Дневник

Мисти приносит ему стакан воды; рука у нее трясется так, что слышно, как позвякивают кусочки льда. Просто чтоб ты знал — головная боль у нее продолжается третий день. От этой головной боли возникает чувство, что личинки пробираются в большую мягкую глыбу ее мозга. Ввинчиваются черви. Жуки пробивают ходы.

Тип за восьмым столиком интересуется:

— Мужчин у вас почти не бывает, так?

Его лосьон после бритья пахнет гвоздиками. Это мужчина с парома, парень с собакой, которая сочла Мисти мертвой. Тот полисмен. Детектив Кларк Стилтон. Тип по преступлениям нетерпимости.

Мисти пожимает плечами и вручает ему меню. Мисти выкатывает глаза, разглядывая окружающее их помещение, золотую краску и древесную обивку, и спрашивает:

— А где ваша собака? — говорит Мисти. — Принести вам что-нибудь выпить?

А он объявляет:

— Мне нужно повидаться с вашим мужем, — говорит. — Вы ведь миссис Уилмот, верно?

Имя на ее значке, приколотом к розовой пластиковой униформе — «Мисти Мария Уилмот».

От ее головной боли возникает чувство, будто молоток, — тюк-тюк-тюк, — забивает длинный гвоздь в затылок: концептуальный предмет искусства, тюкающий все сильнее в одну и ту же точку, пока не забываешь обо всем остальном мире.

Детектив Стилтон пристраивает ручку на блокнот и протягивает руку для рукопожатия, и улыбается. Говорит:

— По правде говоря, я и есть опергруппа округа по преступлениям нетерпимости.

Мисти пожимает ему руку и предлагает:

— Хотите чашку кофе?

А он говорит:

— С удовольствием.

Ее головная боль — как перекачанный воздухом надувной мяч. Новый воздух подкачивается в него, только это не воздух. Это кровь.

Просто на заметку, Мисти уже сообщила детективу, что Питер в больнице.

Что ты в больнице.

На пароме в тот вечер она рассказала детективу Стилтону, что ты был псих, и что оставил семью в долгах. Что тебя выгоняли со всех факультетов, и как ты прицеплял к телу украшения. Что сидел в машине, стоящей в гараже, запустив мотор. А твои граффити, все твои тирады, запечатанные в бельевых кладовках и кухнях разных людей, все были просто очередным симптомом твоего безумия. Вандализмом. Грустно, сказала детективу Мисти, но она так же крепко обломалась на этом, как и все.

Сейчас около трех часов, затишье между обедом и ужином.

Мисти разрешает:

— Угу. Само собой, сходите, проведайте моего мужа, — говорит Мисти. — Так вы хотите кофе?

А детектив пишет, глядя в блокнот, и интересуется:

— Известно ли вам, был ли ваш муж частью какой-либо неонацистской организации? Какой-либо радикальной группы нетерпимости?

А Мисти отзывается:

— Разве? — Мисти предлагает. — У нас хороший ростбиф.

Просто на заметку: это в чем-то забавно. Они оба с планшетками, с ручками наготове. Это дуэль. Перестрелка.

Если этот тип видел Питеровы надписи, то он в курсе, что Питер думал о ней в голом виде. Груди — дохлые рыбины. По ногам ползут вены. Руки воняют резиновыми перчатками. Мисти Уилмот, королева среди служанок. Что ты думал о своей жене.

Детектив Стилтон делает записи, расспрашивая:

— Так вы с мужем не были очень близки?

А Мисти отвечает:

— Э-э, ну, мне казалось — были, — говорит. — Но поди пойми.

Он делает записи, расспрашивая:

— Вы в курсе, был ли Питер членом Ку-клукс-клана?

А Мисти отзывается:

— Клецки с курицей ничего.

Он делает записи, расспрашивая:

— Вы в курсе, существует ли подобная группа нетерпимости на острове Уэйтензи?

Головная боль, — тюк-тюк-тюк, — забивает гвоздь ей в затылок.

Кто-то за пятым столиком машет рукой, и Мисти спрашивает:

— Вам нести кофе?

А детектив Стилтон интересуется:

— Вы в порядке? Вид сейчас у вас не очень.

Сегодня же утром, за завтраком, Грэйс Уилмот сказала, мол, она в ужасном смущении по поводу испорченного куриного салата, — в таком ужасном, что записала Мисти на прием к доктору ТушИ на завтра. Жест милый, но еще один сраный счет к оплате.

Когда Мисти закрывает глаза, она готова поклясться, что голова изнутри пышет жаром. Шея — один сплошной чугунный мышечный спазм. От пота слипаются складки кожи на шее. Плечи сковало, они напряжены и подтянуты почти к ушам. Она может лишь немного вертеть головой туда и сюда, а уши у нее будто пылают.

В свое время Питер рассказывал о Паганини, возможно — лучшем скрипаче всех времен. Его мучил туберкулез, сифилис, остеомиелит челюсти, диарея, геморрой и камни в почках. Ртуть, которой доктора пользовали его от сифилиса, травила его, пока не выпали зубы. Пока кожа не стала бело-серого цвета. Вылезли волосы. Паганини был ходячим трупом, но когда играл на скрипке — он был превыше смертных.

У него был синдром Эхлерса-Дэнлоса, врожденное заболевание, из-за которого суставы стали такими гибкими, что он мог отогнуть большой палец назад и достать им запястье. Если верить Питеру, то, что его мучило, пробудило в нем гения.

Если верить тебе.

Мисти приносит детективу Стилтону чай со льдом, который тот не заказывал, а он спрашивает:

— Есть ли причина, по которой вы вынуждены носить очки от солнца в помещении?

А она, мотнув головой на большие окна, отвечает:

— Да свет, — доливает ему воды и говорит. — У меня от него сегодня глаза болят.