационная династия Готторп (Романовы), и Временное правительство.В 1918 году, когда Германия и Украина пошли войной на Русь, правительство Республики переехало из Петрограда в Москву, в Кремль, Владимир Ильич Ленин, в юности активный член и певчий «Православного общества в Самаре», внял нуждам русского православного народа и предоставил Кремль и московские храмы для проведения и завершения Поместного собора «Русской Кафолической Церкви Православного исповедания». По благодатному завершению оного В. И. Ленин одобрил избранного новооглашенного патриарха всея Руси и благословил его Святейшество Тихона (Белявина) на духовное царствование над людом православным. Советская власть осуществила 300- летнюю мечту русского православного народа».Приходится соглашаться, что и здесь, для меня интересующегося, масса любопытных подробностей возникла в чтении и в дальнейшем.«В 1881 году в Петропавловскую тюрьму посадили члена одного из отделений партии «Народная Воля» астронома и математика Николая Морозова. Там он начал изучать известный во всем мире историков древней (античной) астрономии трактат - «Кодекс Птолемея» (звездный каталог). И вдруг с величайшим изумлением Морозов увидел (по тексту и координатам, описывающем « древне небо»), что расположение звезд якобы античного мира до мелочей соответствуют карте звездного мира ХV! века!»Выводы делаются позже.«Самое немыслимое заключается в том, что не было античного периода!!!Не было Ганнибала, Александра Македонского, античных скульпторов, драматургов, философов.Но вот уж самое жуткое заключается в том, что не было Авраама, Моисея, Давида, Христа, Магомета».Эту теорию мы уже слышали. Правы ли эти ученые или нет, сконструированы ли мы каким-то внеземным монстром или нет, я этого допустить не могу, как не могу допустить несуществование Античности и Бога. Пусть этого нет, но моя душа к этому привыкла. Пусть все будет, пусть, если я даже воспитал Бога в себе. И даже без Магомета я теперь уже прожить не могу.Любопытен фрагмент, связанный с национальностью нашей веры. Написано это, правда, все в несколько свободном духе.«Предыстория линии спасения такова - Ной и его потомки уже согрешили тем, что (в числе прочего) ввели институт рабства и пьянку в бытовой обиход-Бог дал им в обуздание и во спасениеКанонНоя и болезни за грехи. Но люди продолжали скурвляться повсеместно, и только в редких местах планеты остались праведники, и столь же редко встречались священнослужители Бога Единого.Настал период, когда праведным перед Богом остался только один палестинский чурка. Патриарх кочевого племени. Им оказался мужик по имени Абрам. Учтите, русские, вас ещё вообще не было! И главное, какой национальности был Абрам, неизвестно, хотя бы потому, что всех определяли по месту жительства и по имени основателя рода. Ну и, естественно, по принадлежности к царям того периода».Я позволю себе привести еще одну большую цитату, потому что, мне кажется, это и интересно и отчасти выстрадано мною. Значит спасение возможно?«Но есть один величайший и важнейший в истории человечества факт: жить и спасаться можно и нужно по фундаментальным правилам, которые были сформулированы ещё живыми Апостолами.Так, еще в 49 и 51 годах Апостолами Бога и Господа был созван Иерусалимский и Апостольский собор, где и был выработан Апостольский Канон (85 правил). Этот Канон практически никто и никогда не соблюдал в рамках официальных конфессий. Русско-православные скорее будут изучать «Майн кампф». А кстати, спросите о ней в ближайшей церкви.Самое трагичное заключается в том, что нарушитель Канона внутренне теряет благодать, а внешне предаётся анафеме. Например, предаётся анафеме епископ, который участвует в делах мирского управления, то есть практически любой русско-православный епископ последних двухсот лет, и особенно в период после реставрации капитализма».11 июля, суббота. Ночью спал беспокойно и проснулся усталым, с комком за грудиной и мрачными мыслями о здоровье. Погода, начавшаяся меняться еще вчера, резко просветлела. Солнце уже запалило в восемь часов утра, но на душе была тоска, и тело было такое тяжелое, полное такой невероятной усталости, что ни о чем думать не хотелось. Ночью много раз просыпался и по несколько минут продолжал читать, потом снова засыпал, потом вроде бы проснулся и, хотел, было, встать, но снова повалился в сон, похожий на какой-то морок. Так читал часа полтора и много обнаружил интересного по деталям. Начну с самого для меня важного. Оказывается, не только я заботился и недоумевал, как же Бог поступит с теми, кто жил раньше прихода его Сына и не успел креститься? И в древние времена об этом позаботились.«Теперь очень важное: знаете ли вы, что всем «необрезанным», то есть тем, кто «не евреи», которые приняли Эммануила Йешуа как Мессию, по решению Апостолов следовало соблюдать Канон Ноя? Апостольский Канон, кстати, на Трульском соборе в 640 году был объявлен «вовек неизменным».Собственно, здесь пока заканчивается для меня главное в этой книге дальше занятные детали, в основном, что человек весь состоит из слабостей.«Читатель, если ваше представление о белых сложилось под влиянием достаточно доброжелательных киношек, то вы - жертва обмана. Это были презираемые и отторгаемые во всём мире садисты и убийцы, и им под стать была их одухотворявшая Зарубежная Церковь. В числе прочего Русская Зарубежная Церковь с 1933 до 1944 года в лице своих епископов и в виде соборных посланий благословляла Адольфа Алоизовича Гитлера! После войны её хотели было объявить соучастницей преступлений нацистской Германии, но этому помешала вспыхнувшая «холодная война», и антисоветская позиция карловарской братии всех устроила».Конечно, все это не разрушит с таким трудом образовавшееся во мне некое религиозное чувство. В нем церковь, хотя и отдаленная от меня, все же играет определенную примиряющую меня с миром роль. Все рассказанное в книге принято со вниманием, как еще один пример моей доверчивости к печатному и публично-произнесенного слову. Как пример собственного невнятного исторического знания.День прошел замечательно, меня радует, если идет моя основная работа и если что-то полезное происходит на даче. Как только, необыкновенно рано, часов около двенадцати все поднялись, то начали делать что-то полезное, Нам с Володей удалось даже съездить в Обнинск. Там мы купили кое-что, детали к теплице и сайдинг. Надо доделать мелочи по внешнему виду дома. Но самое главное, я продолжал наводить порядок в верхней комнате, где многие годы жила В. С. На этот раз я распаковал коробки и расставил фигурки и гжельскую керамику, которую Валя так любила, разложил все книги, почти так, как они стояли в Москве по полкам. Уже это действие вызвало у меня массу мыслей. Так уж сложилось, что я мало умею выдумывать, а здесь, когда я решил написать чуть ли не житие, фантазия моя молчит, меня волную корешки книг, журналы которые она читала, книги которые собирала. Возможно, и вся книга будет состоять из описаний предметов.Сейчас я сижу за ее письменным столом, снова как в молодости, после того, как обрезали яблони, передо мной дальние на взгорке сосны, крыши домов и чуть розоватое небо. Володя топит баню и затарился пивом.12 июля, воскресенье.Вчерашний вечер с воблой, пивом и долгими рассказами оборвался весьма внезапно: вырубили электричество. Я несколько минут выбирался из темной парной. Зловеще играли отблески из печи, все напоминало баню в деревне во время войны. На ощупь выбрался из подвала, нашел свечи. Володя с Машкой просто так не угомонятся. Смотрел в окно, там чернеет почти деревенский мир, как сейчас и положено современной урбанизированной деревне: без мычания коров, криков петухов, квохтанья кур и блеянья овец. Даже собаки не лают. Володю с Машей темнота не остановила - снизу продолжали раздаваться веселые плескания. Я выпил снотворное и довольно долго сидел на террасе, в спортзале, наблюдая как из-за деревьев, между темных проблесков туч, продиралась молодая луна. Потом лег спать и утром проснулся бодрым и свежим. Солнце сверкало первозданным свечением, на небе ни облачка. Может быть, еще удастся, дай Бог, немножко пожить. Как я люблю этот тихий, почти советский, быт, с походами за молоком к машине, которая приезжает к двенадцати, со сбором ничтожного дачного урожая, с постоянными починками и приведением комнат и участка в порядок.В коридоре, на полке у входа лежит рыболовецкий стеклянный от сети поплавок. Я привез его, когда еще молодым ездил на Камчатку в командировку. В то время для сегодняшних шестидесятников Камчатка значилась таким же обязательным пунктом назначения, как сегодня Иерусалим или Ленинград. Что-то будто возникало скругленное в судьбе от поездки в эти края. Тогда же я привез еще и огромный, зашитый в материю, китовый ус. И тогда же, почти сразу после этой поездки - или после поездки во Вьетнам - мы с Валей поссорились. Вот с этого поплавка, - он весь в прилепившихся к нему раковинах мелких моллюсков, - я и начну повесть о ней. В смысле здоровья, кажется, немножко отлегло, сейчас я могу уже почти утверждать: «не это», а бронхит. Возможно, повлияла и возникшая жара. К середине дня уже было что-то около 32-х. С. П. пишет из Турции, что у них «похолодало» - 35, это значит, с его слов, можно дышать. Я завидую этой поездке, это все же, как я и думал, Коппадокия. С. П. и Сережа уже ездили на римские развалины, на останки античного театра. Это при том, что А. Г. Купцов, автор книги о церкви, уверяет, что античного периода совсем не было, его некие небесные силы смоделировали и сконструировали.Ничего ни читать, ни писать в это прекрасное утро не хотелось. Опять плодотворно провели время с очень хозяйственной Машей, которая как только приезжаем, сразу садится на корточки возле грядок и не сходит с место, пока они не принимают образцовый, выставочный характер. Среди прочих своих подвигов, как сбор урожая красной смородины, мы с Машей еще и посадили дайкон, китайскую редьку. Так веселились, все время чего-то приводили в порядок, - это и называется жизнью, - пока в три часа не уехали в Москву. Как и в субботу, когда мы ездили в Обнинск за сайдингом, машину вел Володя. Сажая его за руль, я решил, теперь вместо Вити буду приспосабливать Рыжкова к машине. И мне удобно, и Володя поменьше будет попивать.Дома в тишине и прохладе под звуки Масканьи - передавали «Сельскую честь» в постановке Дзеффирелли - чистил красную смородину, освобождал ее от черешков. На экране развертывалось необыкновенное зрелище с массой этнографически точных сцен из сицилийской жизни. Пели Доминго и молодая Образцова. Удовольствие получил необыкновенное. На первом канале в это время бушевал «Золотой граммофон» с хорошо известными солистами. Потом также плавно перешел в современную сказку на втором канале - «Самая красивая».13 июля, понедельник.