Дневник. 2009 год.

С Сарой прекрасно и душевно поговорили о работе в университете, о Стэнфорде, ее муже, с которым, когда они жили в Москве, я приятельствовал, о наших общих знакомых и, естественно, о студентах. Разговаривали в международном отделе, где раньше сидел С. П. Надо сказать, что оборудовали там все с европейской раскованностью – Игорь Темиров, сейчас там командующий, поил нас чаем и кормил бутербродами. А в какой нищете начинали! Сара приехала на какой-то русский конгресс, которые власти так любят время от времени собирать. Боже мой, сколько на это все уходит денег! Во время разговора выяснилось, что Дженифер, матери Сары и знаменитой писательнице, исполняется 80 лет. Празднество будет происходить в Тринити-колледже, в университетской столовой, которая мне хорошо известна. Я загорелся съездить вместе с С. П. – а кто станет заниматься билетами и чемоданом? – на этот день рождения. Я всегда, хотя и плохо, когда говорили, вернее, никак ее не понимал, но был от Дженифер в восторге. Полет с пересадкой в Париже или Лондоне меня не смущает.

В качестве подарка Елене Леонидовне я купил большой том из «Дрофы» – это стало для меня очень удобной традицией, тем более что в «Твербуле» я Лилееву наверняка упоминаю. Праздник устроили в одиннадцатой аудитории, где висит портрет Долматовского. Собралась кафедра, было непринужденно и весело. При всем своеобразии характера Е. Л. обладает рядом бесспорных достоинств, знаниями, требовательностью и роскошным, похожим на виолончель – сравнением этим я пользовался и ранее – голосом. Среди прочего, она еще и человек благодарный, это качество в наши дни редчайшее.

Пить мне не пришлось, потому что во дворе стояла машина, на которой я поеду домой после театра, но покормили неплохо. Когда я уже почти уходил, пришел ректор – вот тогда-то на столе и появились и торт и чай. Так всегда случалось, как раньше, когда к кому-нибудь в институте я приходил на день рождения – вынимали из холодильника торт, а на тарелку ректора клали лучший кусок.

Что касается спектакля, то, оказывается, эту постановку В. Беляковича я смотрю уже в третий раз: один – у него в театре, второй в его же постановке в Нижнем Новгороде, и вот теперь на сцене МХАТа. Здесь постановка смотрится по-другому – и масштаб сцены и игра актеров. Недаром театр академический, ох, как недаром! Это один из самых запоминающихся спектаклей театра, без единой помарки. Какую Татьяна Васильевна воспитала труппу! Все неожиданно, все по крупному счету. Но в этом спектакле мужчины все же лучше: М. Дахненко, Равикович, В. Клементьев. И опять МХАТ – это театр, в первую очередь, текста. В зале было много школьников, как прекрасно, что они видят спектакль с полным, ясно и отчетливо выговариваемым текстом.

В. Белякович внешне сделал спектакль почти условным: металлические конструкции нар ночлежки, и актеры, одетые в чуть ли не шелковые костюмы. Все это, конечно, не то, что когда-то в «документальном» тряпье и с кряхтеньем играли на сцене в Камергерском. Такая этнография сейчас была бы невозможна. Возникли соображения по поводу и самой пьесы. В первую очередь бросается в глаза ее российская смысловая неувядаемость. Все один к одному – воров покрывает милиция (полиция), капитал дружит с властью и даже вступает с нею в семейное родство, что касается самого морального действия, то здесь все то же: леди Макбет Мценского уезда и барышни хотели бы выйти за олигарха местного значения. Горьковская философия остыла и превратилась в риторику.

3 ноября, вторник. Утром, как я и ожидал, не пришла на работу Инна Люциановна, а Надя, жена Рейна, позвонила и сказала, что оставила своего знаменитого мужа ремонтировать дачу. Эта женщина постепенно превращается в легенду о писательской жене. Здесь я не комментирую. Я тоже замотался с «уставшим» аккумулятором, приехал на работу попозднее. Вроде ребята сами прочли пьесу, обсудили и разошлись.

Рассказ Лены Иваньковой обсудили в целом успешно. Девочки, правда, нашли в рассказе целый ряд стилистических сбоев, которые я не очень разглядел, а думаю, их просто нет. В целом это рассказ о сегодняшнем времени и безвременной жизни. Почти никогда не заставляя ребят дорабатывать, я полагаю, что здесь именно такой случай. Все слишком сгущено, и рассказу чуть не хватает беллетризма. Кстати, не было и хорошего, освещающего путь повествования заголовка.

На этот раз я изобрел довольно интересный прием. До начала обсуждения дал семинаристам десять минут, чтобы они придумали мне по три заголовка к рассказу. Разбирать заголовки начали уже в самом конце, когда суть и движение рассказа стала всем доступна и понятна.