Дневник

Г. Гачеву

Ковёрный с шариком во рту

смешон кому-то, и не очень.
Подпрыгивает в горле ртуть,
а на губах большая точка.

Остановиться! Прав мудрец,

сиречь фигляр с лучом в короне,
корявый, как стволы у древ,
в каких подножие схоронят

на третий день. А между тем,

его осталось место пусто.
Лишь попадёт в погоста тень
на переезд спешащий путник…

Остановиться и сменить

плетенье чувств кровным делом!
Дочерним, материнским – нить
плести за нитью в беге денном.

26 марта

Ангел

Дражайшая! Не названной родной
зашла за край.

В краю непобедимомни болью, страхом – Божией росой
напоена, омыта, что родима.

Голубушка, прощением прости

своих детей, спешивших наудачу,
в единой собиравшая горсти
неразделённые удары.

Невозвращённые. Где твой приют —

там ты, где нет – там ты,
и нас поныне носишь,
как мать – дитя: в их горевые ночи,
в златые дни, и в пламенный июль,
и август, не щадя ни крыл, ни ноги…

28 марта

Апрель

Но есть подснежник в пахнущей земле,
и он же – молоком – в моём стакане.
Галантуса отметка – на змее,
на брюшке, где молочная такая

картинка. Белый цвет, цвети в лицо,

слепи глаза, смиряй покоем члены
и сердце чистотою заслони
от пятен, что на солнце, звёздных дыр.

Чтоб белый неисписанный листок

(формат «четыре А») стерпел, что чертит
писака, недостойный искони,
кострище обращая в белый дым.

5 апреля

Полночное

Поёживаюсь. В глотку влез наждак.
Пожаром охватило лоб и темя.
Затем первостатейная нужда
забраться в плед и позабыть все темы

печальные. Начала и конца им нет,

покуда жизнь верхом на кляче
трусит без вдохновения… И мне
не кажется, что мой сыночек плачет.

5 апреля

Песенка

В Благовестье голубок
полетит и до Крещенья
затаится в горних днях,
в светлых высях золотых.

В Благовестье в поле птиц,

выбирающих со дна
пропитанье там и тут,
тыща, но не соловьи.

В Благовещение звон

высоко от колокольцев
улетает и живёт
с голубицей неземной.

В Благовестье Голубь сам

надевает девам кольца.
То колечко упасёт,
если стража не со мной.

7 апреля, Благовещение

УТРАТЫ

1. Распря

Венчальный плат, парижское кашне и – между ними.
Лён синей надежды, и тонкорунней шерсти облака
– заоблачных,
для здешних, поколения земного («как ты да я»).

Льняное холодит и согревает, щекочет горло шерсть,

суля уют.
А между ними, платом и кашне, живой огонь,
нагая бесприютность
и чьи-то буквы, встроенные в лист.

Но это, посуди, не есть ли бремя приданное:

страданье-радость вкупе?
И поступь лет в походке Командора
с непрошеным пожатьем без затей.

19, 20 апреля, Вход во Иерусалим

2. Под музыку