Дневник. 2009 год

11 сентября, пятница.

Утром ходил в магазин «Журналист» на проспекте Вернадского, чтобы купить ящик для картотеки и кое-что из канцтоваров. Потом собирал и просматривал нечитанные газеты. Естественно, все официальные статьи пропускаю - меня всегда интересуют только мелочи, здесь труднее обмануться. Их, собственно, я и фиксирую. В «РГ» - в дело столичного председателя по рекламе включились депутаты во главе с Иосифом Кобзоном. Суть дела - Макаров, именно такова фамилия председателя, надавал скидок до 50 процентов на размещение наружной рекламы аж на 131 миллион рублей. Я отчетливо представляю, кому эти скидки были розданы и кто поживился, и даже представляю возможную благодарность, выраженную в разных или необычных формах. Любопытно, что всегда и везде, - сужу в первую очередь по наградам, которыми занимаюсь в минкульте, - что почти всегда, когда соискатель не дотягивает до планки, обязательно следует или звонок начальству от Кобзона, о чем, как правило, начальство с чувством удовлетворения докладывает, или от Кобзона письмо. У него, кстати, сегодня или на этих днях день рождения - дай Бог ему добрых дней.Вечером около пяти пришли Володя и Маша, я прихватил их и поехал в театр Гоголя. Там сегодня премьера спектакля по пьесе В. Шукшина «А поутру они проснулись». Пьесу я хорошо помню - это про утро в вытрезвителе с дюжиной персонажей, каждый из которых рассказывает историю своего пьянства. Сергей Петрович подъехал прямо в театр попозже. Пока я наверху разговаривал с С. И. Яшиным, который был уже готов к приему гостей, - чашки и печенье у него в кабинете на столе, паровал чайник - внизу компания, кажется, неплохо выпила. Не пил наверняка только один Володя - он сегодня за рулем. С. И. жаловался, что его замучили вводы в спектакль новых актеров. Это неизбежно в начале сезона. Мужчины уходят сниматься в сериалах, молодые женщины беременеют. Собственная работа С. И. - пьеса про сына М. Цветаевой, - стоит.
Спектакль на этот раз поставил Вася Мищенко, актер театра «Современник», с которым я встречался когда-то в гостях у Андрея и Лены Мальгиных. Еще раньше С. И. рассказывал, что это и предложение Васи, и некий его же спонсор, который должен оплатить какие-то расходы по оформлению. Народу было довольно много, по фойе бродили не узнанные мною, но, по словам Иры, завлита, присутствующие VIP'ы. Вася сам оформлял и спектакль, который закончился довольно неожиданно.
Сама идея постановки и как бы новое в ней заключались в том, что социолог, пришедший в камеру вытрезвителя, - это некий ангел (в прологе у него есть и крылья, по примеру тех, что в средневековой польской армии носили за плечами конники). Ангел - ловец душ, который дает всем возможность искупления своего греха через исповедь. В конце спектакля всех как бы отпускают на волю, и тут поворачивается на сцене задник, на котором был изображен городской пейзаж, и появляется икона. Возникает ощущение, что в принципе неплохие люди наконец-то обрели через исповедь свою подлинную правду. Да и какие все они грешники, это жизнь грешна и перед ними в долгу. Безусловное достоинство спектакля - он в одном действии и идет 1 час. 45 минут.
На банкет, который устраивает Вася и театр, мы не остались, а в 12. 30 с заездом ко мне домой и к С. П. были уже на даче.
Спектакль, конечно, получился. В этом смысле - это победа Мищенко. Пьеса Вас. Шукшина, конечно, простовата по ходам и характерам, но гениальна по подлинности русской жизни и русского сюжета. Я уж не говорю о некоторых абсолютно фантастических, вызывающих восторг у зрителя, репликах. Актеры с наслаждением играют. Есть несколько просто концертных номеров. Скажем, - беспроигрышный урка, которого играет Андрей Зайков, или тракторист в исполнении Олега Донцова. И, конечно, невероятно глубоко сделал свой кусок Олег Гущин. Это даже и не роль, а эпизод, но как полно Гущин его творит, как замечательно работает «на фоне», пока действие идет с другими героями. Как он напивается, пьянеет и демонстрирует спесь среднего советского начальника. Актерская работа, которую можно показывать студентам как учебный образец.
