Дневник

В руках у одного из мужчин появилась веревка. Меня грубо развернули и заложили руки за спину. Связали в несколько секунд, затем бросили на землю. Кто-то кинул в меня сырое яйцо. Оно угодило в плечо. Жидкая и холодная масса медленно впитывалась в одежду. Пытаясь его скинуть с себя, я повернулась на бок и попробовала встать.

Продавщица из магазина схватила меня за волосы и потянула вверх. От боли я громко взревела:

– Вы поплатитесь за это, клянусь!

– Да неужто? В том положении, в котором ты сейчас находишься, принято заткнуться и молчать.

Я отчетливо помню, что стояла на коленях со связанными руками. Вся одежда в пыли и грязи. Людям нравилось мое публичное унижение. Они смаковали каждое мгновение.

Чтобы не расплакаться, я попыталась представить, что все происходящее не со мной. Что все – страшный сон.

– Смотри в глаза людям, падла, – женщина с силой дернула меня за волосы.

От резкой боли слезы сами собой навернулись на глазах. Такое высшее унижение я позволить уже не могла.

– Отпустите меня сию же минуту, – прошептала я не своим голосом, – иначе, вам всем худо будет.

Внутри поднялась волна знакомой ненависти. Она придала мне сил, в которых я так нуждалась.

Над поселком потемнело небо. Тучи стали сгущаться. Подул пронизывающий ветер. Ветки деревьев зашелестели. В воздухе закружился хоровод сухих листьев.

В толпе пробежал испуганный шепот. Народ стал озираться по сторонам. Вдалеке вспыхнула молния.

– Вижу, что вы уже не так храбры. Верно?

Я почти кричала. Ненависть разрасталась во мне все сильней и сильней. Над их головами закружилась черная воронка.

– Если вы не отпустите меня, клянусь, от вас и мокрого места не останется, а все ваши дома будут сожжены дотла.

– Развяжите ей руки, пусть убирается ко всем чертям, – крикнула женщина, что держала ребенка на руках.

– Надо спасаться от дождя.

Мнение толпы стало расходиться. Одни засобирались по домам, вторые решили остаться. У соседнего дома вспыхнула молния. Кусты смородины охватило пламя.

– Я вас предупредила, следующий ваш ход, – мой голос с нотками безумия слышали все.

Кто-то бросился тушить огонь, кто-то засобирался домой, и только решительно настроенные остались.

Я посмотрела на небо. Следующая молния должна зажечь магазин. Потом я сожгу самый дальний дом, пусть попробуют до него добежать, если успеют. Таков был мой план, но ему не удалось свершиться.

Кто-то резко ударил меня сзади по голове, и я отключилась. Когда пришла в себя, то лежала на холодной земле. В затылке и висках пульсировала адская боль. Хотелось пить. Небо снова было голубым и безоблачным. Тучи, что я нагнала, рассеялись без следа.

– Кажется, она пришла в себя. Что будем с ней делать?

– Я же говорю, – причитал старик, – дайте мне оружие и я в миг с ней расправлюсь.

– Ты хочешь застрелить ее, словно паршивую собаку, но ведь в поселке дети. Ты о них не подумал. Оружие здесь не к месту, надо придумать другой способ.

Чтобы увидеть говорящего, пришлось повернуть голову. Это было практически невозможно. Все тело пронзила острая боль.

– Она должна умереть быстро и тихо. Чтобы потом не было крови и других следов.

– Ее можно утопить, – не сдавался старик, – у меня во дворе бочка с водой стоит. Набросить на шею петлю, привязать камень – и делу конец.

Мужчина задумался. Потянулись мучительные минуты ожидания. Внутри от страха и ужаса все затряслось. В голове отчетливо засела мысль, что это мой конец.

– Ну, хорошо, мы проводим тебя до дома, а ты там уже сам с ней разберешься.

Сердце опустилось вниз. Тело сковал мертвецкий холод. Вот он, приговор. Я попыталась их остановить, хотела что-то сказать, но вместо слов из губ вылетел хрип. От страха я потеряла голос.

Двое мужчин подняли меня за руки и потащили по дороге. Это были мои соседи. Люди, которых я знала с детства. Они часто приходили к нам в гости, сидели с отцом на кухне, ели, пили с ним. Но все это сейчас ими забыто. Для них я стала преступницей, которую следует не наказать, а убить.

Что я испытывала тогда? Страх, ужас, сожаление? Нет. Все эти чувства меркнут в сравнении с тем, что я пережила в те минуты.

Мое тело парализовало от случившегося кошмара. Я не могла говорить и, тем более, двигаться. Ноги беспомощно волочились по земле, пока мужчины меня тащили вперед.

Старик показывал дорогу. Я никогда не забуду его спину, его походку, его взгляд. Он был готов на убийство. Он был готов убить меня.

Едва дойдя до своего дома, он, не мешкая, распахнул калитку. Меня с силой бросили на траву во двор. Один из мужчин спросил у старика, где у него умывальник и мыло?

– Тебе зачем?

– Пойду, смою эту грязь с рук, – ответил он и сплюнул в мою сторону.

Я лежала на земле, а старик и тот второй мужик обсуждали все детали предстоящей казни.

– Ты ей глаза перед тем, как топить будешь, завяжи. Чтоб потом, как доставать из воды станешь, она на тебя мертвым взглядом не смотрела. Ведьма все-таки.

– Да не учи ты меня, – рявкнул старик, – жизнь прожил, поди, разберусь, не ребенок. Иди с миром.