Дневник aртистa

То, что я называю «Речь товарища Ким Чен Ира», — это специальный трек на диске, который мы подарим настоящим фанатам. На самом деле там не столько песня, сколько звуковое письмо. Знаете, что это такое? Это когда не открытку посылаешь, не телеграмму, а слова. Ну вот, я посылаю слова тем, кто любит нашу музыку.

Мы заказали специальный дизайн обложки и накатки, который будет только у этого тиража дисков. И больше никогда. Задумали так, чтобы было ярко и понятно. Еще мне в голову пришло, что получат пятьдесят человек свои диски, а остальные будут, хоть и взрослые люди, а не дети, чувствовать, что их обделили. Поэтому мы решили помочь всем, кто захочет переписать эти диски. Почему бы просто их сделать не пятьдесят, а больше? Потому что тогда это не будет раритетом. Тогда смысл игры пропадает.

Ну, еще добавлю, что мы сами пригласили на концерт кучу людей, которые нам важны. Чтобы показать, что же мы такое делали в подполье полгода. И я волнуюсь…

5 июня 2004 года

Два года назад у меня был разговор с Земфирой. Я ее спрашиваю: «А что ты ценишь в людях?» Она ответила: «Умение не доставать». Я думаю: вот, блин, что надо про себя думать, чтоб так про людей сказать. И вот, спустя два года, полностью подписываюсь под ее словами. И больше не считаю их высокомерием, а думаю, что отлично понимаю, о чем она говорила.

Потому что час назад опять звонила безумная Оля и требовала со мной разговора. Два варианта: ставить определитель номера или менять номер телефона. Есть третий вариант: ее пристрелить — за то, что человеческого языка не понимает.

Потому что: люди, с которыми по-приятельски встречаешься, потом смакуют гадливо, какие на мне были трусы и не выщипать ли мне брови. А не пошли бы вы раз и навсегда, потому что мое терпение лопнуло. На здоровье, говорите, что хотите, те, кого я не знаю, но вас я знаю, и вы жизнь кладете, чтоб быть со мной хоть в виртуальных, но отношениях. Вас, дорогие мои, я знать больше не хочу. Потому что бесполезно объяснять что-то людям, начисто лишенным такта, воспитания и всех черт характера, которые им сами не дают вести себя бесцеремонно. Все, хватит.

И еще. Про изменения. Я пишу и выступаю для того, чтобы выразить себя и сообщить миру что-то, что мне важно. Я не выступаю для того, чтобы соответствовать ожиданиям, и живу не для того, чтобы соответствовать ожиданиям. Я меняюсь и всегда буду меняться. Так что перемены будут, хотя они кому-то не нравятся. Меня достали люди, которые хотят меня засунуть в шкурку человека двухгодичной давности, с этой стилистикой песен, с этой прической, с этим поведением и т. д. Я хочу всем сказать: не тратьте на это свое время. Или нам по пути, или нет. Выбирайте сами.

Утро все равно нагрянет.

Братья, разбирайте стены.

Я люблю вас, перемены,

Жить на грани.

7 июня 2004 года

В Вологде 20 градусов. За последний год, что меня тут не было, появилась куча людей с мобильниками, банкоматы, а машины в городе стали уступать дорогу пешеходам. По-прежнему кофе нигде не варят, и нет модных брэндов.

Через три дня буду в Питере.

Мы все-таки решили снимать клип.

И решили его снимать на песню «Мания». К тому моменту она играла только на одной радиостанции. Это было не очень хорошо, потому что клипы лучше всего снимать на те хиты, которые звучат из нескольких радиостанций. Но мы тогда об этом не думали. Мы старались выбить из звукозаписывающей компании максимум денег на клип, потому что верили: чем больше бюджет, тем мы круче. Нам удалось склонить лейбл дать нам пятнадцать тысяч, и еще три мы доложили сами. Тогда положение дел на MTV было таким, что если за клип бралась команда этого канала, то шансы увидеть в эфире свое творение повышались. Еще тысячи две дали взяткой кому-то там на MTV, чтобы уж точно.

Сначала мы ждали, пока вернется режиссер, который некстати уехал кататься на горных лыжах. Потом он вернулся и сказал: «А зато я все придумал». Сюжет клипа должен был быть таким: я бьюсь на шпагах с собой же и в конце погибаю. Сюжет утвердили. Клип снимали на кино, а это целая история: большая команда, свет, пленка и сам кинопроцесс дорогой. Сначала долго искали место. Наконец в одном фитнес-клубе режиссера устроило все. Там был теннисный корт, милые синие шкафчики и подвал, где можно было трагически идти, срывая с себя фехтовальную маску. Обратились в какую-то фехтовальную секцию и оттуда вывезли девушек-фехтовальщиц и их подиум, на котором они фехтуют, с табло, где загораются результаты. Все это установили на теннисном корте.

На все съемки нам отводилась одна ночь. Перед этим мы всей группой собрались у меня дома — стричься и одеваться. Стилист одним махом, не успели мы и глазом моргнуть, обрила меня налысо. Музыканты так в себя от шока и не пришли. Всех, кроме меня, одели в модные олимпийки и рубашки, а мне достался красный балахон с капюшоном — в нем было что-то от палача — и широкие черные штаны. В довершение образа мне замотали бинтом руки.