Предполагал, что день будет долгий и тяжелый. С утра должен был встретиться с Верой Соколовской, с которой давным-давно работал на Радио. Потом надо было передать ректору темы для экзамена по «творческому этюду». Затем - в Дрофу, вручить Наталье Евгеньевне предисловие к книге А. Ф. Киселева. В институте Тарасова не оказалось - он сегодня, как мне сказали, не будет, а потом по телефону я выяснил, что и Наталья Евгеньевна догуливает последние дни своего отпуске, будет только в среду. Зато с Верой, она живет неподалеку от меня, поговорили всласть. Я должен был принести ей воспоминания о «Кругозоре». Она из моих страниц «В родном эфире» сделала выпечатку, я лишь ее дополнял. Радио это не только наша молодость и счастливая работа, но и работа, где ты все время чувствовал себя необходимым и востребованным страной. Перемололи кучу имен. На столе у Веры лежала книга: на обложке знакомое имя - Николай Месяцев. «Горизонты и лабиринты моей жизни». Я предполагал, что этот человек совсем канул. Оказалось, даже написал мемуары. Александра Денисовна Беда, моя старая знакомая, недавно дала их Вере. Как я обрадовался - жива, жива! Обязательно ей позвоню. Вера - добрая душа - видимо это не ее чтение, отдала мне книгу.Всю ночь, как раскрыл, так и не выпустил из рук, читал мемуары Месяцева, бывшего председателя Гостелерадио. Я его смутно помню, невысокого роста и ушастенький, из комсомола. Оказалось еще и из СМЕРША, из КГБ. Интересные и живые картинки, связанные с Берией и временем. Если о Радио - большое количество знакомых имен. Но это пока жадный предварительный просмотр. Чуть позже буду читать и, наверное, сделаю выписки. Издали эти мемуары в «Вагриусе». Месяцев оказался крепким и совестливым человеком - без брани, не предавая своих и не очерняя чужих, написал хорошую книгу. Может быть, мне сделать обзор для Литгазеты книг, которые я читаю?Во время ночного чтения у меня опять возникла мысль, которая давно уже меня не оставляет - написать еще и мемуары: это совершенно другой взгляд на жизнь, нежели Дневники. Завтра я с Юрой Силиным, сыном Анатолия, еду в Красногорск в госпиталь к больному.14 июля, вторник.Утром по банкам разливал протертую с сахаром смородину, потом занимался дневником. Я успел смородину намолоть вчера, а сегодня подогревал и разливал. Рецепт дала мне Людмила Михайловна: довести смесь до высокой температуры, а потом, когда банки остынут, хотя бы с неделю подержать все в холодильнике. Посмотрим.С Юрой я договорился: утром он занимается всеми техническими делами: оплатой за госпиталь и операцию, поиском необходимого протеза шейного позвонка, а потом заедет за мною. Врачи предполагают, что опухоль, разрушившая позвонки, лишь метастаза. При всех прочих обстоятельствах надо вставлять танталовые протезы, без них «голова может просто отвалиться».В Красногорске, подмосковном городе, о котором много слышал, я никогда не был. Ехали сначала по Ленинскому потом по Окружной. Через Т. В. Доронину я знаком с начальником этого госпиталя. Комплекс огромный, с садом. Внутри все чисто, выкрашено, в нейрохирургии ковровые дорожки в коридорах, хорошие палаты. Я принес Анатолию, он всегда интересовался тем, что я пишу и издаю, свою последнюю книжку. Дай бог, если он выздоровеет, чтобы он ее прочел.15 июля, среда.Утром поехал в «Дрофу». Встретил Наталью Евгеньевну, она рассказывала, как два дня собирала землянику. В редакции все та же диспозиция: не поднимая от рукописей головы и никак не реагируя на визитера, три пожилые женщины читают чужие рукописи. Такой картины я уже не видел давно. А вот уйдут эти тети, какая пустыня останется? На обратном пути ехал мимо Дома правительства. Долго стоял в пробке: правительство ездит и ездит, а милиционеры все держат и держат. Я тоже высоко ценю свое время.Похлебав дома щей, полетел в «Литературную газету». Там отмечалось 60-летие Неверова. Меня на этот праздник жизни позвал Леня Колпаков - юбиляру будет приятно. Все было мило, чужих, не было, а только литгазетовцы. Но, правда, как и я, автор , был Лева Аннинский. Мне показалось, что Неверов попытался объясниться, почему не он меня позвал, а Колпаков. Конечно, не совсем мы с Неверовым совпадаем по взглядам, но в принципе, он мне близок и своей безусловной порядочностью, и образованностью. Что некоторые писатели, с другим замесом ему милее, это простительно. Я, кажется, за столом говорил о ничтожности современной литературы и о том, что Неверов часто умудряется придумывать и ее, и сам литературный процесс. Познакомился с Львом Пироговым, это один из редчайших критиков со своей позицией.Дома был в семь часов, но есть смысл продолжить тему «Литературной газеты». Читал ее, когда в метро ехал в редакцию. Два материала требуют некоторого внимания: колонка Кирилла Акундинова и большая статья Дмитрия Калюжного. Акундинов - о Бродском, вернее, его последователях. Мне нравится, что Акундинов, в отличии патриотически настроенных авторов, не уверяет в полной ничтожности Бродского, хотя и допускает, «что поэт Юрий Кузнецов гораздо выше поэта Бродского». Колонка пишется в виде неких писем тибетскому другу.В сегодняшней колонке мне важны два момента, скорее мне неизвестных, но ранее ощущаемых. Первое.«Замечу, пора перестать лицемерить и обманывать себя: Бродского арестовали, судили и сослали отнюдь не за то, что он не работал и считался тунеядцем. Даю тебе совет: спустишься на равнину и зайдешь в Интернет - набери в любой поисковой системе две фамилии «Бродский» и «Шахматов»; получишь исчерпывающую информацию о «деле Бродского» и о его настоящих истоках. Ведь будущий нобелевский лауреат чуть самолет за границу не угнал…»Теперь, собственно, то, что я всегда чувствовал.«Повторение, клонирование Бродского мертвит стихи. Иное дело - когда Бродский прочитан, освоен, присутствует в тексте - но в неочевидном, неуловимом, дисперсном состоянии. Вот пример: Лев Лосев долгое время был близким другом Бродского, исследователем его творчества; он создал жизнеописание Бродского. Но ведь стихотворения Льва Лосева совсем не похожи на Бродского. Хотя Бродский в них есть: он как бы растворён там. Точно так же, как в поэзии Олеси Николаевой и Ольги Родионовой, Полины Барсковой и Алексея Пурина, Максима Амелина и Игоря Караулова, в песнях барда Михаила Щербакова и рокера Сергея Калугина или - если говорить о малоизвестных авторах - в строках майкопчанина Александра Адельфинского».Статья Калюжного - это уже история. Здесь расследование двух нескольких эпизодов, которые все время будоражат русскую мысль. Первый - цареубийство и призыв к всенародному по этому поводу покаянию, а второй - катынское дело и польский вопрос. Что касается Катыни, то, помнению автора статьи, этот вопрос был расследован и закрыт на Нюрнбергском трибунале. Приведя целый ряд убедительных доказательств, в том числе и таких, что поляки были нужной на строительстве дороги рабочей силой, автор пишет. « В общем, советской власти убивать их в 1940 году было просто ни к чему. А вот расстрелявшим их гитлеровцам в 1943-м объявлять, что это сделали Советы, было даже «к чему». После своего поражения под Сталинградом им было позарез нужно испортить отношения Сталина с союзниками, предотвратить открытие `второго фронта в Европе - вот и запустили фальшивку. Когда Горбачёв возжаждал любви Запада, он вытащил фальшивку из чулана, стряхнул с нее пыль и предъявил миру. И началось. Только ленивый не пнул нашу страну за убийство невинных поляков».Дальше в статье шел довольно подробный экскурс, как поляки выселяли с территорий, отошедших к ним не без помощи СССР, после войны немцев, но это другая тема - недоброжелательства друг к другу славян. Но первая половина статьи посвящена, как я уже сказал, цареубийству, самому Николаю Второму и покаянию. Любопытнейший экскурс я пропускаю - это самое интересно, но вот вывод. Кстати, знакомство с этой статьей и этой аргументацией может хорошо подойти к моему роману, лечь в последнюю главу. Для меня здесь еще и ответ на мучающий меня вопрос: мое двойственное отношение к царю, к власти. Здесь, чтобы понять, что она такое, достаточно почитать пушкинского «Дубровского» и отношение к царю, как к страдающему человеку.«Русская Православная церковь дала оценку той трагедии, канонизировав царя-мученика, и это - справедливо и правильно. Поле деятельности Церкви - вне мира сего. Деяния царя - дело светское, смерть царя - дело церковное.Призывы к народу каяться, звучащие время от времени со стороны так называемого дома Романовых, - просто политическая игра, не имеющая отношении к реальной истории и подлинной жизни страны. Зачем каяться? Кому? По какому канону? Что от этого произойдёт?.. Ответа нет и быть не может. А кабы был, то уместно было бы самим потомкам бывшей царской династии повиниться перед народом за преступления, совершённые их предками. Коих немало».16 июля, четверг.Утром пытался заехать в ЦДЛ за книжками на конкурс «Пенне», но в десять тридцать «под лампой» темно, летнее время никто не хочет приходить пораньше на работу. Вся предыдущая порция книг - это писатели, вернее, те из них, кто традиционно охотится за премиями, и совершенно открытые графоманы, невероятно много о себе думающие. Графоманов хватит и сегодня у нас в институте.Сегодня день «аппеляций» к оценкам на присланные абитуриентами тексты. Раньше это было квалификационным отбором, теперь при нашем умном министерстве превратилось в экзамен. Но откуда мы знаем, что ставим оценки за работу, сделанную именно самим абитуриентом, а не его мамой, папой, нанятым литератором? Сидели в 23 аудитории вместе с Алексеем Антоновым и Олесей Николаевой. Косяком шли графоманы от поэзии, в основном девочки, у которых главным двигателем их молодого творчества стали железы внутренней секреции. Олеся Александровна наотмашь с ними расправилась в рукописях, поставив по 10 баллов, а проходной - 40. Теперь зализываем эту обиду, рассказываем, что такое поэзия. К сожалению, сразу не сообразили, что надо объявлять результаты в самом конце процедуры. После того, как один или два раза и в поэзии и в прозе мы, скорее из чувства сострадания и жалости, изменили оценку, видимо, разнесся слух о либерализме комиссии, и сразу же появилось еще несколько человек, пожелавших воспользоваться добротой.