12 сентября, суббота.Еще в четверг позвонила Г. А. Ореханова - о том, что у Т. В. день рождения. Как хотелось бы на нем побывать, но я уже твердо договорился ехать с С. П. на дачу. Теперь вот блаженствую, но сердце, что не выполнил свой долг, подтачивает.Когда проснулся, погода великолепная, и летом таких дней не было. Единственная трудность - отчего-то болит правая нога, стопа. Я думаю, что это мне ночью свело ногу. А вчера я еще добавил. Когда я заснул, а ребята сели играть в карты, что, кажется, делали до пяти утра, то мне приснился какой-то страшный сон, я кричал, и С. П. прибежал смотреть, не случилось ли что-нибудь со мною. Кажется, мне снились Валя и мама, и то ли я их хотел покинуть, то ли они меня, вот я и закричал. Возможно, тогда же мне еще раз свело ногу.
Провел ревизию участка. Во-первых, прекрасно идет дайкон, который я высадил в конце лета на новую грядку. Вытащил один корень, и он сегодня же пошел в дело. С. П., который сегодня дежурный по кухне, замечательно, натерев на терке, соединил его с укропом. Во-вторых, наконец-то высунулся зеленый лук, который две недели назад посадил на освободившейся грядке. День начался… Последние огурцы в теплице, новые кабачки. Съездили в город за желобом для крыши. Большая и славная баня. Сидел и рисовал дневник, прочел еще одну книгу на конкурс «Пенне».
Это довольно большое сочинение Галины Щербаковой «Яшкины дети». Приманивающая читателя своей неумеренной лестью аннотация книгу, как правило, дискредитирует. «Перед вами - образец современной русской литературы высочайшего уровня, книга-явление, книга-событие, претендующее на то, чтобы стать современной классикой». Я тут же заглянул, какое же издательство так анонсирует своих авторов и разводит «современную классику»? «Эксмо». У гиганта и преувеличения подобные.
Книга, в общем-то, неплохая, но какова самооценка автора. Кем пишутся подобные аннотации? Только автором. За свою творческую жизнь все аннотации к моим книгам писал я сам, редактор только правил.
«Новая книга Галины Щербаковой - это прямой и откровенный диалог с Чеховым. Его она словно призывает в свидетели нашей современности… Используя названия знаменитых чеховских рассказов, Щербакова каждый из них наполняет новым содержанием и смыслом. Ее «Ванька», «Дама с собачкой», «Душечка», «Смерть чиновника» «Спать хочется» и другие миниатюры - это истории жизни простых…»
Все вполне справедливо и находка счастливая, рука чувствуется, но без самого Чехова, без ореола литературного мифа, которым окружен каждый рассказ, все это не существует, а лишь демонстрирует бездуховность и жестокость нашей собственной жизни. Тогда зачем?
Уехали с дачи в три, значит, чем-то еще займусь дома.
13 сентября, воскресенье.В писании дневника есть не слабый прием. Когда нет времени, чтобы все подробно записать, то можно внутренне напрячься, сделать мозговое усилие и запомнить в комплексе, без разборки на детали, ситуацию. Ситуация возникнет, когда начнешь вспоминать. Так я иногда в университете ходил сдавать экзамены: всю ночь читаешь, данные учебника касаются лишь поверхностного сознания, а потом, сохраняя в себе состояние прочитанного, идешь на экзамен. Все заканчивается, рассыпается, когда выходишь из аудитории. Память высвобождается для новой порции информации.Сейчас заполняю отдельные лакуны в дневнике, оставленные, когда не мог полно писать о Италии. Еще там я пометил эпизоды и уже решил, какие книги я посмотрю в Москве. Каким-то образом я все это удержал в памяти. Сейчас сижу над пометками в компьютере и вспоминаю детали. Отчасти пользуюсь и дополнительными материалами, потому что хочу придать итальянским впечатлениям литературный оттенок.
Всем этим занимался с утра и почти до самого отъезда. Покопался еще у себя на чердаке в архиве и откопал уже целую выставку моих вьетнамских фотографий. Они так долго у меня хранятся, что пора и с ними что-то сделать. Где-то ведь есть еще и вьетнамские мои газетные репортажи в «Московском комсомольце». Может быть, соединить? Пока план - еще одну выставку «Моя молодость» открыть в институте, другой ее край.
