Дневник Алины

Потом всем захотелось пить; папа с мсье Петио пошли за лимонадом в кафе на улице Рю-Лемерсье, мы еще раз выпили за здоровье мадам Петио, но на этот раз с нами вместе был и мсье Коперник; всем хотелось с ним поговорить и он был очень доволен. Потом мы плясали по новой до вечера, и так хорошо танцевали, что люди высовывались из окошек посмотреть, что происходит.

И вот праздник кончился. Я порвала себе платье о колесо тележки, а Рике замарал шорты. К счастью, мама ничего не сказала; по-моему, она сильно много смеялась.

Сейчас мне хочется спать, так что я кончаю.

19, пятница

Случилось ужас что! Тетя Лотта прислала телеграмму: погиб дядя Эмиль — разбился на автобусе, который упал в ущелье!

А потом папа прочитал про это в газете, где все объяснялось и было напечатано имя дяди Эмиля.

Ах! Мама скорбит, она много плачет, и папа тоже. Телеграмма пришла за ужином, и никто не подумал его доесть, кроме Рике. Надо сказать, что для меня это не так ужасно, как для мамы, потому что я дядю Эмиля почти не знаю, но когда я вижу, как они с папой плачут, то плачу тоже.

Мама повторяла:

— Бедная моя Лотта — у нее всего месяц назад родилась дочка — как она, наверно, переживает! Мы должны поехать, Фернан — и сейчас же. Но дети, как их оставить!

Я сказала, что мы вполне можем со всем справиться с Эстеллой за эти несколько дней, и мадам Петио, которая как раз зашла в гости, пообещала присматривать за нами. И вот папа быстро спустился за билетами, но оказалось, что ничего не выйдет из-за стоимости поездки: 160 франков на человека, 320 — на двух… слишком дорого!

— А мы едва ли наскребем и 300 франков, — воскликнула мама. — Что же делать?

— Ну ладно, — сказал папа. — Есть решение: я поеду один.

— Нет, нет, — взмолилась мама. — Это я должна поехать к Лотте.

Папа сказал, что это невозможно, что он сам должен все устроить. Но мама заплакала:

— Шарлотта мне подруга, почти сестра, она меня ждет, я уверена в этом.

Папа уступил: поедет мама. Она попросила меня пропустить занятия, чтобы помочь ей приготовить траурную одежду, и Эстелла одна спустилась с Рике. Она недовольна — считает, что мама не должна нас бросать.

20, суббота

Мама уехала. Ох, как мы плакали все втроем! Мадам Петио никак не могла нас утешить! Мы не смогли даже поехать на вокзал, потому что на метро слишком дорого, и папа сказал «нет». Мама тоже плакала. Она повторила мне двадцать раз, как варить, и как приготовить на завтра рагу.

— А еще, — добавила она, — Рике нельзя промачивать ноги, а во вторник ты должна поменять у всех белье… и самое главное, Лилиночка,[6] позаботься о папе…

Но тут рассердилась Эстелла.

— Ты почему говоришь это Алине, а не мне? — крикнула она.

— О, — сказала я, — обычно ты никогда не хочешь ни за что браться, а тут вдруг захотела?

— Но ведь, — сказала она, — это очень занятно всем управлять как большая… И потом как же — старшая ведь я!

— Тебе бы нужно вспоминать об этом почаще, дочка, — сказала ей печально мама. — Но если тебя это так волнует, то не хочу поступать несправедливо: Алина меня заменит в воскресенье и понедельник, а ты — во вторник и среду; я вернусь утром в четверг.

Мы прыгнули ей на шею. Но я кончаю — нужно ложиться, потому что завтра много дел.

21, воскресенье

Столовая убрана, спальни убраны, все умыты, все позавтракали.

Вчера мы с Эстеллой никак не могли заснуть, потому что всё переживали. Мы говорили про маму, а еще придумывали, что бы сделать вкусненького на сладкое, чтобы хоть как-то утешить папу после смерти брата.

— Во вторник я хочу состряпать торт с кремом, — сказала Эстелла.

Но она не умеет ни стряпать торт, ни делать крем, а учиться очень долго. Тогда она решила нажарить блинов — она их обожает, — а я собираюсь напечь яблок. Папа наверняка будет доволен! Он сел перед кастрюлей и с грустью смотрит перед собой. Я подбежала и поцеловала его.

— Что? Что такое? — сказал он. — Чего тебе? И почему ты смеешься? Нашла тоже время смеяться.

— Я не смеюсь: это сюрприз!

И я убежала на кухню, чтобы не проговориться про печеные яблоки!

23, вторник, 5 ч. утра

Я встала потихоньку, потому что уже не хочу спать, и пошла в кухню. Как я устала! Папа очень придирчив и часто нас ругает. Время от времени я пытаюсь его спросить, как мама:

— Тебе не пора к мсье Мартине?

Но он лишь пожимает плечам, и я вижу, что его это не интересует. И еще — со мной он терпелив, но не может выносить Эстеллу, которая расхаживает повсюду, уткнув нос в учебник географии, а когда я прошу ее помочь накрыть на стол, то отвечает:

— Накрывай сама и оставь меня в покое!

После обеда Рике прибежал сесть ко мне на коленки — как он садился к маме, когда огорчится.

Мне всякий миг хочется расплакаться, но я не могу, потому что когда начинаю вздыхать, то папа смотрит на меня с беспокойством:

— Что с тобой? Ты плачешь? Ты, моя Лилинка, которая всегда в таком хорошем настроении?

Время от времени я бегаю к Виолетте и все ей рассказываю, чтобы излить душу. Она не очень знает, что ответить, но слушает меня, а это уже хорошо.

Вторник, вечер