В два часа дня вместе с сыном Сережей заехал в институт С. П. Они уже побывали и в Крыму, и в Турции, неужели мне весь отпуск киснуть в Москве? Сначала мы долго решали: просто экскурсионный тур или, как и в прошлый год, экскурсии и отдых? Решил, что вместе - так дешевле, отдельный номер дорого, а жить с кем-нибудь чужим некомфортно, - поедем в Италию: Неаполь, Рим, Флоренция, Венеция. Для меня, так любящего античный и исторический мир, это очень важно. Тут же у наших знакомых туроператоров, снимающих помещение во флигеле Литинститута, нашлись и не очень дорогие путевки - 32 тысячи. Мне только быстро придется сбегать на Бронную сфотографироваться, а анкеты заполнять и привозить документы будет С. П.Еще утром, когда абитуриент только просыпался, немножко поболтали с Анатолием Королевым о литературных разностях. В том числе и о похоронах Аксенова. Для прессы, которой как обычно, в летний период писать особенно не о чем, эта смерть как манна небесная. Анатолий сказал, что народу было не так уж много, как представило это нам телевидение. Особенно отмечена шляпа Беллы Ахмадулиной и страсть писателей на похоронах говорить о себе в связи с покойным. Аксенов лежал в гробу, практически умерев полтора года назад, полтора года машины работали и гнали кровь к уже умершему сознанию. Я интересовался, не была ли здесь применен какой-то медицинский прием, но, к моему облегчению, все это оказалось естественным процессом. Умер, уже нет очень интересного писателя, но ряд его образов еще до самой теперь уже моей смерти будут жить теперь в моем сознании. Я люблю две его вещи: «Апельсины из Марокко» и последнюю новомирскую «В поисках жанра».Говорили с Анатолием и о том, что сейчас все выступающие публично писатели обязательно говорят о своих страданиях и о борьбе с ними советской власти. А уж что говорить об Аксенове - он властью был, если не обласкан, то она относилась к нему в высшей степени терпимо, сейчас бы сказали - либерально. У меня тоже отец сидел, и если бы был чином повыше, и взяли его пораньше, а не в войну, то и меня бы куда-нибудь далеко послали, и дед сидел, недогляд властей. Чуть время изменилось, надо было воевать, некогда было сажать всех. Даже последняя новомировская его публикация - это литературное начальство сдалось: а то, как обещал, уедет! Так все равно уехал, и во время - приехал.17 июля, пятница.Начну с основного события дня. Пропускаю утреннюю уборку, долгое ожидание, когда С. П. сначала отправит с родственницей сына в Крым, потом съездит в институт в турбюро, чтобы отдать документы и внести аванс. Володька с Машей пришли после весело проведенной ночи, по их словам домой вернулись только в пять, совершенно пьянющие. По дороге в машине вдруг раздался телефонный звонок. Это Гриша Заславский. Начал он так: Сергей Николаевич, я знаю, что вы человек порядочный, но вот я прочел в интервью с Лямпортом о том, как вы его провожали. Тут же выяснил, что это во вчерашнем exlibris'e. Я сразу вспомнил, что вчера заходил в Книжную лавку, чтобы купить книжку «Твербуля» - он в связи с кризисом подорожал и стоит теперь 334 рубля - и вдруг, повинуясь какому-то наитию, взял еще последний и предпоследний номера exlibris'а. Я ведь уже давно не успеваю читать текущую литературную периодику, а тут почему-то взял. Естественно, всю дорогу мучился, что же в газете написано обо мне. Но до чтения было еще далеко. Надо было заехать в «Перекресток» затовариться продуктами, издесь я снова не могу умолчать, что вдруг стали платными пластмассовые пакеты, в которые раньше упаковывались продукты. В моих глазах магазин сразу что-то потерял, теперь меня будет интересовать, что выиграют на этой экономии.На даче благодать, но надо было поливать теплицы и грядки, готовиться к обеду; за газету я принялся лишь где-то в третьем часу. Лямпорта подают, как «самого скандального критика». Я сразу же подумал, если бы хоть что-то подобное по плотности и накалу было в «Российской газете», отдел культуры которой я читаю регулярно. Но по порядку, здесь еще будут и цитаты. Это уж такое мое свойство я часто говорю со своим будущим читателем через авторов, с которыми я совпадаю. И каждый раз радуюсь за такого автора: ай да молодец! Это ведь небольшое достижение - особым образом подумать, но надо еще и сформулировать, надо еще осмелиться высказать. А я-то только подтявкиваю, укрывшись чужим авторитетом, только потираю ручки.Интервью началось с представления интервьюера Михаила Бойко и самого Лямпорта. С тактичного заявления первого, что он не во всем согласен со своим героем. Я лично, согласен с Лямпортом во всем. Кстати, постоянно называя критика простенько Ефимом, сам Бойко никогда не обмолвился, что по отчеству его собеседник - Петрович. Имеет ли это отчество к взглядам гениального самоучки-литератора Ефима, я не знаю, но мне показалось, что это нужно было бы написать. Детали опускаю ради отдельных высказываний.«Моя рецензия на книгу Владимова, вызвавшая гнев Третьякова, называлась «Литературный власовец». В ней, коротко говоря, я написал, что формально-стилистически книга Владимова представляет собой типичный клон советско-секретарской литературы и ее художественная ценность равна нулю; а с содержательной стороны книга - прямая апология предателя, фашиста генерала Власова, и через эту апологию предательства она есть не что иное, как пропаганда исторического немецкого национал-социализма. Учитывая, что отечественный либерализм на данном этапе совсем обезумел и в своей антикоммунистической страсти готов обниматься хоть с чертом, хоть с Гитлером, то у меня нет никаких сомнений в том, что Владимов получит за свой роман премию Букер.Изначально роман был опубликован с большой помпой журналом «Знамя», Председателем Букеровского жюри в тот год был Станислав Рассадин, активно лоббировал книгу критик Лев Аннинский, и Владимов, в полном соответствии с моим прогнозом, получил премию».Вся эта история говорит о поразительной гнилостности всего нашего литературного мира. Он готов кричать «Да здравствует» по любому предложенному властью поводу. Гибкость убеждений творческой интеллигенции удивительна. И ведь почти также она вела себя после революции. Были, конечно, исключения, но наши титаны не из их числа.«За что менявыгнали с работы и заставили уехать из страны? За то, что я со страниц «Независимой» сказал обезумевшей либеральной клике, породнившейся с криминалом и фашизмом, что присуждение премии роману Владимова есть не что иное, как ревизия решений Нюрнбергского суда. Прямая реабилитация исторического фашизма. Преступление».Собственно это, судя по высказываниям, послужило последней причиной перед тем, как объявив об этом публично, Виталий Тойевич Третьяков, тогдашний редактор НГ выгнал Лямпорта из редакции. Но это были не все шалости моего любимого критика. Когда впервые мы с ним встретились на жюри «Антибукера», я уже вырезал все его газетные публикации. Я будто чувствовал, что с ним может что-то случиться, и тогда же пригласил его в аспирантуру. Правда, тогда я не знал всех обстоятельств его жизни. Такое ощущение, будто Ефимом руководил я, вернее он руководствовался моими смутными ощущениями и догадками. Как я хорошо помню эти первые Букеры! И как в принципе, был Ефим дальнозорок. Это уже потом Окуджава подвергся обструкции народа в Минске. Особенность позиции Лямпорта заключалась еще и в том, что ему не могли сказать - антисемит, но и талант критика был отменным.Вот как Лямпорт устроил некоторый сюжет с Окуджавой, быстро забывшим свое советское прошлое.«Написал, что по состоянию здоровья Окуджава не способен выполнять работу члена жюри премии Букер, Его участие - профанация, свадебное генеральство. «Из Окуджавы сыплется песок. Старый, больной человек». В результате Баткин и Мориц потребовали от газеты вернуть их сооучредительские рубли. В сущности, призвали к бойкоту издания. Баткин -член Президентского совета. Мориц -влиятельная либералка. Окуджава со Жванецким в день празднования юбилея Окуджавы публично жаловались на Лямпорта Гайдару с Козыревым».Жизнь любого современного российского литератора - это постоянная борьба не только с литературными начальниками, министерскими чиновниками, смотрящими на литературу, как на огород, но и с литературными бонзами и секретарями, распределявшими и распределяющими премии, с вождями литературных тусовок, определяющими табель о рангах в литературе. Но это еще и борьба за собственное место, которое всегда готовы захватить родственники вождей, бонз, предводителей, начальников, жен начальников и пр. Ах, эти литературные династии и литературная родня! Здесь я как-то взял книжку Сергея Чупринина «Русская литература сегодня. Путеводитель. «Рыбакова Мария Александровна родилась 6 декабря 1972 года в Москве. Дочь критика Н. Б. Ивановой и внучка прозаика А. Н. Рыбакова. Училась на отделении классической филологии филологического факультета МГУ (1994-96), закончила Фрай университет в Берлине (1998) и аспирантуру Йельского университета (США). Магистр искусств. В 2002-2003 годах преподавала латынь и историю Древнего Рима в Центре древних цивилизаций Северо-восточного университета в Чанчуне (Китай)». И снова скажете мне, что у нас общество равных возможностей? М. А Рыбакова, дочка критика и внучка прозаика, еще и романистка! Как эти удивительно талантливые дети умудряются так устраиваться, чтобы потом с таким запасом прочности войти в мир?Но в данном случае речь идет не о человеке из династии, о враче-гинекологе, ставшим крупнейшим нашим критиком. Как он умудрился сделать это без какой-либо помощи!«Потом - история с графоманом Леонидом Латыниным. Началась война со всем латынинским кланом. С их подачи пошли письма в газету от Британского совета в Москве. Дальше - больше. Статья Латыниной (жены Латынина) против Лямпорта в «Литературке», круглый стол в «Литературке», организованный Латыниной с поношением «Независимой» и Лямпорта. По «Свободе» ругают Лямпорта, в «Общей» - то же самое, а еще в «Сегодня», «Коммерсанте», «Новом мире», «Знамени»… Каждый день, без перерыва, по нескольку раз на дню».Но пора взглянуть на то, что удивило Гришу Заславского, что же Ефим Петрович все же написал обо мне. На фоне общего забвения. Уже и это радует мое честолюбивое старое сердце. Я вписался в один из поворотов жизни Ефима, но опять столкнулся с замечательным критиком Латыниной. Я ведь не забыл, какой несправедливой, но «партийной» критике, я сподобился в «Литературной газете». Это произошло после того, как вышла моя повесть «Стоящая в дверях». Карты были раскрыты. Отделом тогда руководила Алла Латынина.