Весь день отчего-то и без видимых для меня причин хромаю. Начал опять фантазировать. Очень боюсь остаться при нашей медицине один на один с болезнью. Но ведь и уход из жизни неизбежен, но, дай Бог, чтобы он случился внезапно и по возможности, чтобы не беспокоить и не тревожить посторонних людей, а близких-то, на которых можно было бы возложить заботу, пожалуй, и нет. Я все-таки думаю, что той ночью, когда я кричал или за ночь или две до этого, у меня очень сильно - смутно я что-то припоминаю, свело ногу, и от этого повредились связки на правой ноге. Теперь хромаю и хожу медленно. В принципе, готов к старческим потерям.
14 сентября, понедельник.Утром делал шарлотку, добил аджику из помидоров и чеснока, возился по кухне. Созвонился с Витей Перегудовым, так как мне надо отнести в мэрию бумагу, чтобы там мне выделили экземпляры моей книги «Далекое как близкое. Дневник ректора». С этой книгой какая-то напасть, она почти не попала, в отличие от предыдущего тома, в свободную продажу, а распространялась по школам и библиотекам. Не очень это, правда, школьное чтение. Тарасов подписал мне письмо, попытаемся хотя бы два десятка экземпляров отбить из запасов издательства и мэрии.Весь день планировал заняться перебиранием бумаг и необходимыми телефонными звонками. Собирался весь день просидеть дома и только к пяти ехать в институт, поставить во дворе машину и к семи пойти в театр Маяковского. Сегодня празднуется день рождения Сергея Арцибашева. Я его люблю и как замечательного актера, и как талантливого режиссера. Внезапно раздался телефонный звонок: Маша от Виктора Ерофеева. Смогу ли я сегодня в пять быть на «Свободе» ? Я сначала спросил, кто еще будет на эфире, и оказалось, что приедет знаменитый музыкальный критик Артемий Троицкий. С ним я уже был знаком и поэтому согласился. А перед этим задал просто коварный вопрос: а кто не пришел? Естественно, получил своеобразную фамилию не нашего языкового развода. У парня заболел кто-то из близких, родня. Тема передачи - гражданское общество. Сразу же в голове забрезжили слова Цветаевой - «чтобы была жизнь, а не ярем». Чего-нибудь скажем.
О самой передаче чего писать? Текст наверняка вывесят на сайте в Интернете. Кое-что я говорил, о политической воле и о двух мирах, в которых заставляют жить страну: в мире реальностей, где рушатся электростанции, и в благополучном мире телевизионной благости. Что на этот раз поразило, вернее, на что я впервые обратил внимание? В гостевой комнате на стенах висит чуть ли не десяток карикатур Бориса Ефимова на американские средства массовой информации и, в частности, на радиостанцию «Свобода». Все не без таланта, но немудрено. Во-первых, приятна, конечно, такая самоирония, а во-вторых, поразила небрезгливость, с которой брат Михаила Кольцова брался за подобные политические заказы.
Нога, когда вернулся в институт, все же сильно болела, времени до начала спектакля оставалось мало, и я изменил первоначальному плану: поехал на машине. Поставил почти напротив театра на Малой Бронной, и уж оттуда поковылял. Возле театра им. Маяковского, как и обычно, в этот день играл духовой оркестр. Мне каждый раз нравится, с каким энтузиазмом Сергей Арцибашев празднует свой день рождения. И оркестр, и созывает гостей, и тут же подарок от именинника гостям - каждый раз новый спектакль.
На этот раз это был «Пастух», спектакль, сделанный по пьесе Андрея Максимова еще в 1998 году в «Театре на Покровке». Всего два действующих лица - Ленин и некто Она: и Инесса Арманд, и Крупская, и гимназистка в Симбирске. Переставляльщики мебели названы в пьесе «грузинскими товарищами». Максимов на моей памяти уже расправился с де Садом. Теперь вот Ленин и до смерти, наверное, хочется походить в сапогах И. В. Сталина. Арцибашев играет, как, впрочем, почти всегда, с невероятной страстностью. Образ он здесь лепит редчайший. Но это свидетельствует и о некоторой всеядности актерской профессии. Вполне понятен Максимов с его антисоветизмом, который, по замечательному соображению Вл. Меньшова, почти всегда есть синоним русофобии. Я почему-то вижу этого телеведущего в детском пионерском галстуке, потом с комсомольским значком на груди. Что он быстро выстроился и перестроился, вполне понятно, но все же он ведь что-то отвечал на уроке истории в школе и писал школьные сочинения с цитатами и упоминанием. Пьеса-фарс, в которой Ленин - только скрытый честолюбец и садист! Пастух всего человечества.
