Дневник А.С. Суворина

Лезя вчера сказал, что Сигма от нас уходит. Его приглашает Гайдебуров редактором «Руси». Там будут Вл. Соловьев, Энгельгардт и проч. Они соберут свежие силы, а мы останемся при старых. Мне жаль этой потери.

12 ноября.

После театра («Севильский Обольститель») был у Яворской и ее муж. Пили чай, закусывали, говорили до 1¹/₂ часа ночи. Яворская рассказывала, что кн. Волконский («Нивский», — б. ред. «Нивы») говорил, что наш театр всем обязан Гнедичу, что он все делает, всем указывает и необыкновенно храбро отвечает. Гнедич, конечно, — знающий человек по декорациям и т. п., но ничего другого он не делал, а вечно жаловался мне на Карпова, который его третировал, и на Юрковского, который тоже его третировал еще больше.

15 ноября.

Был у кн. Ухтомского. Говорил ему о необходимости правительственной помощи в деле доставки пожертвований в Индию, причем сказал ему, что Витте обещал доставку хлеба дать по уменьшенному тарифу. Князь вызвался написать государю, просил дать ему телеграмму полку (?) о пожертвовании 1600 чтв., чтобы показать государю. Государь сказал, что через неделю он это устроит, и написал на телеграмме: «истинно добрые люди». Князь Ухтомский — хороший человек, и это приятно, что государь через него может знать часть правды, которую ему так мало говорят.

* * *

Пасхалова написала мне, что она готова отказаться от роли Муции в «Новом мире», а взять роль Вероники. Лучше ли будет Яворская — еще вопрос.

* * *

«Разгром» Гнедича репетируется.

* * *

Вчера был Сигма, заявил, что он выходит. Я сказал ему, что очень жаль. Буренин сказал ему: — «А мне нисколько не жаль. Вы в последнее время плохо писали, и все о том, что я, да я, да я…»

Вейнберг вчера говорил: — «Соловьев рассказывает, что он разрешает газеты, чтобы убить «Новое Время». Думаю, что это вранье.

28 ноября.

И записываешь и не записываешь — все одно и то же. Сколько дней не записывал и все эти дни прошли, не оставив после себя воспоминания. Рассказывали о московской истории студентов, ходивших справлять панихиду по убитым на Ходынке. За вел. кн. Сергием Александровичем останется позорное прозвище — «князь Ходынский». Бартенев прибавлял — «На места генерал-губернаторов назначают боевых генералов, а вел. кн. Сергей — боевой».

* * *

«Разгром» Гнедича прошел с успехом. Сбор около тысячи, во второе и третье представления — по тысяче с небольшим. Нехорошо. Судя по успеху первого представления, можно было ожидать лучшего. Сегодня дал согласие на постановку «Трильби» в переделке Г. Г. Ге. Этим я удовлетворяю его желанию явиться перед публикой в хорошей роли.

* * *

Поехал сегодня Б. В. Гей в Берлин, чтобы посмотреть пьесу Гауптмана «Потонувший Колокол». Дал 250 руб. Как надоел мне театральный мир, а отделаться от него трудно. Что-то притягивает.

* * *

Сегодня юбилей Н. Н. Каразина. Какие глупые речи говорились! Сигма говорил о «Журавле» (книга Каразина). Я ему сказал — «Зачем вы говорили о птице, у которой длинные ноги и маленькая голова?» «Мусин-Пушкин сказал речь, в которой за шумом совсем ничего нельзя было разобрать. Почему-то упомянул о Кане Галилейской. Когда он подошел ко мне, я сказал — «Вы так много говорили, так много напустили воды, что только Христос мог бы обратить ее в вино. Отошел с неудовольствием. Сам Каразин говорил о художнике, его вдохновении, его страданиях, когда он видит., что идеала не достигает. Все это было так ординарно. Кто-то говорил о животном, которого называют человеком, о том, чем отличается человек. Ерунда ужасная! Встретил дочь И. Н. Крамского. Поговорили. Я сначала ее не узнал. Говорит, что пишет, «мажу красками», как выражается она. Говорила наша актриса Писарева, хотела что-то сказать об «отзывчивых сердцах», — ничего не вышло. М. И. Черняев заметил о ней: «Какова дурость!»

* * *

Сидел между Гнедичем и В. И. Данченко. Данченко — совсем не интересный собеседник. Как писатель, он несравненно интереснее. У него горячее воображение, сильные краски.

* * *

Амфитеатров просит аванс в — 5000 руб. и 600 руб. ежемесячно, с тем чтобы 100 руб. вычитать на уплату аванса.

29 ноября.

Был М. А. Стахович. Рассказывал о приеме своем у государя. Он говорил ему о дворянской записке, которую министр внутренних дел не дозволяет прочитать в дворянских собраниях, но каждому отдельному дворянину говорить можно. Дворянство считает Россию земледельческим государством, вопреки Витте, который считает ее государством промышленным. Стахович говорил государю: — «Если мы ошибаемся, то ошибаемся искренне. Но предположим, ваше величество, что мы правы, — разве не стоит нас выслушать?» и т. д. Разговор продолжался 20 минут. Государь был очень милостив, говорил, что непременно прочитает записку, что министр внутренних дел, может быть, потому так распорядился, что государь еще не прочитал записки. На слова Стаховича, что в печати и обществе громят дворянство за то, что оно получает подачки, государь сказал: «На меня это не может влиять».

1 декабря.

Вчера Крылов приглашал слушать свою пьесу, предназначенную для нашего театра.

* * *