Дневник

Еще позже (11 марта 1939 г.) было составлено соглашение, в котором подтверждалось, что Вересаеву в пьесе принадлежит разработка исторических материалов, а Булгакову — само написание пьесы, и посему авторский гонорар они будут делить пополам, а подписывать пьесу надлежит одному Булгакову. Замечание о гонораре, впрочем, имело для Булгакова смысл чисто умозрительный, так как ему все равно не пришлось получать гонорары за эту пьесу.

20 сентября.

...на выступлении американского хора «Орфеус». — В 1-й ред. запись: «На мой костюм пялили глаза в публике: черная длинная блестящая юбка и голубой жоржетовый жакет английский».

23 сентября.

...прием у Коли, вся Пречистенка... — В 1-й ред. упоминания «Пречистенки» нет, просто: «Вечером — у Коли — Леонтьевы, Ермолинские, Шапошниковы, Маруся Г. Топленинова, мы».

24 сентября.

При редактировании Е. С. опустила запись: «Затем — Гриша (Конский. — Л. Я.). Миша ночью по его просьбе прочел три первых главы романа. На Гришу впечатление совершенно необыкновенное, и я думаю, что он не притворяется.

Я плакала».

26 сентября.

Приехал Коростин. Подписали соглашение. — В 1-й ред.: «К обеду — Коростин. Подписали соглашение относительно разделения гонорара между соавторами по „Ревизору”».

Б. Ф. Егоров (в ст.: «М. А. Булгаков — „переводчик” Гоголя». С. 80) сообщает, что 26 сентября 1935 г. между Булгаковым и Коростиным было заключено соглашение о разделении гонорара в пропорции 25 и 75%, в пользу режиссера, «в соответствии с размерами произведенной работы каждым из соавторов». Г. С. Файман (в ст.: В манере Гоголя...//Искусство кино. 1983. № 9. С. 106) высказывает на этом основании предположение, что Булгаков был всего лишь «доработчиком» сценария Коростина и «советчиком» режиссера. Но, памятуя об обостренной щепетильности Булгакова в денежных вопросах (выразившейся, в частности, в разделении гонорара между «соавторами» за написанную Булгаковым пьесу «Александр Пушкин») и учитывая, что сценарий «Ревизора» подписан двумя фамилиями (причем фамилия Булгакова стоит на первом месте), такое предположение нельзя считать убедительным.

Скорее всего, писатель просто устал от работы над сценарием, потерял веру в эту работу и решил ее прекратить.

Сценарий не был экранизирован.

16 октября.

Сегодня у нас Прокофьев с женой... — В 1-й ред.: «Сегодня вечером — Прокофьев с женой и Дмитриев. Я приехала немного позже, слушала „Тоску”.

Сережка выходил — заспанный, в штанах. Прокофьев по просьбе Миши сыграл Сергею кусок своего гавота.

Дальше — интереснейший разговор о пьесе. Прокофьев говорит, что в оперу обязательно должен быть введен Глинка».

Из записей 3 и 16 октября видно, что С. С. Прокофьев всерьез думал о создании оперы «Александр Пушкин» по пьесе Булгакова.

17 октября.

Мелик-Пашаев Александр Шамильевич (1905—1964) с 1931 г. дирижер (с 1953. — главный дирижер) Большого театра.

20 октября.

Млечин В. М. — сотрудник Главреперткома.

30 октября

Приехала Ахматова. — В 1-й ред.: «Днем позвонили в квартиру. Выхожу — Ахматова — с таким ужасным лицом, до того исхудавшая, что я ее не узнала, и Миша тоже. Оказалось, что у нее в одну ночь арестовали и мужа (Пунина) и сына (Гумилева)...»

Следующая запись, 31 октября, в 1-й ред. начинается так: «Анна Андреевна переписала от руки письмо И. В. С. Вечером машина увезла ее к Пильняку».

При редактировании Е. С. опустила запись 8 ноября:

«Решили вечером куда-нибудь пойти поразвлечься. Поехали в Клуб мастеров, он почему-то оказался заперт. По дороге в автобусе ломали голову, куда пойти, и решили идти в „Националь”, благо автобус остановился у него. Произошло интереснейшее приключение. В вестибюле — шофер, который возит соседнего американца. Страшно любезен, предлагает отвезти обратно, желает приятного аппетита. Поднялись в ресторан. Я ахнула — дикая скука. Ни музыки, ни публики, только в двух углах — две группы иностранцев.

Сидим. Еда вкусная. Вдруг молодой человек, дурно одетый, вошел, как к себе домой, пошептался с нашим официантом, спросил бутылку пива, но пить ее не стал, сидел, не спуская с нас глаз. Миша говорит: „По мою душу”. И вдруг нас осенило. Шофер сказал, что отвезет, этот не сводит глаз, — конечно, за Мишей следят.

Дальше лучше. Я доедаю мороженое, молодой человек спросил счет. Мы стали выходить. Оборачиваемся на лестнице, видим — молодой человек, свесившись, стоит на верхней площадке и совершенно уж беззастенчиво следит за нами. Мы на улицу, он без шапки, без пальто мимо нас, мимо швейцара, шепнув ему что-то.

Сообразили — вышел смотреть, не сядем ли мы в какую-нибудь иностранную машину. Ехали в метро, хохотали. Никогда не бывала в „Национале”, и вот сегодня черт понес! Захотели съесть котлету де воляй!»

22 декабря.

В 1-й ред. в этой записи дважды упоминается Д. Д. Шостакович: «...на генеральной „Леди Макбет”. Музыка очень сильная и оригинальная. Познакомились с Шостаковичем. <...> Вслед за нами приехал Мелик-Пашаев, обедали очень весело. Но меня грызет безумно, что я не позвала Шостаковича».