Максимов, по моде времени и литературы, все ищет душу. Наблюдая за движениями этого честолюбивого литератора, рвущегося в русскую элиту, я давно уже заметил: для него всегда нужно что-то размять и растерзать. Сад ли это, Ленин ли. На собственном масле у этого персонажа мельница не крутится. Сам же Арцибашев - из редкой породы волшебников.
На капустник и пирование не остался, доковылял до машины, которую, к удивлению, нашел на своем месте.
15 сентября, вторник.Естественно, не выспался, встал слишком рано. План у меня такой: до института на машине, а потом уже пешком до Моссовета. Рассчитываю, что идти придется, из-за бессонной ночи и больной ноги, дольше, чем обычно. Пришел вовремя, поднялся на пятый «правительственный» этаж. Здесь я когда-то уже был. Широкие мраморные лестницы, много света, огромные коридоры, просто в царских апартаментах живет городская власть. Витя, которого я раньше держал просто за хорошего и умного писателя, да еще и товарища по астме, теперь уже сделался большим начальником, таким большим, что даже может заходить к мэру. Он, как и я его, - мой читатель. О его рассказах, которые печатались в «Российском колоколе», я писал в дневнике раньше. К счастью, я взял две свои новые книги и том второй части «Дневников». Начальству кланяюсь подарком, но и оно мне подарило свою книжку. Минут десять разговаривали о разном, в основном о литературных делах, а потом Виктор познакомил меня и с Новиковым. Нужны бы инициалы, но не помню. Это еще больший начальник, и он тоже оказался моим читателем, по крайней мере, знает мои дневники и интересы. Иногда очень увлекательно говорить с крупными людьми именно потому, что они еще и очень осведомлены.Еще один вывод из визита в мэрию. Возможно, московская политика могла быть, в первую очередь это касается пенсионеров, и менее социально направлена, если бы в аппарате не были собраны социально заостренные люди. Сам Новиков - человек, безусловно, ясный и приобщенный к большой культуре, рассказал интересный момент, связанный со знаменитым эпизодом, когда Марк Анатольевич Захаров сжег свой партбилет в пепельнице. Кто уж завел об этом разговор, не помню. Оказалось, что партийный билет, по определению, ни сжечь, ни намочить, чтобы размыть текст, просто нельзя. Он сделан из особой бумаги, которая при горении сначала должна плавиться. Наверное, разговор возник из моих впечатлений от вчерашнего спектакля С. Арцибашева. Тут же было приведено и занятное пояснение директора «Ленкома», защищавшего своего принципала: «Ну, надо было как-то выделиться, отметиться, поставить точку». Какая жалость, что я этого не знал, когда в самом начале перестройки, почти сразу же или, по крайней мере, вскоре после этого демократического аутодафе, встретился с Марком Анатольевичем в особняке МИДа на каком-то приеме. Мы ели казенные деликатесы прямо за столом друг напротив друга. Вот бы здесь спросить о плавкости или горючести бумаги!
Впервые у меня возник некоторый конфликт с семинаром. Виноват в ней, наверное, я сам, потому что не объявил условий игры. Дело в том, что Ю. С. Апенченко отказался еще весною поставить аттестацию Е. Я. Астафьевой, своей студентке. Девочка не очень здоровая, с аллергией, мало к нему ходила, болела. Она внучка М. О. Чудаковой. Я посмотрел ее текст и, зная, что я и зайца научу писать, взял к себе. По традиции, когда я беру к себе кого-то из новеньких, я новенького обсуждаю на семинаре. Очерки Жени при первом чтении мне показались довольно удачными. Но в них были и описки, и другие мелочи, на которые я сам редко обращаю внимание. Но имелось интересное зерно: рассказ о семье самой Жени, в судьбе которой намешано много кровей, были и записи устных рассказов бабки, самой Мариэтты Омаровны. Вера Матвеева, уж привыкшая быть звездой разгромной критики, произнесла большую, как оппонент, речь. Дима Иванов, тоже оппонент, сославшись, что заболел, не стал выступать. Я попытался Астафьеву защитить, но у меня это не вполне получилось. Саша Нелюба, большая, как и все, кто не вполне свободно владеет пером, грамотейка, видя, как я защищаю Женю, - но это мой принцип защищать от толпы слабого студента, - мне надерзила. Дескать, я в ее глазах теряю свой авторитет. Вот так, С. Н.! Требуя «работы» и «художественности», наши девочки теряют главное - смысл. К сожалению, ревнители художественности никогда не станут писателями.