«Татьяна Земскова, редактор Центрального телевидения, подбила меня с Сергеем Николаевичем Есиным делать передачу на Первом канале. Придумали название «Наблюдатель». Сняли пилотный выпуск. Цензуры в ельцинские времена, как известно, не было, поэтому Алла Латынина служила на Первом канале не в должности цензора, а в должности внутреннего редактора. Передачу она и зарубила. Внутреннюю рецензию Латыниной отдали Татьяне Земсковой, Земскова написала в «НГ» письмо - с цитатами из Латыниной. Опубликовали. Тоже можно найти, почитать. Поучительно. Особенно в свете разговоров о ельцинских вольностях».Меня подмывает взглянуть на эту рецензию. Надо бы ее найти. Но до этого надо поместить еще и абзац, так восхитивший Гришу Заславского. Вот он. Ефим Лямпорт, выпихнутый из этого мира своими коллегами, уезжает в эмиграцию.«В «Шереметьево» на машине Литинститута меня и мою семью привез Сергей Николаевич Есин. Вместе таскали чемоданы. Через год он помог собраться маме».Это один из самых острых моментов моей той жизни. Я хорошо, до деталей помню, как мама Лямпорта улетала в Америку вместе с огромным котом. Его долго не могли поймать дома, поэтому возникли какие-то тревоги, потом некоторые сложности возникли, кажется, из-за кота в Шереметьево. Но оказывается я, проводив своего молодого товарища, пропустил еще одну сцену, связанную с ним.«И буквально на следующее утро после моего отлета (друзья по телефону рассказывали взахлеб) в какой-то развеселой телепрограмме ведущий поздравил россиян с тем, что из России уехал - наконец-то! - тот самый ужасный Лямпорт, неоднократно оскорбивший, оклеветавший наше лучшее все, поднявший руку, осмелившийся… Я еще подумал, что водевиль какой-то. В безошибочно дурном вкусе».Цитированные выше сцены каким-то образом связаны со мною, но само огромное интервью заслуживает того, чтобы стать одной из вех современного литературоведения и критики. Я пропускаю суровый «наезд» Лямпорта на Быкова, огромное рассуждение о роли критики в сегодняшней литературе и об американской критике, в частности - здесь все полно удивительных точных деталей, это интервью - событие в литературе. Но, кажется, очень неплох и весь номер Exlibris'а. Я думаю, что я продолжу свое чтение этого издания. Около шести позвонил Юра: его отцу сделали операцию. Потом через Валеру я уточнял, что поставили три новых позвонка, но опухоль не удалось убрать всю, потому что часть проросла куда-то в жизненно-важные нервные узлы. Теперь буду ждать новых известий. По крайней мере, через один или два дня гистология покажет, что это за зараза. После довольно длительного ожидания выяснилось, что сама операция прошла успешно, Анатолий в реанимации. Валя рассказывала о реанимации, в которую она попадала, раз пять или шесть, как об аде. Неужели почти каждому из нас через подобное придется пройти?А на даче благодатно и светло, но жарко.18 июля, суббота.Кажется, вчера ребята пили пиво и играли в карты до трех ночи, но утром, как солдат, Маша была уже в огороде и жаждала деятельности. Я хотел утром поработать с дневником, почитать газеты, может быть, даже посидеть над романом. Но день вышел какой-то корявый, скорее по хозяйству, нежели по книгам и бумагам. С собою я всегданакладываю целый рюкзак: здесь кроме компьютера еще и непрочитанные газеты, учебник английского языка, книги для чтения. В лучшем случае что-то почитаю, время уходит, не оставляя следов. Из основного все-таки что-то прописал в дневнике и купил шесть литров молока. Теперь задача съесть все это до отъезда через неделю.Еду-то еду, но санитарный врач России, член, между прочим, нашего клуба Геннадий Онищенко пугает гриппом. Он даже сказал, что запретил бы все туристические выезды, если бы точно был уверен, что этим удалось бы предотвратить эпидемию свиного гриппа. В свое речи по радио Онищенко даже сказал, что, дескать, лечение каждого больного слишком обходится дорого, деньги на это, дескать, найдут, но в свою очередь это может задержать исполнение каких-то плановых операций. Вот это лирическое отступление почему-то меня испугало и еще раз показало, как ненадежна у нас медицина и что людям, вроде меня, без особой настырности и с чувством вины перед миром, надеяться особенно не на что.Уже второй день изучаю «Независимую газету» и ее приложение Exlibris. Есть вещи и увлекательные, и неожиданные. Например, последнее прости, которое своему другу, только что навсегда ушедшему Георгию Вайнеру, посылает действующий писатель, претендующий на место в литературе Михаил Ардов, но почему-то подписывает свое прощание как протоиерей Ардов . Мне это напоминает часто встречающиеся на кладбищенских плитах указание или звания, или чина покойного. Если на доске пишут под именем писатель , то значит, здесь похоронен не писатель, а в лучшем случае литератор. И кому сейчас какое дело, состоял ли купец Севрюгин в первой гильдии или в третьей. Изо всех камер-юнкеров мы ведь знаем лишь одного - Пушкина. Должность, слава и известность писателя - его имя.Но продолжаем чтение. Ожидаемым и подтвержденным оказалось, что Шиш Брянский - это филолог и языковед. Я помню его выступление в Политехническом музее. Или определенная инвектива против Захара Прилепина. Статья идет под заголовком «Сахарный прилипала». В материале есть некий некрасивый намек на вторичность полюбившегося мне романа.«В один прекрасный день раздел «Научные работы» на сайте Прилепина может пополниться еще одной научной работой под названием «Плагиат Прилепина» Мы ведь не можем исключить, что какому-нибудь филологу придет в голову прочесть друг за другом два романа - «Скины» Дмитрия Нестерова и «Санькя» Захара Прилепина… В свое время, мне довелось брать, -это пишет полюбившийся мне Михаил Бойко, готовивший и интервью с Лямпортом, - у Прилепина интервью. На все вопросы я получил развернутые ответы, и лишь один невинный вопрос был вымаран - о романе Нестерова. А ведь так просто было ответить: нет, не читал».К этому можно было бы и прислушаться, но кто тогда писал почти гениальный роман «Патологии»? Все это меня могло бы удивить, если бы я не знал, сколько с точки зрения филолога-обывателя вторичного в пушкинском «Евгении Онегине». Уже гениальное название «Санькя» - это не «Скины»; впрочем, роман Нестерова постараюсь прочесть. Но в этой же статье Михаила Бойко есть занятнейший пассаж. Бойко борец, солидаризировавшийся с крутыми либералами, для которых влияние Прилепина на публику - это равно самоубийству. «Плохо и то, что с критикой Прилепина до сих пор выступали почти исключительно совсем уж сомнительные авторитеты вроде Петра Авена, Валерии Новодворской или Тины Канделаки. Пытается бороться с оголтелой раскруткой Прилепина Наталья Иванова. Но вот оно, следствие многолетней ангажированности: когда Наталья Иванова говорит абсолютно правильные вещи - ей уже никто не верит».Это гвоздь, заранее забитый в крышку…19 июля воскресенье.Боже мой, какой необыкновенный, как в детстве, длинный, бесконечный день. Довольно рано после бани лег спать, а значит, и рано проснулся. Как всегда у меня в сознании десяток неотложных дел и забот. Надо бы сделать зарядку, и надо полить огород, и надо принять лекарства, их пять. И почисть зубы - это тоже проблема, а не лучше ли принять душ, потому что в бойлере еще есть горячая вода? А если выпить молока или съесть йогурт, то хорошо ли и полезно после этого делать зарядку? А роман стоит, и ведь последняя седьмая глава - закончить и с плеч долой, а еще надо бы вместе с Володей на фасаде закрыть сайдингом карниз, который прежде забыли.Умер Савва Ямщиков.20 июля, понедельник.Где мой отпуск? Вот и сегодня пришлось рано иорганизованно вставать, чтобы ехатьна экзамен по этюду. Народу, особенно на прозе, было много и, как обычно, Оксана Лисковая все хорошо подготовила. На этот раз темы были напечатаны на отдельных карточках и в таком виде раздавались абитуриентам, т. е. не писали на доске. Моя старая мечта осуществилась. Теперь еще Светлана Викторовна всем студентам 1-го сентября раздаст расписание занятий, и мое сердце успокоится. БН выправил все грамматические ошибки в моих наметках, кое-что подкорректировал и дополнил мои предложения своими добавками. В прозе появились восьмая и девятая темы - «Как бы вы написали современных «Отцов и детей»?» и «Можно ли войти дважды в одну и ту же реку?» В публицистике ушла тема «Русский язык как восьмое чудо света», но появились две новых: «Печально я гляжу на наше поколенье…» и «Поэтом можешь ты не быть, а гражданином быть обязан…» (Н. Некрасов). В поэзию перекочевало «восьмое чудо света» из любимого БН Достоевского: «Прав ли Смердяков «зачем умному человеку» писать стихи и рифмовать свою речь?» Критика обогатилась такими темами: «Красота спасет мир», «Критик - кто он? Властитель дум? Обслуга власти и деньги имущих? Посредник между писателем и читателем?» и «Кто сегодня представляет «темное царство» и «луч света в нем»?» На последний вопрос и я бы не нашел ответа.В институте покрутился почти до четырех, пришлось проверить несколько этюдов за С. Куняева и И. Волгина, ходил с ректором обедать. С некоторым ужасом думаю об апелляциях по этюдам, которые начнутся в среду.Дома написал небольшую заметочку для «Литгазеты» и отослал Лене Колпакову. Напечатают ли?В Литинституте два юбилея. Конечно, я вряд ли взялся за сведеvния двух значительных праздников в одну небольшую заметку, если бы средства массовой информации, хоть как бы это отметили. Все деликатно промолчали, хотя оба юбиляра- Наталья Александровна Бонк и Лев Иванович Скворцов- принадлежат к самому сокровенному слою русской интеллигенции, который и называется культурной элитой. Надеюсь, что выручит, как всегда, «Литературная газета».Н. А. Бонк - это тот легендарный автор того замечательного учебника, по которому - я обращаюсь к шестидесятникам и даже к пятидесятникам, конечно, не говоря уже о следующих поколениях - все мы учили или даже выучили английский язык. Мне иногда раньше даже казалось, что Н. А. просто этот язык придумала. На ее боевом счету также бесчисленное количество российских дипломатов, потому что прежде чем стать профессором Лита, Н. А. долгие годы работала в Академии внешней торговли. Нынешнее поколение тоже добрым словом поминает действующего профессора Лита, одного из основных авторов нового учебника «Английский шаг за шагом». Не будем говорить здесь, во скольких странах Н. А. Бонк побывала, кого учила и кому переводила. Мне тоже повезло, когда несколько лет назад я побывал вместе с Н. А. в Дании, Швеции и Норвегии. Такую ясную, дистиллированную и четко артикулированную речь я слышал только из уст Елизаветы Второй, английской королевы. Эти дамы, кажется, почти ровесницы.