Дневник, 2012 год

Никогда я не могу рассчитать время: «Cапсан» в Санкт-Петербург отправляется только в тринадцать тридцать, а я вскочил уже в семь. Долго возился с уборкой на кухне, делал зарядку, без которой теперь обойтись просто боюсь, потом жал из морковки и имбиря сок, а потом уже пришёл Миша Тяжев, чтобы помочь мне с сумками с книгами. Проводы. С Мишей съел омлет, но самое главное — принялись разговаривать. Меня всегда занимало, как студенты, которые чуть ли не весь день сидят на занятиях, так обо всём осведомлены. И о том, что какие-то девушки — они борются за права женщин — под гитару что-то промурлыкали в храме Христа Спасителя, и о том, как собирают народ на сегодняшние митинги, и о выступлении Патриарха. Потом Миша стал рассказывать какие-то театральные истории.

Я всё-таки вызвал Мишу пораньше, потому что не знал, как сегодня сложится утро. Уже в семь по «Эху Москвы» стали говорить о нескольких митингах, которые должны состояться. И в защиту Путина, и в поддержку его оппонентов. Будто бы с Урала едет, чтобы поддержать премьер-министра, несколько составов с рабочими. А ещё о том, что вчера ездили по Садовому кольцу какие-то машины с белыми ленточками. Кажется, машины будут ездить сегодня. А какой тогда будет трафик? Это особенность сегодняшней Москвы: всегда неизвестно, доедешь ты до цели за час или за пятнадцать минут. Всегда неизвестно, перекрыли ли дорогу из-за манифестантов или шествия, или транспорт держат, потому что едет правительство. Даже метро стало ненадёжным.

Сидим с Мишей, беседуем, пьём чай, едим омлет, ждём Самида. Он должен отвезти меня на вокзал. Я рассказываю Мише, почему колеблюсь голосовать за Путина, хотя только за него и стоит голосовать. Из комнаты притаскиваю «Литературку», которую читал вчера перед сном. Вот и цитата, которая просветила мне мозги. Цитата из Мохнача.

Самид, как и обещал, приехал около одиннадцати. До поезда ещё два с половиной часа. Самид по-приятельски повезёт меня на своей машине на вокзал. Москва совершенно свободная, да ещё Самид, по старой привычке таксиста, везёт нас путями быстрыми и короткими. Самид в каком-то смысле фигура показательная и в социальном, и в человеческом плане. Приехал в Москву из Ленкорани тихим пареньком, работал на ЗИЛе, закончил там вуз, инженер-автомеханик; пока учился, прирабатывал таксистом. В начале перестройки Самид организовал какое-то своё дело, поступил в Лит на семинар к В. Орлову. А Володя всегда был мастером с очень высокой требовательностью. Что здесь — социальные условия или личность? Растолковывал это Мише по дороге.

Самид не может забыть прошлогодней ситуации с его перевыборами. У него нагорело, его волнует и будущее института.

Так как времени до отправления поезда ещё много, решаем заехать минут на сорок в парк ЦДСА и погулять. Пришвартовываемся со стороны Олимпийского проспекта. Парк теперь, оказывается, называется Екатерининским. На проспекте по случаю праздника и митингов много милиции, это хорошо, машину не угонят.

Сегодня потеплело, что-то около двух градусов с минусом. В парке светло, ночью выпал снег. Дети катаются с ледяной горки, родители вытирают им носы. Ходим кругами втроём по парку и разговариваем. О литературе, о прошлом, гадаем, что же будет дальше; душа летела. Иногда в эти полёты вторгалась проза. Я рассказал о вырезке из газеты «КоммерсантЪ», которую Ашот бросил мне в почтовый ящик. Обычная «школьная история». В Лефортовском суде рассматривается дело бывшего ректора Московского института государственного и корпоративного управления Андрея Звягина и главного бухгалтера. Следствие считает, что они по липовым договорам списали свыше восьмидесяти шести миллионов рублей. Здесь целая история, до конца и неясная, но довольно типичная. О себе уже давно знаю: все мои разговоры неизменно я возвращаю к двум вещам — о том, что я пишу, и о том, как обстоят дела в институте. А здесь, у нас в институте, как говорят слухи, произошло следующее: пришёл приказ из министерства вдвое сократить зарплату ректору, проректору и даже главному бухгалтеру. Конечно, можно порадоваться: теперь и я буду, вместе с господдержкой, получать столько же, сколько и главный бухгалтер, и проректор по хозяйству, которые и не доктора наук, и не заведующие самой большой в институте кафедрой, и не знаменитые писатели, и не профессора. Я приблизительно догадывался, откуда берутся деньги для этих зарплат и каким образом, чтобы не было обидно, компенсируется даже господдержка, которая не полагается ни хозчасти, ни бухгалтерии. Но кто же распорядился так уплотнить довольство нашего начальства?

Действительно, знает всё только студенчество. Миша рассказал, что сам видел по телеку, что когда Путин говорил о необходимости поднять размер студенческой стипендии, его спросили: а откуда взять деньги на эти повышения? Путин сразу и не задумываясь ответил: уменьшить зарплату ректоров и проректоров. Нет, это я, пожалуй, буду голосовать только за Путина.