К семи часам поехал на заседание клуба Н. И. Рыжкова. На этот раз - в Московской консерватории. А. С. Соколов, покинув министерское кресло, опять занял пост ректора. Такое положение дает ему стереоскопический обзор.
Тема была заявлена так: «Проблема профессионального музыкального образования в свете общеобразовательной реформы». А. С. просто расцвел после того, как перестал быть министром, как мне показалось, даже помолодел. Большое впечатление произвела Консерватория. Здесь я впервые. Эдакая тьма народу и хозяйство, которое можно сравнить, пожалуй, только с университетом. Тема мне была знакома по коллегиям министерства. А. С. выбирал то, что ему лучше известно. И тем не менее в его докладе было много, мне ранее не знакомого. Московская консерватория была открыта на шесть лет позже Петербургской. Если в северной столице профессура - сплошь иностранная: поляки, немцы, то в Московской профессура - русские. Совсем недаром, только окончив консерваторию, Чайковский стал профессором именно в Москве. Обе эти старейшие консерватории, в отличие от иных высших музыкальных заведений, никогда не создавали филиалов. Отсюда и высочайшая ценность дипломов. Дипломы подразумевают высочайшее качество.
О наших трех степенях в музыкальном образовании. Центральная музыкальная школа при Консерватории. Вся система музыкальных школ по стране. О русской школе. Приблизительно такую же систему создал в Лондоне выходец из России Иегуди Менухин. Теперь мы с помощью новшеств пытаемся эту систему разрушить. Кстати, именно в Лондоне, в Королевской Академии изобрели так называемое интегрированное образование. Вот оно-то прекрасно обходит трудности болонских доктрин.
Наши консерватории повторяют структуру университетов - здесь учатся музыканты и певцы всех основных специальностей. Отсюда - взаимовлияния в процессе обучения. За границей композиторов и музыковедов готовят в обычных университетах.
Среди прочего. А. С. не только накормил всех замечательным ужином, но и показал Рахманиновский зал, в котором я никогда не был.
16 сентября, среда.Несмотря на ворох дел, все же решил съездить в Дубну. От Москвы это 125 километров. У больного Анатолия, моего двоюродного брата, я не был с лета. Сейчас, уже у себя в Дубне, его подвергают химиотерапии. Поехали втроем: с Валерием, моим племянником, и его женой Наташей. День выбрали не случайно. Шестнадцатого у брата день рождения.По дороге в машине довольно долго разговаривали. Мой племянник - отставной полковник, по натуре он мудрец, да вдобавок ко всему мудрец информированный. Уйдя на военную пенсию, работает он сейчас в крутом учреждении. Судя по всему, среди сотрудников постоянно идут разговоры на политические, да и технические темы. Я попросил объяснить мне его версию аварии на Саяно-Шушенской ГЭС. Здесь, оказывается, много чрезвычайно любопытных подробностей. Как я понял, многое из Интернета. Технические детали, расположения агрегатов, заслонок и водоводов я не привожу. Схема такая: о вибрации во втором блоке работники станции знали уже чуть ли не несколько недель. Она, видимо, образовалась, когда агрегат поднимали и меняли крепления, но не вычистили шпильки, на которые навинчиваются огромные гайки. Когда ржавчина облетела, возник люфт. Рабочие несколько раз пытались заглушить генератор - здесь технические подробности, не вполне мне понятные, - но каждый раз, когда уменьшалась частота вращения, вибрация резко увеличивалась. Для решения задачи и ревизии, что же происходит с механизмами, надо было приостановить несколько блоков. Но тогда резко уменьшалась выработка энергии, а значит прибыль. У директора или другого начальника, от которого зависело решение, именно в день аварии, 17 августа, праздновался днем рождения. Начальник этот выехал за пределы станции встречать гостей и, следовательно, был недосягаем для быстрого решения. Рабочие решили так: коли до сих пор ничего не случилось, то ничего не случится, если еще один или два дня турбина поработает. Но именно в этот день и произошла авария.