Л. И. Скворцов - уроженец города Суздаля, знаменитый лингвист, ему исполнилось 75 лет. Его имя широкой публике известно как имя постоянного редактора Словаря С. И. Ожегова. Л. И. ученик этого выдающегося словарника. Причем ученик, который не примазывается к славе учителя, становясь соавтором, а просто выполняет свой долг. В 2006 году Л. И. стал автором «Большого толкового словаря правильной русской речи». Это выдающаяся работа ученого, еще ожидающего достойного увенчания. На моей полке «Большой толковый» стоит с такой дарственной надписью: «Дорогой Сережа! Я уже говорил, а теперь и напишу: 80% этой книги - твоя заслуга (что делал мне поблажки для работы). Спасибо тебе. И еще:Я думаю, сказать не будет лишним,Дополнив стих Высоцкого своим:Не стыдно нам предстать перед Всевышним,Нам есть чем отчитаться перед ним.С 1993-го года Л. И. Скворцов - профессор Лита, и поколения студентов и слушателей ВЛК хорошо помнят лекции этого замечательного педагога о тайнах и особенностях родного языка.После этого ничего не читал, а смотрел по видео фильм «Капитан Альтристе» - это семнадцатый век, Испания и война с Фландрией. Сам по себе фильм весьма средний, скорее никакой, сюжетная канва банальна и много раз пета, но подобные американские фильмы я люблю за атмосферу, точно взятые интерьеры, оружие, костюмы, быт, здесь для меня было много нового. Испания изо всех европейских стран хуже всего с исторической точки зрения разработана. Лег поздно и, наверное, буду плохо спать.Савелия Ямщикова похоронят в Пушкинских горах. Заслужил. Это венец жизни быть похороненным рядом с Пушкиным. Сейчас мы уже завидуем не славе и удачливости, а тому, где кого похоронят.21 июля, вторник. Радио с утра село на одну тему: министерство спорта объявило покер не спортивной, а азартной игрой и, следовательно, потребовало закрыть все клубы покера, которые приготовились заменить собою закрытые казино. По своему обыкновению масс-медиа озвучивают мнения богатых: ах, ах, как же так! Но удивительное у нас все же государство: сначала под дружные крики одобрения допускают в страну и в столицу пресловутые казино, игровые автоматы, дух нескрываемого азарта, потом, когда, как говорится, клюнул жареный петух, начинают все эти казино дружно выпихивать из больших городов. Теперь я оценил ту экскурсию, которую организовал для нас в Америке Роман Михайлович Мурашковский, свозив нас в Атлантик сити, в город игорного бизнеса. Но это другая страна с другими возможности и с чрезвычайно оглупленным сознанием. Но тем временем, все по воле того же жареного петуха, у нас другая мода. Сейчас без передышки сажают бизнесменов, вчерашних героев и ударников капиталистического труда. За первую половину года собрали налогов на одну треть меньше, чем за тот же отрезок времени в прошлом году, власть все время чего-то обещает или по капле дает неимущим слоям населения, пытаясь, и довольно успешно, предотвратить социальные волнения, но денег-то не хватает! Тем временем бизнесмены продолжают играть все ту же игру, на которую раньше государство или не обращало внимание, или, будучи само все из бизнеса, делало вид, что не обращает. А вот теперь что ни день, то новые и новые посадки. Что там Чичваркин с его телефонами и похищением людей!Ездил в «Дрофу», где Наталья Евгеньевна показала мне свою правку. Со многим, вернее, со всем, придется согласиться. Какая же у писателей должна быть тоска по настоящему, въедливому редактору! На обратном пути заезжал в институт, чтобы вернуть Светлане. Мих. деньги, взятые у нее, чтобы заплатить за поездку в Италию. Обедал вместе с БНТ, он очень толково сформулировал принципы и вопросы, по которым мы будем вести наше собеседование в четверг и в пятницу. В институт поступает следующий Зоберн, наверное, по этому поводу был его брат, который подарил мне номер «Нового мира» со своим новым рассказом. Не многих писателей я читаю. Первыми в списке стоят Лимонов и Прилепин, но в этом же списке стоит и молодой Олег Зоберн.Чтобы не пропадало время, в институте же сел за компьютер и собрал мои предложения по этюдам на заочное отделение. Моя идея создать общий список для всех семинаров, пожалуй, рухнула. Не получилось и темы для семинара прозы сложить из заготовок, которые дал Саша Сегень. Его темы - скорее семинарские задания, а не экзаменационные предложения. На всякий случай показал БНТ, он со мною согласился.Этюды, заочное отделениеПроза1. Здравствуй, брат, писать очень трудно.2. История знакомства моих родителей.3. Рассказ, начинающийся фразой «…За окном раздался вой сирены»4. Жизнь на Рублевке - каторга или рай?5. Ваша сестра влюбилась в брачного афериста.6. Роман длиною в эскалатор.7. Воскрешение Лазаря. Записки скептика (современника событий).Публицистика1. Как ныне сбирается вещий Олег.2. Дураки и дороги - родной пейзаж.3. Не нужен мне берег турецкий.4. Москва. Центр и окраины.5. Мой календарь памятных дат.6. «У меня есть хозяин» - думала собака.7. Путешествие из Петербурга в Москву. Год 2009.Поэзия1. «Пусть состоится съезд людей и звезд…» (Леонид Мартынов. «Фантазии»)2. Смятение чувств. «Я на левую руку надела Перчатку с правой руки» (Ахматова)3. «Он видит свет, другим неоткровенный». (Е. Баратынский)4. «Тоска по родине! Давно разоблаченная морока!» (М. Цветаева)5. «О как на склоне наших дней…» (Ф. Тютчев. «Последняя любовь»)6. Что такое поэтическая тема?7. Нужно ли к штыку приравнивать перо?Критика1. Место разума в художественном творчестве.2. Отрицательная рецензия на одно из произведений русской классики.3. Современная деревня в жизни и в литературе.4. Роман Булгакова «Мастер и Маргарита» и Литинститут.5. Конец постмодернизма.6. Молодая проза, что я о ней знаю?7. Что я знаю о мастере, у которого мне предстоит учиться?Драматургия1. Бессмертная Алиса в стране демократических чудес.2. Хлестаков - герой нашего времени?3. Ненаписанная пьеса с ролью для трагического актера.4. Вешалка в театре после спектакля.5. Ваша вариация на тему: «Любите ли вы театр, так как люблю его я?»6. МХАТ на Тверском и МХТ на Камергерском: особенности репертуара.7. Почему в театре нет сериалов? Детская литература1. Родители меня не понимают2. Не рассказывай мне сказки!3. А мне друзья не нужны.4. Буратино в московском метро.5. Сказки Пушкина - детский или взрослый жанр?6. Сны бабушки в юности.7. Моя энциклопедия детских писателей.Дома, сквозь наваливавшийся на меня сон, видел по «Культуре» двухсерийный старый фильм Маргариты Микаэлян «Красавец-мужчина» с молодым Олегом Табаковым и молодой же Нееловой, какие выдающиеся актерские работы! Но ведь было и что играть. Сейчас актер поставлен в совершенно другие условия: его гамма чувств - или преступника, которому предъявили обвинения, или милиционера, который предъявил обвинения.22 июля, среда.Часа два утром сидел с дневником, делал выписки из газет. Утром ходил в банк, взял деньги на поездку, карманные заграничные расходы. Потом поехал в институт, сегодня объявление результатов и апелляция на оценки по этюду. В качестве первых разведывательных стычек с десяток ребятишек стоят с заявлениями о пересмотре результатов экзамена. Сажусь вместе с А. Королевым и О. Николаевой; довольно быстро все отбили, хотя критерии у нас иногда довольно шатки. Подняли баллы паре королевских абитуриентов и нескольким абитуриентам Николаевой. И меня, и Королева новый порядок беспокоит. Раньше мастера в случае отрицательного отзыва перечитывали друг за другом, это все и решало. Теперь мы просто еще раз пересматриваем работу. Я думал, как же так все это образовалось, но постепенно я все же выяснил то, что должен был бы узнать, конечно, раньше. Но секрет и тайна - это «спецалите» нашего учреждения. Оказывается, в прошлом году пара абитуриентов - это, конечно, мамаши - написали письмо в прокуратуру. Формально здесь было к чему придраться: хотя бы к тому, что конкурс оценок существовал для каждого семинара свой. Вот наши мудрецы вместе с Минобром и придумали. Квалификационное испытание, устанавливавшее раньше лишь возможность соревнования, приравняли к экзамену. Оценку выставляем по 100-балльной системе. Теперь никто ни за кем не читает, лишь завкафедрой литмастерства как бы подтверждает двойки.К шести поехал в «Библио-Глобус» на заседание клуба. Здесь сегодня Б. С. Есенькин делает доклад о книгах, о глобализации, Интернете и всем прочем. Хотя я немного во время доклада и поспал, но доклад был интересным, и когда он закончился, меня первым выкликнули выступать. И даже более того, я выступал даже два раза. В последний раз уже после Н. И. Рыжкова, когда тот проговорил о том, как он писал письмо относительно книгораспространения и Грызлову, и Миронову. Я начал с вопроса кН. И.: дескать, вы, опытнейший политик, и неужели вы верите, что какие-либо письма Грызлову, Миронову или Степашину - последнюю персону я прибавил, ибо С. В. Степашин председательствует в Книжном союзе, - реально помогут нашему читателю в Сибири или на Дальнем Востоке? И неужели Вы вслед за двумя нашими президентами верите в том, что Интернет в деревне в чем-то поможет? Ну и так далее… На фуршет я не остался, но когда уходил, встретил нашего нового управляющего клубом С. А. Степанца. Дело в том, что от него я недавно получил письмецо, что новая цифра наших годовых взносов теперь выросла до 47 тысяч рублей. Я сказал, что такую сумму я платить не могу и не буду.С. Степанец мне объяснил так, что встретились Н. Рыжков иЕ. Примаков, два бывших знаменитых премьер-министра, и определили именно такую сумму. «А как было раньше?» - спросил С. А. Степанец. «А раньше, - ответил я, - М. И. Кодин брал с меня три или пять тысяч рублей». «Но теперь М. И. Кодин, - сказал мне Степанец, - умер». На этом мы и расстались, я подумал, держа твердый шаг к метро, что, может случиться так, что от клуба я откажусь.23 июля, четверг.Весь день с десяти утра до десяти вечера, без перерыва, сидели вместе с комиссией в круглом зале на экзамене по собеседованию. Сначала шли чуть ли не шестьдесят человек прозаиков Королева, потом маленькие семинары - шесть или пять ребята Апенченко, на этот раз очень славных, талантливых и знающих, потом - очень средние мальчики и девочки - на детскую литературу, а потом просто никакие - драматурги. В последнем случае Вишневской не было, но она всем поставила на всякий случай по сорок баллов и передала, что все буквально «никакие». Утром еще предстояло без очков, которые забыл дома, прочесть на апелляции подборку рассказов некого немолодого абитуриента, который пришел с фальшивой медицинской справкой, что заболел и вовремя сдать заявление не смог.