Дневник

Гостиничная пожарная сигнализация все звонит и звонит.

Щурясь на солнечный свет из одинокого окошка, Мисти просит. «Стойте». Мисти говорит, мол, он не понимает. Она должна рисовать. Это все, что ей осталось.

Картина перед ней — квадратик неба, исполосованного белым и голубым, все незаконченное, но занимает весь лист бумаги. У стены возле двери выстроены другие картины, развернутые к стене лицевой стороной. У каждой на обороте карандашом проставлен номер. Девяносто восемь. На другой — девяносто девять.

Сигнализация все звонит и звонит.

— Мисти, — говорит Энджел. — Не знаю, что это за экспериментик, но с вас довольно, — он идет к чулану, вынимает халат и сандалии. Возвращается, и втыкает в них ее ноги, продолжая. — Должно уйти около двух минут, пока люди выяснят, что тревога ложная.

Энджел просовывает руку ей под мышки, и тянет Мисти на ноги. Складывает руку в кулак и стучит по гипсу, со словами:

— А это еще к чему?

Мисти спрашивает — зачем он здесь?

— Пилюля, которую вы мне дали, — рассказывает Энджел. — Вызвала у меня худшую мигрень за всю мою жизнь, — набрасывает ей на плечи халат и продолжает. — Я дал ее на анализ химику, — продевая в рукава халата ее натруженные руки, он рассказывает. — Уж не знаю, что у вас за врач, но в этих капсулах — порошок свинца с примесями мышьяка и ртути.

Токсичные компоненты масляных красок: «красный Ван Дейка», ферроцианид; «йодистый алый», ртутный йодид; «снежный белый», карбонат свинца; «кобальтовый фиолетовый», мышьяк — все эти прекрасные составляющие и оттенки, которые так ценят художники, но которые смертоносны. Мечта создать шедевр, которая сворачивает мозги, а потом убивает тебя.

Ее, Мисти Марию Уилмот, отравленную наркоманку, одержимую дьяволом, Карлом Юнгом и Станиславским, рисующую идеальные углы и линии.

Мисти говорит, мол, он не понимает. Мисти говорит — ее дочь, Тэбби. Тэбби погибла.

А Энджел замирает. Спрашивает, выгнув брови от удивления:

— Как?

Несколько дней назад, или — недель. Мисти не знает. Тэбби утонула.

— Вы уверены? — спрашивает он. — В газетах не писали.

Просто на заметку — Мисти ни в чем не уверена.

Энджел говорит:

— Воняет мочой.

Это катетер. Он выдернулся. За ними тянется след мочи, от мольберта, из комнаты, и по ковру в коридоре. Тянется след мочи и гипс.

— Готов поспорить, — заявляет Энджел. — Что вам и гипс-то на ноге не нужен, — говорит. — Помните кресло на рисунке, который вы мне продали?

Мисти отзывается:

— Ну.

Обхватив ее руками, он тянет Мисти сквозь дверной проем, на лестницу.

— Это кресло было выполнено краснодеревщиком Гершелем Бурке в 1879-м году, — говорит. — И направлено на остров Уэйтензи по заказу семьи Бартонов.

Ее гипс бьется о каждую ступеньку. Ребра болят из-за пальцев Энджела, которые сжимают слишком крепко, вгрызаются, ввинчиваются в ее подмышки, — а Мисти рассказывает ему:

— Один полицейский детектив, — говорит Мисти. — Сказал, что люди из какого-то экологического клуба жгут все дома, в которых Питер оставил надписи.

— Сожгли, — поправляет Энджел. — Мой в том числе. Ни одного не осталось.

Океаническое Объединение Борьбы за Свободу. Сокращенно — ООБЗС.

На руках Энджела остались кожаные шоферские перчатки, он тащит ее по очередному лестничному пролету, со словами:

— Вы же видите, это значит — творится что-то сверхъестественное, верно?

Сначала Энджел Делапорт заявляет, мол, невозможно, что она может так хорошо рисовать. Теперь, значит, какой-то злой дух использует ее, как человека-планшетку для спиритизма. Ее, значит, хватает только на роль демонической чертежной принадлежности.

Мисти говорит:

— Я так и думала.

О, Мисти-то видит, что творится.

Мисти требует:

— Стой, — говорит. — А ты что здесь делаешь?

Почему, с самого начала всего этого, он был ее другом? Что же такое заставляет Энджела Делапорта донимать ее? Пока Питер не испортил его кухню, пока Мисти не сдала ему дом, — они были незнакомы. А теперь он врубает пожарную сигнализацию и тащит ее по лестнице. Ее, с мертвым ребенком и мужем в коме.

Ее плечи изворачиваются. Локти вздергиваются, ударяя его в лицо, шлепая в несуществующие брови. Чтобы он отпустил ее. Чтобы оставил ее в покое. Мисти говорит:

— Хватит уже.

Тут, на лестнице, стихает пожарная сигнализация. Тихо. Звенит еще только в ушах.

Из коридоров каждого этажа слышны голоса. Голос на чердаке сообщает:

— Мисти исчезла. В комнате ее нет.

Доктор Туше.

Прежде, чем спуститься хоть на ступеньку, Мисти машет кулаками на Энджела. Мисти шепчет:

— Скажи мне.

Осев на лестницу, шепчет:

— Какого хуя ты со мной носишься?

21 августа …С половиной

ВСЕ, ЧТО в Питере любила Мисти, Энджел полюбил первым. На худфаке Питер был с Энджелом, пока не появилась Мисти. Они распланировали все будущее. Не художниками, но актерами. Заработают ли они денег — не важно, сказал ему Питер. Сказал Энджелу Делапорту. Кто-то из Питерова поколения возьмет в жены женщину, которая сделает семью Уилмотов и всех его земляков такими богатыми, что никому из них не придется работать. Он никогда не вдавался в подробности этой системы.

Ты не вдавался.