Высота плотины - 200 метров, это означает, что столб воды, давящей на лопасти турбину, обладает невероятной мощностью. Внезапная авария, вырвавшая из шахты агрегат, срезала все приборы и устройства, которые должны были закрыть проемы наверху. Потом с огромным трудом пятеро рабочих закрыли их вручную.
Все это я описываю, наверное, с техническими ошибками и упуская многие другие трагические детали. Например, в месте аварии должно было, по штатному расписанию, находиться 14 человек, но погибло 75.
Часа три сидели у Анатолия, сознание у него по-прежнему ясное и яркое. Жена и дочь говорят, что после химиотерапии ему лучше, но Валера, на руках у которого умирал его отец, мой брат, настроен менее оптимистично. Я как идеалист надеюсь на чудо, но я ведь верю и в то, что В. С. до сих пор со мною, и не удивлюсь, если откроется дверь и она войдет. «Есин, что у нас на ужин?» С Анатолием связана вся моя юность, его хорошо знала и Валя. Меня растрогало, что у Анатолия большое собрание, хотя, конечно, далеко не полное, моих книг. Есть и книга Вали о Лидии Смирновой с, как всегда у нее, искренним и точным автографом: «Книжку эту я не люблю, а вот Светика, - это жена Анатолия, - ласкового и доброго, люблю».
Теперь, даже уже больной, Анатолий прочел мою книгу, сделанную с Марком, и заметил, что мои взгляды несколько изменились. Посидели пару часиков, поели что-то полупарадное и поехали домой. По дороге завезли дочь Анатолия Татьяну, уже тоже бабушку, в местный университет, в котором она работает, и заехали на берег канала. Здесь кончается или начинается канал, а дальше - уже Московское море. Похоже, это именно то самое место, которое было показано в фильме «Волга-Волга». У входа в канал на просторы Московского моря стоит огромная скульптура, собранная из гранитных блоков, - В. И. Ленин. По монументальности она не уступает скульптурам Абу-Симбела в Египте. На другой стороне пролива стояла статуя И. В. Сталина. Ее после ХХ съезда взорвали. Татьяна рассказывала, что сделали это с большим трудом. Сразу же это красивейшее место здешние бомжи и пьяницы облюбовали для своих встреч. Острые на язык обыватели назвали это место «поминальней».
17 сентября, четверг.Сижу дома. Больная нога делает меня инвалидом. Занимаюсь готовкой и пишу дневник, заполняя пропуски. Днем приезжали из Союза книголюбов, надо было подписать документы на награды к 35-летию организации. К счастью, поблизости оказался Ашот, который большой дока в наградных делах. Основным событием дня стало чтение «Литературной газеты». Во-первых, Боря Поюровский изменил привычке своей юности писать невинные статьи о театре, где никого не обижал. Во-вторых, - событием стало невероятное по глубине и резкости интервью Владимира Меньшова. Здесь много мыслей, с которыми я готов согласиться.О том, что настоящая литература всегда найдет своего читателя (это моя мысль), как они поступают с конкурентами, совершенно справедлива и находит еще одно подтверждение. Также, что для мести еще важнее, чем состав крови, важнее степень талантливости.
«Самое яркое впечатление за последнее время - «Учебник рисования» Максима Кантора, превосходного художника, который и писателем оказался блестящим. Я увидел в нем собеседника - очень умного, глубокого, саркастичного. Его анализ сегодняшней жизни творческой интеллигенции показался мне чрезвычайно точным и очень смешным. Поражен, что эта книга-событие не оказалась ни в коротких, ни в длинных списках многочисленных наших литературных премий. Так по-прежнему распределяют награды по принципу «свой - чужой». Конкурентов сегодня не хают, опасаясь привлечь к ним внимание. Их просто замалчивают».
О том, что в угоде моде не надо стыдливо оставлять своих кумиров только потому, что они кому-то мешают, и говорят так, как думали.
В поэзии моя первая и на всю жизнь любовь - Маяковский, и меня бесит, что его как-то тихо и целенаправленно выдавливают из общепризнанной на сегодняшний день обоймы больших русских поэтов. Туда даже Есенина, без которого русскую поэзию и представить себе невозможно, но не очень охотно включают.
О том, что все, предложенное модой или общим правилом, все равно любить невозможно, и чтобы сохранить свою индивидуальность надо, быть искренним. Или еще раз о Достоевском.