Справедливости ради надо отметить, что БНТ очень сильно вырос и на собеседовании запустил скрытые резервы, вопросы перестали быть однообразными и скучными. Вдобавок ко всему, после того как нас обязали еще и вести протоколы собеседования с каждым абитуриентом, Тарасов очень ловко составил небольшой списочек вопросов и тем. Не могу не привести, как очень толково сделанную работу.Темы вопросов к собеседованию для преподавателей.1. Творческое сознание и призвание. Почему Литературный институт?2. Знание русской классической и мировой литературы.3. Понимание современного литературного процесса.4. Общекультурный кругозор (театр, музыка, кино, живопись).5. Ориентация в отечественной и мировой истории, в общественно-политических тенденциях нашего времени.Что во времени обсуждения бросилось в глаза? Во-первых, как нам ни грозили демографической ямой, народу вполне достаточно - специальность писатель в России всегда будет более почетней, чем бизнесмен. Во-вторых, невероятное падение общего образования. Буквально ничего не знают, впрочем, это у всех по-разному, есть ребята, которые не потратили свою молодость на компьютерные игры. Запомнилась одна девушка, аж с Сахалина. Сделал некоторые записи.Самый первый по королёвскому списку Авган Акрамо в на вопрос ректора, кого он знает из преподавателей института, назвал меня, о котором прочел в Интернете и дал характеристику: «Независимо от общего мнения всегда имеет свое собственное». А. Илющенк о,Москва, о родителях: «Мама раньше переводила Фенимора Купера, а теперь для нефтяной компании». Меня поразило, как иногда мы, взрослые политизированы. Один парень на вопрос о нашем парламенте сказал, что не знает ни Грызлова, ни Миронова. Другой сказал, что не знает ни одного олигарха, когда его попросили кого-нибудь из этой стаи назвать. Третий ни разу в жизни не был в театре. Сплошь и рядом с просьбой назвать кого-нибудь из современных русских писателей говорят, что читают только зарубежную литератур. Впрочем, имена Пелевина, Быкова, Улицкой, Петрушевской известны, кто-то из Сибири назвал даже Липскерова. Вот еще одно из соображений: «В связи с тем, что ЕГЭ поставил перед нами жесткие рамки, я не мог читать художественную литературу, только по программе - готовились». Один из мальчиков, шедших на публицистику, назвал среди любимых публицистов покойного Анатолия Захаровича Рубинова.День или два назад, со слов племянника Валеры, я узнал, что брата Анатолия уже выписали из госпиталя и отвезли домой в Дубну. Она прислал мне эсэмэску: «Вчера привезли домой после операции, чувствую себя пока погано, но не настолько, чтобы унывать. Пока, брат».Домой приехал в одиннадцать и, чтобы заснуть, пошел еще час ходить по двору.24 июля, пятница.Утром ездил за документами в БТИ, потом с С. П. ходили покупать мне микроволновку, взамен сгоревшей. По радио - «Эхо Москвы» - Венедиктов беседовал с послом США. Много говорили о Грузии и о Южной Осетии. Ощущение, что, хорошо относящегося к России посла науськивают на нашу страну. Также господа журналисты очень недовольны президентом Обамой и его «перезагрузкой». Посол на хорошем русском языке увещевал наших публицистов быть терпимее, и даже разок сказал, что «обострение» - это их хлеб и конек.Оставшийся день сидел с рукописями и бумагами, кое-что читал. Физических сил у меня не хватает, чтобы перелопатить весь ворох возникающих соображений. Тем не менее, вот две любопытных цитаты из только что вышедшей «Литературной газеты». Во-первых, колонка Дмитрия Каралиса, за порой отчаянными высказываниями которого я уже начал следить. Дмитрий пишет на опасную, как бритва, национальную тему. «Почему, казалось бы, такая очевидная реалия, как национальность, в нашей многонациональной стране находится под негласным запретом? Почему упоминание национальности рабочего Иванова и олигарха Абрамовича может быть отнесено к уголовно наказуемым деяниям, к статье «Разжигание вражды по национальному признаку»?»Вторая цитата об известном певце Андрее Макаревиче. Я взял ее из рецензии Александра Яковлева на роман Вадима Ярмолинца «Свинцовый дирижабль «Иерихон 86-89», оставшийся в коротком списке Букера. Это пассаж об известном певце Макаревиче. Есть элемент мстительности в моем отборе. В свое время, не будучи знакомым со мною, Макаревич проголосовал против меня во время выборов в Авторском обществе, почему бы сейчас мне не ответить ему чужой цитатой. Газеты быстро уходят, а книги иногда живут дольше и передаются из рук в руки. В принципе, с мыслью о ловкости Макаревича, довольно удачно жившего в советском прошлом, которое выдается за ад сегодня, я солидарен.«Меня от этой песни тошнило. Ещё сильнее меня тошнило от самого Макаревича, от его напускного вида усталого гения, поскольку этот гений играл, как играли двадцать лет назад группы типа Credence. Хотя что я говорю! У тех, что ни песня, то хорошая мелодия, взять одну только Who will Stopthe Rain, а у «Машины» что ни песня, то фига, и даже не в кармане, а возле него, чтобы начальству виднее было. И начальство в своем перестроечном порыве мимо этой фиги не прошло. И вот, пожалуйста, - мотор ревёт и новый поворот! И так он, всем на радость, заводной, перестроечный, оптимистичный и снова с фигой, поскольку содержит щекочущий начальственные нервы вопрос: «Что он нам все-таки несет - пропасть или взлет?» Между тем вопрос чисто риторический, потому что новый поворот несёт Макаревичу с его бригадой в красивых разноцветных пиджаках взлёт, а всем остальным - не несёт ни хрена!» Комментарии к этой цитате опускаю.25 июля, суббота.К двенадцати часам дня пришел ко мне С. П. уже с вещами: у него сумка с документами и мелочами, рюкзак с компьютером и книгами и небольшой чемодан на колесиках. Отлетаем из Домодедова в семнадцать, а возвращаемся через Шереметьево. Значит, машину не поставишь на стоянке в аэропорту. Едем на метро до Павелецкого вокзала, а дальше на электричке. У меня спортивная большая на колесиках же сумка, которую несколько лет назад привезла мне Елена, здесь немножко белья, сандалии и рубашки, пара-тройка книг, косметичка с туалетными принадлежностями, а в рюкзаке два компьютера - средний и самый маленький, тяжелая записная книжка, газеты, номер «Нового мира» и большая косметичка с лекарствами. Ничего не забыть, от зарядного устройства для каждого компьютера и каждого телефона до жизненно необходимого препарата очень непросто. Вот так мы и пошли к метро, по дороге треща по неровному асфальту колесами тележек.На этот раз совершенно фатально поступил с дачей и машиной. Собственность определенно гнетет. На даче я уже неделю не был, а неделю теперь буду в отъезде. В теплице огурцы, помидоры и лук будут стоять без воды, одна надежда на соседей, может быть догадаются полить. Машину просто бросил у подъезда.К сожалению, не сумели прихватить с собой В. А. Пронина, который просился в нашу компанию, с ним всегда интересно, но он поздно приехал откуда-то из-за границы, а мы схватили почти горящие путевки. Но по телефону В. А. с его привычной язвительностью все же сказал мне несколько приятных слов. Написал ли я завещание? Не написал, но уже многое здесь продумал.Домодедово - с его устоявшимся режимом электричек, подвозящих пассажиров прямо к вокзалу, потом регистрация, поиск, как всегда, легкой выпивки в дорогу. Дорога до Неаполя заняла в воздухе четыре часа. Вовремя взлетели, я дочитывал в полете том Пушкина.В моменты посадки увидел море и подумал: как же так запросто испанцы в свое время приплыли из своей Испании и завоевали целый край. Веке в шестнадцатом или семнадцатом здесь даже существовало Неаполитанское королевство. Правда, понятия, Италия, как такового тогда и не существовало, так, разрозненные княжества. Но аэропорт в королевстве оказался неплохой, с большим количеством техники на полосе и быстрыми пограничниками. Сразу же за кондиционированным зданием аэропорта, уже на выходе увидел огромные и кряжистые многолетние пинии, как-то за границей умудряются строить и возводить, и покрывать асфальтом, ничего не разрушая и не пиля под корень. Встретила наш гид на все время семидневного путешествия - Яника, молодая женщина. Сразу же сказала, что ночевать мы будем в Помпеях.На выезде сразу же бросилась в глаза огромная, вошедшая в легенды и историю гора. Везувий, поворачиваясь разными своими боками, все время служил постоянным фоном. На сцене надвигающегося вечера Везувий главенствовал. Кто там из древних естествоиспытателей описывал его знаменитое извержение, когда погибли Помпеи и Геркуланум? Огромная гора окружена, как ожерельем, созвездием небольших городков. Витринки, столики на улицах, небольшие магазинчики, кажется, -взглядом нашего зарождающегося молодого капитализма, - что торгует вся странах. Без каких-либо изменений в воздухе и пейзаже въехали всвятая святых мировой культуры - город Помпеи. Естественно, это новый город, выросший на окраинах старого. Невысокая, нечестолюбивая провинция: мотоциклы, парни и девушки в достаточно модных платьях и майках, изображающие столичную беспечность. Уже вечер, время променада, молодые и пожилые дамы гуляют с малолетними детьми, некоторые вывели собак и мужей.Поселили в старинном отеле на центральной улице. Коридор с выходящими в него окнами просторных ванн и туалетных комнат. Такая необычная гостиничная система, помнится, существовала в знаменитом «Лондоне», гостинице в Одессе. Я упоминаю здесь старое, еще дореволюционное название, но, кажется, оно снова вернулось. Тогда, в благословенные пятидесятые гостиница называлась по имени города. Тогда - мне семнадцать лет, снимается фильм «Аттестат зрелости» с Василием Лановым в главной роли, я на далеком подхвате, в так называемом «окружении» - я впервые столкнулся с роскошью, которая называлась цивилизация. Ах, этот тогда немыслимый красавец Вася!Все это как-то мельком возникло в сознании, когда вошел в номер. Высокие потолки, балкон, выходящий на улицу, через дорогу огражденные смутно угадываемой в начинающейся ночи решеткой, подлинные и настоящее Помпеи. Через ветви пиний. Кондиционера нет, балкон на ночь открыт. Такое ощущение, что каждый мотоцикл и любой грузовичок, подвозящий товар к магазину или бару, проезжает через твою комнату.Ужин: макароны и мясо с салатом. Старые официанты, старый певец с гитарой. За пятнадцать минут был спет весь классический репертуар Муслима Магомаева. 26 июля, воскресенье.