Дневник артиллерийского офицера

– Всё, еще пару секунд и нужно прыгать. – Пронеслось у меня в голове. Я начал судорожно отстёгивать от шлемофона провод. Но в это время гусеницы нащупали твёрдый участок и скольжение прекратилось. Все облегчённо перевели дух. Механик-водитель чуть довернул и вывел машину на нетронутый участок склона и мы снова возобновили движение на верх. Потихоньку, но мы приближались к вершине. Я обернулся назад и стал наблюдать за идущим за нами танком. Члены экипажа вылезли на броню и замерли, наблюдая за движением танка и за нами. Один механик-водитель оставался за рычагами и вёл тяжёлую машину вверх. Мне хорошо были видны его широко раскрытые и напряжённые глаза, из прокушенной губы по подбородку стекала тонкая струя крови. Но пацан упорно вёл машину, теперь только от него зависела жизнь этой дорогой машины, да наверно и его. Если машина пойдёт вниз вряд ли он успеет выскочить. До вершины осталось метров десять и КШМ тихонько, но приближалась к ней. А на самой вершине, в том месте, где мы должны выехать виднелись растяжки антенны подразделения РЭБ, среди которых внезапно появился солдат и знаками стал показывать майору Порпленко, чтобы он отвернул и объехал этот участок. Порпленко нагнулся к люку механика-водителя и передал команду отвернуть в сторону. Двигатель взревел, крутанулись гусеницы, срывая дёрн и КШМ потеряв опору, заскользила вниз на подымающийся следом танк.

– Всё. Теперь уже всё. Сейчас КШМ налетит на танк, и обе машины полетят вниз, в пропасть. – Все засуетились на обеих машинах. Я приготовился к прыжку и как загипнотизированный смотрел на механика-водителя танка, у которого от испуга ещё больше расширились глаза. Командир сорвал с себя шлемофон и полез к механику нашей машины. Но внезапно скольжение рывком прекратилось, КШМ наткнулась на торчавший из земли большой камень и остановилась. Никитин заорал что-то в люк КШМ.

Машина дёрнулась, немного развернулась вдоль склона, и наискосок стала подыматься снова на вершину, ещё минута и мы, перевалив бруствер окопа, остановились на ровном месте. Все обернулись и с тревогой стали наблюдать за подъёмом танка. Механик танка учёл наш манёвр, повернул несколько вдоль склона и тоже через минуту остановился рядом с нами. Все облегчённо перевели дух.

Командир слез с машины и медленно подошёл к Андрею Порпленко, сорвал с него шлемофон и ударил того кулаком в грудь: – Майор, ты что – дурак? Кого ты послушал? Да хрен с ними с антеннами. Если бы не этот камень, то мы бы сейчас все лежали трупами внизу. Ты что совсем не соображаешь? – Полковник ударил Порпленко, правда, не сильно шлемофоном по лицу. Плюнул зло и отошёл в сторону, наблюдая с тревогой за подъёмом следующих машин, но они также благополучно забрались на Орлиную.

Отдав нужные распоряжения, мы двинулись на командный пункт третьего батальона, где нам сообщили, что несколько минут назад БМП батальона, сорвавшись с горы, ушла вниз по склону. Механик-водитель БМП пытался управлять машиной, но поняв бессмысленность этого, выпрыгнул из неё, но неудачно, зацепившись ногой за выступ на машине. Его проволокло за боевой машиной триста метров вниз: переломало всего солдата, как доложили, есть предположение, что сломан позвоночник. Солдат в тяжёлом состоянии. Мы все молчали, представляя, что было бы с нами, если мы тоже сорвались бы со склона горы.

Вечером начальник артиллерии группировки спустил нам три цели: скопление боевиков. Обработали их. Навели. Теперь сидим, ждём команду на открытие огня.

* * *

Вчера, пока мы ездили на встречу с командиром 245 полка, прибыла колонна из Моздока с пополнением. Вместе с ними прибыли заместитель командира дивизии полковник Лямин, начальник артиллерии дивизии полковник Алабин, кадровик округа полковник Кривцов. Возглавлял группу прибывших генерал-майор Косенко. Они привезли не только пополнение, но и гуманитарную помощь. Откуда мне досталось белое нательное бельё. Я доложил положение дел в артиллерии полка Алабину и Лямину. Им уже доложили о наших успехах. Приятно когда о твоих успехах докладывают другие, а не сам их выдумываешь.

После того как они обустроились на месте, пригласил Алабина и Кривцова в баню в первый дивизион. Конечно, после бани Константин Иванович накрыл стол и после первых порций водки Семёнов «распушил перья» – полилось из него хвастовство и бахвальство. Я его не останавливал, всё-таки благодаря ему сумел помыть и угостить гостей. Хотя было достаточно неприятно слушать словоизвержения командира дивизиона. В принципе, вечер удался: наелись и напились. Уехали от Семёнова в 23 часа.