«У Достоевского никогда не мог осилить больше двадцати страниц за раз. Нарастало раздражение от тех самых психологизмов, которые так восхищают в нем читателя, особенно западного. Женщины его кажутся мне персонажами насквозь искусственными. От всех этих «а вот ручку-то я вам и не поцелую», переходящих из романа в роман, я просто на стену готов лезть. Это не мой писатель. Самым любимым автором был и остается Герцен: обширнейший ум, блестящее владение стилем, «бездна», как он любил выражаться, юмора. «Былое и думы» могу перечитывать бесконечно. Рискну заявить - это лучшее, что было написано на русском языке».
Казалось бы, обычный пассаж о самобытном русском пути или о Западе и Востоке. Здесь примечательно имя Петра Чаадаева, но соль приведенного ниже пассажа в последней фразе, где сформулировано то, что ощущали многие. Цитата начинается с риторического вопроса.
«…может быть, Запад растроганно принял наши извинения и раскаяния и распахнул нам свои объятия, и мы оказались приняты в семью цивилизованных народов, сбылись вековые мечты наших Чаадаевых? Да нет, придерживают нас уже двадцать лет в сенях, а мимо, брезгливо поглядывая в нашу сторону, следуют в светлую горницу куда более цивилизованные румыны, болгары и разные прочие албанцы. Еще один урок преподнесла нам новейшая история: антисоветизм был всего лишь эвфемизмом вульгарной русофобии».
Перед такой ясностью и смелостью можно, как говорится, и снять шляпу.
Во второй половине проковылял в банк. Увеличили платы за охрану. Потом поплелся в парикмахерскую. Здесь плата за стрижку увеличилась на 120 рублей. Возвращаясь обратно, поговорил по телефону с Колей Чевычеловым. Он рассказал, как он почувствовал себя воцерковленным. Оказывается, он только что ездил в Ленинград, чтобы приобщиться мощам Ксении Петербуржской. Я еще раз позавидовал людям, обретающим веру. Дальше, уже подходя к дому, встретил своего соседа Бэлзу. По-соседски довольно долго говорили. «Соседушка» - источник многих и чрезвычайно интересных сведений. В частности, он рассказал о похоронах Василия Павловича Аксенова и о речи Евгения Евтушенко. В известной мере эта речь, оказывается, была вызвана романом Аксенова, который сейчас печатается в журнале «Караван истории». Здесь Василий Павлович вывел многих друзей юности под прозрачными псевдонимами.
Еще более интересно великий мой сосед рассказал о мастер-классе, который вел Ван Клиберн. Американский маэстро, приехав в Россию, забыл прихватить орден «Дружбы», которым в прошлый его приезд наградил В. В. Путин. Бэлза напомнил маэстро об ордене. Тот не растерялся и быстро спросил: «А у тебя такой орден есть?» Конец истории: на своем торжественном мастер-классе кумир щеголял с орденом моего соседа.
Еще утром передали: американское правительство решило не размещать противоракетные системы в Польше и Чехии. Много разнообразных комментариев, кто выиграл и кто проиграл. Мне показалось, что выиграл от этого Обама. Он продемонстрировал нормальное течение логической мысли: а на фига? Поздно вечером говорил с Натальей Евгеньевной, моим редактором в «Дрофе». В разговоре возникла рубрика «профессорская проза» и занятная компоновка новой книги - «Кюстин» и «Дневник за 2009 год». Если бы!
18 сентября, пятница.Снился странный сон, будто бы в какой-то гостинице, похожей на наше институтское общежитие, я вижу, что в разных комнатах, двери от которых открыты в общий коридор, пакуют в дорожные мягкие сумки свои вещи Наталья Дмитриевна Солженицына и Александр Исаевич. У меня складывается впечатление, что они между собой не в ладах. Потом Александр Исаевич исчезает, а за ним вдруг засобиралась Наталья Дмитриевна. Я начинаю волноваться, что она уедет, ничего не поев и не позавтракав. Я вроде бы предлагаю ей сходить в магазин и купить хотя бы сыра и молока. К моему удивлению, Наталья Дмитриевна, которая в представлении моего сна гордячка, вдруг соглашается. Я выхожу во двор и вижу автобус, в который садится народ. Я тоже сажусь, в надежде доехать до какого-то места, где начинаются магазины. Мы едем, мелькают какие-то городки, и потом я замечаю, что весь автобус полон гастарбайтеров, и понимаю, что меня увозят в рабство. Тогда я пробираюсь ближе к кабине за какую-то шерстяную занавеску и вижу там полицейского, которому пытаюсь объяснить, что я русский журналист. В ответ на это полицейский протягивает руку, кладет пальцы мне на веки и отчаянно давит, приговаривая: кричи. Тут я просыпаюсь.По материалистической привычке искать объяснение для снов понимаю, что сон вызван крошечной информацией в газете. Министр Фурсенко издал приказ, которым в список обязательной литературы для изучения в школе включил «Архипелаг ГУЛАГ». Один филолог, В. В. Путин, предложил, посоветовал, другой филолог, Фурсенко - немедленно выполнил. Кто там шагает левой?