Вот и еще одна моя личная иллюзия оказалась разрушенной. Мне никогда особенно не хотелось в Неаполь. Осталось все еще с доисторических времен: режиссер Эдуардо Де Филиппо и его классический фильм, давший толчок неореализму в кино «Неаполь, город миллионеров». Хорошо помню, как героиня бежала вдоль металлической ограды порта. По фильму, кроме порта и нищеты в городе, вроде ничего и нет. Наше время через телевизор отметилось бесконечными демонстрациями в Неаполе. Ни одного кадра с королевским мостом и площадью Референдума. Нищета кварталов, выстиранное белье на веревках через улицу. Вот так и создаются субъективные мифы, выдаваемые за объективную реальность. Еще из нашего времени помнятся кварталы, заваленные мусором и премьер-миллиардер Сильвио Берлускони, героически обещающий все это разобрать. Но есть, оказывается, и другой город.Из моего внутреннего сознания пока проваливаются и средние века и вся история нового времени, и даже знаменитый референдум, ликвидировавший перед королевским дворцом само Неаполитанское королевство. Вива, сведениям из путеводителя! Это мысли в автобусе, медленно продирающегося через вечно демократический порт к королевскому центру. Душное воскресенье, везде торгуют.Но все-таки не без патетики начну не с середины дня, а с самого утра.Помпеи, те древние развалины действительно оказались через дорогу от гостиницы. У фирмы тоже все рассчитано: утром же «европейский», которого не хватит и коту, завтрак, а вещи - в автобус. Мы распакуем их теперь только в Риме. В сегодняшнем расписании: Помпеи, Неаполь и поездка на Капри.Переходим через дорогу. Еще утреннее солнце не печет, но уже давит.Ни одна человеческая катастрофа еще не приносила человечеству столько пользы. Все это, конечно, в высших смыслах. Что-то подобное и в своей сути достаточно циничное сказал, побывав в Помпеях Гете, но по существу - справедливое. Описывать Помпеи, столько раз описанные, совершенно бессмысленно. Даже лупанарий, что по-нашему, публичный дома, с его каменными лежаками. Уже к вечерку, просохнув на местной жаре, я понял, конструкция этих ипподромов любви была организована таким образом не из нехватки иных материалов - чтобы было чуть прохладней. Но собственно, чего описывать бардак? Над каждой интимной коморкой с занавеской была картинка-меню: что здесь умеют и что можно заказывать. Выбор за много веков существенно не изменился. Все это широко известно, все по многу раз показано по телевидению в просветительских передачах. Имеет значение только по-своему воспринятые детали. Но здесь уже каждому воля.Улицы, обозначенные специальными знаками. Письменных названий нет - улица козы, или улица треугольника, иероглифы. Булыжник под ногами, которым вымощены улицы, следы в камне от повозок. Специальные плиты на перекрестках, по которым можно перейти улицу. Во время дождей потоком катится грязь. Фаллос, как знак процветания. О демографической яме тогда вроде бы не говорили. Выложенная мозаикой собака на пороге - сигнал незваному гостю. Это вместо нашей таблички: «Осторожно, злая собака». В свое время в Переделкино к такой надписи на даче одного критика подписали «и… беспринципная».Амфитеатр в Помпеях - это, конечно, не крошечный амфитеатр гомеровской Трои. Это уже не аскетичные времена гомеровской эпохи, а пышный Рим. Детали - это зеленое поле просторной гимнасии, вроде футбольного поля. Пинии вокруг спортивных сооружений - это уже наше время, раньше на улицах зелени не было.Наконец, надо хоть один раз увидеть, как выглядит атриум, собственным взглядом установить, что даже в богатом доме триклиний, комната для пиров, - не очень большое помещение. После этого чтение древних пойдет веселее и конкретнее. Боюсь, что даже очень богаты древние - жили по своим возможностям, много скромнее сегодняшних олигархов. В эти как раз дни по радио передали, что Абрамович выстроил себе многопалубную яхту, на борту которой есть даже подлодка на двенадцать мест. На случай, чтобы скрыться от надоедливой прессы или чтобы удрать во время народного возмущения? Боюсь, что от извержений не убежишь…Видеть Везувий с центральной площади когда-то существовавшего города и почувствовать, как на плечи давит на этих же улицах все то же, не постаревшее, солнце. То же самое, что и две тысячи лет назад! Но сменим, понизим оптику восприятия. Вот общественный туалет. Они были построены по приказу императора Веспасиана в городах государства. Такой туалет решал в то время в городе и серьезную экономическую задачу: появилась возможность в достаточном количестве получать мочу (аммиак), такую необходимую в кожевенном производстве. Сидели, между прочим, в этих отхожих местах и срали - на мраморных плитах!Буквально потрясли огромные, даже выше знакомых нам северных сосен, пинии, выросшие на дороге, ведущей к амфитеатру. В античное время их, повторяю, не было.Потрясла и гипсовая фигура умершей в муках собаки, именно собаки. Во время раскопок часто заливали гипсом пустоты, образованные в слое раскаленного пепла сгоревшими и испарившимися телами. Получались поразительные картины мучений и мучеников. Таких фигур скопилось, чуть ли не тысяча. Кое-что выставлено в экспозиции показа. Собака меня потрясла тем, что, кажется, она была на цепи. Если Бог станет оживлять все когда-то сущее, он даст этой собаке за мучение бессмертную душу. Сама по себе «коллекция мучений», спрятанных где-то в запасниках, потрясает.Неаполь по другую сторону Везувия. Гора почти вся застроена: здесь так плодородна земля, что «утром, говорят местные жители, сажаешь помидоры, а вечером ими можно торговать» - правительство ничего, как и всегда, не может сделать с самостроем. Домики почти подпирают холодный кратер. Но неизвестно отчего так земля плодоносит, может быть, мертвые заботятся об урожае живых?Обо всем этом я размышлял, пока автобус въезжал в Неаполь через пыльные окраины. Город миллионеров, но пока видна и бьет в нос лишь нищета. Много довольно высоких старых зданий с обвалившимися фасадами, иногда это даже следы и следствия войны. Кажется, американцы, освобождая Неаполь, постреливали. Собственника не всегда возможно заставить реставрировать дом, ему важна земля, стоимость которой все растет и растет.Стоит благодатное католическое воскресенье - машин чуть меньше, народа много больше. Окраины по воскресеньям в Италии - это рынок. Я вспомнил почти такой же рынок-развал, но все же не такой, в средневековом Пенне, городке, где был прошлой осенью. Десятка два-три торговцев и несколько сотен респектабельных горожан-покупателей. Этнический состав рынка тогда не бросался в глаза. В Неаполе же торгуют и покупают в основном эмигранты. Все это заметно даже при небыстрой езде автобуса, пробирающегося через этот рынок. Можно разглядеть и сам немудреный товар, наваленный грудами. Здесь, как объяснила на ходу через микрофон наш гид Яника, много украинцев, молдаван, румын. Еще больше вьетнамцев, негров, китайцев. Русские, по словам Яники, есть тоже, но не так много. Ура!Ближе к центру характер города меняется. По-прежнему слева по хода движения - порт, он бесконечен. Подъемные краны, контейнеры, штабеля товара и металла. Над водой и пристанью, в пассажирской части порта, нависают огромные пассажирские паромы. Прежде я подобных судов не видел. Чуть ли не девять белоснежных палуб в надводной части, а сколько же всего помещается внизу! Бедный Ной со своим примитивным самодеятельным ковчегом. И - сколько богатых людей хотят так попутешествовать!Порт и воспоминания о бежавшей актрисе - повторяю, - если смотреть по ходу движения, - слева. А справа, на горе, уже давно виден ряд огромных строений. Это королевский замок. Автобус не торопясь поднимается кверху. Все волшебным образом меняется, как в Москве, когда из Свиблова или из Отрадного едешь к центру, - появляются дома «со стилем», уже не просто магазины, а некие пассажи, не уступающие миланским и московским. Миллионеры уже где-то близко, притаились, по крайней мере понимаешь, что покупатель здесь иной, нежели на рынках окраины. Автобус продвигается еще немножко вперед и взгляд, вместо того, чтобы начать рассматривать королевский сад и строения, упирается в нечто до боли знакомое: да это же клодтовские кони! Прискакали, значит, братцы, с берегов Невы! Гид уже объясняет, - подарок Николая Первого, который навещал неаполитанского короля. Кони снова мелькнут, когда автобус поедет обратно, а пока впереди огромная площадь.В тени остается один из фасадов королевского дворца, а напротив, на солнце - опять что-то до боли знакомое и явно петербургское - католический храм с полукруглой, словно воронихинская колоннада Казанского собора. Впрочем, все берет начало с идеи Бернини на площади Святого Петра. Неужели я увижу и это?С колоннадой Воронихина неаполитанскую колоннаду сближает еще и памятник. Это, вопреки ожиданию, не бывший Пармский герцог, король Виктор Эммануил, «объединитель Италии», верховная власть на коне. На коне подлинный герой этого объединения - Гарибальди.Надо отдать, правда, должное и Пармскому властелину - именно он эту объединительную войну финансировал. Все, как всегда, - финансы основа революции.Еще более неожиданно выглядит фасад дворца. В арках, на которых висят верхние этажи, стоят фигуры неаполитанских королей. Здесь надо бы добыть какой-нибудь подробный путеводитель по дворцу, но его нет. Все короли не из одной династии: здесь испанцы, французы разных мастей и чуть ли не норманны. Сразу можно сделать вывод: Италия всегда была легкой добычей для кондотьера. Но Россией тоже сначала управляли Рюриковичи скандинавского происхождения, а потом Готторпы немецкого. Естественно в самом комплексе зданий много всего намешано, каждый король хотел жить по моде своего времени, строили, пристраивали. В этом смысле неаполитанские властелины не очень отличались от современных московских богатеев, заставивших все Подмосковье уродливыми, но модными в конце прошлого века, кирпичными коттеджами. Первоначальный королевский дворец был много меньше, да и построен довольно случайно. Испанский Филипп II Габсбург решил проинспектировать владения и для встречи с императором вице-король Неаполя приказал выстроить здание. Все остальные владетели пристраивали к уже готовому, или строили на фундаментах предшественников. Последней по времени пристройкой оказался театр Сан Карло. Король пожелал ходить в театр, не выходя из дворца, так сказать, в домашних тапочках.Театр пристроили к боковому фасаду резиденции. Он на 41 год старше знаменитой миланской Скалы и славится своей легендарной акустикой. Театр Сан Карло мне всегда казался театром провинциальным, непарадным, скорее театрик. Однако, выяснилось, что по размерам - 4, 5 тысяч зрителей - он превосходит и Большой, и «Ла Скала». В Сан Карло в штате находится свой замечательный хор, свой оркестр, а вот певцов по традиции собирают к каждой постановке.