Еще пару дней назад прочел книгу Вл. Личутина «Последний колдун».Здесь его первая знаменитая повесть-открытие «Обработано - время свадеб» и собственно повесть «Последний колдун». Отношение у меня ко всему этому сложное: Личутин, конечно, просто волшебник слов, его фраза вибрирует и светится. Но все это одна какая-то фреска, которую Личутин пишет всю жизнь. Не очень-то это и ясно: существуют ли эти люди, этот язык и эти отношения? Но ведь и мир Фолкнера - тоже придуманный мир.Написал письмо Марку и, как всегда, еду вечером на дачу.
19 сентября, суббота.Хорошо выспался. Весь вчерашний день, несмотря на то что пытался себя занять, был посвящен чувству удивительной неприкаянности. Все в мире было пусто, целей нет, погода ухудшилась, дождит, похолодало. В Интернете вчера прочел, а потом Ашот опустил мне в почтовый ящик еще и заметку из «Коммерсанта»: в короткий список «Ясной Поляны» я не попал. Паша Басинский долго объяснял корреспонденту, будто перед кем-то оправдываясь: «сильный список», «трудный выбор». Оставили троих, Василия Голованова - с нон-фикшен об острове Колгуеве, Романа Сенчина с «крестьянством», о современной деревне, и «ретрорассказ с домовыми» Игоря Малышева. С чувством удовлетворения выписываю имена моих хороших знакомых или даже друзей, входящих в жюри: Лев Аннинский, Игорь Золотусский, Валентин Курбатов, Владислав Отрошенко, Павел Басинский. Председательствует непосредственно граф и помещик Владимир Толстой, охарактеризованный в качестве «журналиста, эссеиста и директора». Один из них, выпускник Лита Паша Басинский, в своей жизни все же написал роман, о котором мне так своеобразно говорил Юра Поляков. Никто, конечно, ничего не прочел.Утром на термометре было ноль градусов, потом засияло солнышко. Надо работать и перестать кукситься. Начал с того, что прочел довольно большой материал Кати Писаревой«Во втором составе». Достоинством является, что Катя пытается, хоть и на примере театра, показать судьбу человека во времени, т. е. целую жизнь, и это мне кажется важным. К сожалению, много рассказано, а не показано, язык почти не держит повествования. Катя не знает реальностей театра, настоящей работы режиссера, актеров, даже уборщицы. Но замах энергичен.За Катиной работой принялся опять за чтение к конкурсу «Пенне». Здесь - Евгений Скоблов. «Сборник неразрешимых задач. Рассказы» - книжка занимательная по многим параметрам. Во-первых, издание осуществлено Хмельницкой областной организацией Всеукраинского творческого союза «Конгресс литераторов Украины». Во-вторых, я не понимаю людей, заявивших ее на конкурс. Они что, ничего не читают? Язык в лучшем случае областной газеты, содержание - между пошлостью и предельной облегченностью. Как так можно писать и как в этом случае на что-то претендовать?
«- Есть ли у вам чернила? - осведомился он у продавца, - желательно, зеленые, плохо смываемые и подешевле?» -Это почти начало рассказа, а последние слова этой цитаты почти конец этого рассказа. Чтобы читатель не мучился, сразу сообщу, что чернила покупателю нужны для того, чтобы залить ими работу молодого конкурента в рабочей карьере. Но какова аранжировка!
«- Подойдите к вон тому стеллажу, - сказала кассир, - там должны быть чернила, всякие. Наверное, есть и зеленые.
Мужчина долго перебирал пузырьки, внимательно разглядывал этикетки. Один раскрутил и понюхал содержимое.