Но пора двигаться дальше - современный классический туризм - это как спорт, требует сил и выносливости. Мечта увидеть головокружительную роскошь театра и королевского дворца останется мечтой или надеждой: приехать зимой на недельку, походить, помечтать, поглазеть, наконец, поесть того невероятно вкусного, чем неаполитанцы славятся.День с непривычки очень насыщен. Автобус проезжает мимо еще одного замка,но уже на берегу, и мы снова в огромном неаполитанском порту. Здесь опять дилемма: одинокая прогулка по раскаленному городу или поездка на Капри.Капри я пропустить не могу, слишком много в моем сознании с этим островом связано ассоциаций.Система любого тура построена так занятно, что, заплатив раз деньги, собственная любознательность требует их с тебя еще и еще. Никто не настаивает, чтобы ты ехал на экскурсию на Капри: столько-то стоит проезд на катере, столько-то билет на фуникулер, столько-то сама экскурсия. Капри - это отвесная скала, на которой два городка, отели, машины, дороги и ветры истории. Не хочешь ехать, погуляй по раскаленному, как сковородка Неаполю. Хорошо, что у нас хватило ума и бережливости отказаться от поездки «на лодочке» - это видимо будет «голубой грот».Вместе с «русскоговорящим» гидом, как обещал проспект, прошли, чуть ли не весь остров от центральной площади до Садов Августа. Гид - плотный мужчина лет пятидесяти пяти, прекрасно говорящий по-русски, но несколько восточного вида. Тропики в обрамлении человеческого труда всегда живописны. Роскошные виллы, дорогие отели, влажные сады, магазины самых престижных фирм. Для того, чтобы все это появилось, надо много труда, в том числе и рабского, и шлифовка веков. Снизу от пристани на сам остров людей доставляет фуникулёр. Легкомысленно одетой толпе, середняку и обуржуазившемуся пролетарию, всегда остается: доступное, но не дешевое мороженое, холодное пиво и возможность наблюдать за переливающимся через пороги дворцов богатством. Это, конечно, лишь звон золотых монет, но разве у меня есть ко всему этому хоть капля зависти? Но это попутно. Отчетливо понимал, что за три часа, что проведу здесь, ничего не найду своего. Тени отчаянно былого не поднимутся. Сады Августа - это лишь название. Где-то, наверное, здесь проходили последние дни Тиберия, видимо, существуют остатки виллы престарелого императора.Идем довольно быстро, но это не мешает мне еще и о кое-чем подумывать. Среди прочего и о пользе бесполезного раннего чтения. Последнее это дело, как мне кажется, следить за тем, что читают дети и молодежь. Можно, конечно, втихаря подсовывать детишкам книжки, но процесс это не деликатный и, в конечном счете, и собака и коза, когда бродят по лугу, сами выискивают травки, которые им нужны. Какое счастье, что моя покойная мать, никогда не вмешивалась в мое чтение! Правда, бывали скандалы, когда другая мать приходила к моей и потрясала романом Золя «Жерминаль». Отобрала у своего сына. Этот роман я уже во втором классе прочел и порекомендовал своему товарищу Марку Рацу, взраставшему в интеллигентной еврейской семье. Почти тогда же, а не в университете, когда читать было уже совершенно некогда, я прочел и «неприличную» книгу Светония Транквилла - «Жизнь двенадцати цезарей». Что-то в моем воспаленном мальчишеском сознании задержалась о Капри, о безумствах старого императора. По возвращении в Москву буду выуживать соответствующую цитату.«В первые два года после принятия власти Тиберий не отлучался из Рима ни на шаг; да и потом он выезжал лишь изредка, на несколько дней, и только в окрестные городки, не дальше Анция…Но когда он потерял обоих сыновей - из них Германик скончался в Сирии, а Друз в Риме, - он отправился искать уединения в Кампанию.Объехав Кампанию, где он в Капуе освятил Капитолий, а в Ноле - храм Августа, что и было предлогом его поездки, он отправился на Капри - остров, больше всего привлекательный для него тем, что высадиться там можно было лишь в одном небольшом месте, а с остальных сторон он был огражден крутизной высочайших скал и глубью моря…Он окончательно оставил все государственные дела. Более он не пополнял декурии всадников, не назначал ни префектов, ни войсковых трибунов, не сменял наместников в провинциях; Испания и Сирия несколько лет оставалась без консульских легатов, Армению захватили парфяне, Мезию - дакийцы и сарматы, Галлию опустошили германцы - он не обращал на это внимания, к великому позору и не меньшему урону для государства.Все это и последующее в тексте римского историка мне живо напомнило наше время. Местами время застоя, местами уже наши дни, с сонмом земляков и безусловно преданных нами жителями ближнего зарубежья. Какие лозунги звучали о единстве советского народа! Какие акции возникали в разгоряченном сознании местного партийного руководства! В Узбекистане, например, ежемесячно проводили день русского языка! В этот день считалось, что на всей территории республики говорят только по-русски. А кто же из братских народов, несмотря на единство, с танковыми боями отхватил Нахичевань?Мир не изменился, но помельчал. Утехи нынешнего Куршавеля уже ничто в плане истории. А какова славная кадровая политика с приоритетом лишь одного города в России!Мало того: здесь, пользуясь свободой уединения, словно недосягаемый для взоров общества, он разом дал полную волю всем своим кое-как скрываемым порокам. Однако о них я должен рассказать подробно и с самого начала.Еще новичком его называли в лагерях за безмерную страсть к вину не Тиберием, а «Биберием», не Клавдием, а «Калдием», не Нероном, а «Мероном». Потом, уже у власти, уже занятый исправлением общественных нравов, он однажды два дня и ночь напролет объедался и пьянствовал с Помпонием Флакком и Луцием Пизоном; из них одного он тут же назначил префектом Рима, другого - наместником Сирии и в приказах о назначении величал их своими любезнейшими и повсечасными друзьями. Цестия Галла, старого развратника и мота, которого еще Август заклеймил бесчестием, он при всех поносил в сенате, а через несколько дней сам назвался к нему на обед, приказав, чтобы тот ничего не изменял и не отменял из обычной роскоши и чтобы за столом прислуживали голые девушки. При назначении преторов он предпочел ничтожного соискателя знатнейшим за то, что тот на пиру по его вызову выпил целую амфору вина. Азеллию Сабину он дал двести тысяч сестерциев в награду за диалог, в котором спорили белый гриб, мухолов, устрица и дрозд. Наконец, он установил новую должность распорядителя наслаждений и назначил на нее римского всадника Тита Цезония Прииска.Но на Капри, оказавшись в уединении, он дошел до того, что завел особые постельные комнаты, гнезда потаенного разврата. Собранные толпами отовсюду девки и мальчишки - среди них были те изобретатели чудовищных сладострастий, которых он называл «спинтриями» - наперебой совокуплялись перед ним по трое, возбуждая этим зрелищем его угасающую похоть. Спальни, расположенные тут и там, он украсил картинами и статуями самого непристойного свойства и разложил в них книги Элефантиды, чтобы всякий в своих трудах имел под рукою предписанный образец. Даже в лесах и рощах он повсюду устроил Венерины местечки, где в гротах и между скал молодые люди обоего пола предо всеми изображали фавнов и нимф. За это его уже везде и открыто стали называть «козлищем», переиначивая название острова».В самом конце туристической тропы мы обнаружили небольшую стелу, напомнившую, что на Капри, кроме римских императоров, побывал и старший пророк нового времени Владимир Ильич Ленин. Постояли возле стелы, поразмышляли.С. П. сфотографировал меня. Рядом на лавочке сидело каким-то милое восточное семейство. А у кого же в гостях был вождь мирового пролетариата? Играли в шахматы, фотографировались, спорили о сборничке философских статей интеллигенции «Вехи»?Правильно - классик отечественной и мировой литературы А. М. Горький жил здесь, на Капри, а после революции в Сорренто, и все было не так просто. Большая литература не пишется в сытой обстановке благости. Капри, Сорренто, все перемешалось у меня в памяти. Посоветоваться бы с Пашей Басинским, который писал диссертацию о Горьком. Но Паши здесь нет. Не всегда трезвый сын гонял на мотоцикле, отец, кажется, заигрывал с женой сына, а еще рядом была разведчица двух стран баронесса Будберг. Но это, кажется, уже в Сорренто. Бывшая любовница Герберта Уэльса и подруга пролетарского классика обслуживала кроме родного ГПУ еще и разведку Англии. Какая-то история с чемоданом важных бумаг, который прекрасная баронесса увозила с острова и не довезла до России. Все это я вспомнил, когда мы уже отыскали дом-виллу, который снимал Горький. Вилла лежит в стороне от туристского маршрута. Сидели на ступеньках, почти над аккуратными мусорными баками висела мемориальная доска. Наверное, за этими облитыми солнцем стенами был сад, вид на море, прохладные комнаты. Классик, как известно, работал по утрам.Снова русскоговорящий гид везет нас на катере в Неаполь. Преодолевая волну, город медленно приближается. Капри снова превращается в темнеющую на горизонте глыбу. На пристани, уже в порту, я невежливо поинтересовался у гида: не наш ли он бывший соотечественник? Нет, гид не из России, а из весело отделившегося Узбекистана. Но он учился в Москве, в ГИТИСе, закончил балетмейстерское отделение. Тут же вспомнил, что ГИТИС заканчивал по отделению режиссуры и олигарх Гусинский. Кажется, неплохим был режиссером.Снова в автобус и - в Рим. К автобусам и длинным маршрутам я уже за жизнь привык. Завтра, наверное, я весь день буду вспоминать реплику Одри Хепберн в «Римских каникулах». Боже мой, какой немудреный, но незабываемый фильм!Почти по этой же кальке позже был сделан фильм с Челентано. Там тоже зарубежная принцесса оказалась в Риме и влюбилась в римского шофера автобуса. Нам решили этот вкус показать во время дальнего переезда. Гиды хорошо знают немудреные вкусы своих подопечных!Я вспомню, как в Греции, год назад, с тем же неизменным Сергеем Петровичем ехали из Афин мимо Марафона в Салоники. Наш гид, чтобы позабавить туристов, включил почти такую же, как фильм с Челентано, пошлость - блокбастер «Александр Македонский».В фильме с Челентано была искажена маленькая сказочная история. В фильме о спартанцах история большая. И фильм с Челентано, и фильм об Александре я уже почти забыл, а фильм с Одри Хепберн и Грегори Пеком до сих пор помню покадрово. Какая роскошная драка у моста через Тибр! На пресс-конференции, которая после ночных эскапад дает принцесса, ее вчерашний спутник по молодому кутежу, спрашивает, какой из городов, которые в монашеском турне посетила принцесса, понравился ей больше всего. Принцесс отвечает с поразительной и неподдельной восторженностью: