Дневник артиста

«А ты как хочешь, — сказали мне, — некоторые так всю жизнь. Отчего, ты думаешь, у них мозоли трудовые на ногах? От таких вот туфель».

Осталось несколько дней до съемок клипа. Необходимо купить белье и еще несколько деталей.

Сюжет клипа родился в голове у режиссера в тот момент, когда мы уже договорились обо всех подробностях другого сценария. Он нам изложил его вкратце, и все закричали: «Да, да! Давайте будем снимать про это».

Похоже, у меня в голове завершился цикл размышлений о том, что я бедная жертва обстоятельств, и стало понятно, что нужно добавить, а что убрать. А вот так поперечитываешь свой дневник и поймешь, что жизнь-то, оказывается, бурлит, а мне все кажется, что я стою на месте.

5 декабря 2004 года

Начался ремонт. Стук отдираемой плитки, стук разбираемой кровати, плеск воды в переносимом аквариуме, пыль, грязь и непонятно, куда себя преклонить. Понятно, что я больше всего хочу от этого откосить. Понятно, что я терпеть не могу неудобства. А что делать? Красота стоит жертв. Покрыли х…ми прошлых строителей раз тысячу.

Вчера на улице один чувак разговаривал с теткой, проходя мимо. Сказал ей: «…Там в горах скорость другая, никто никуда не спешит, живет себе». Как можно «жить себе» и никуда не спешить? Вот я чего не понимаю — не хотеть, не рваться, не добиваться, а «жить себе»…

Фотосессия в доме на Ленинградке. Они конечно же выволокли свадебное платье из соседней комнаты. И дали мне бейсбольную черную биту с красной полосочкой. И на шею надели ошейник с шипами. Ошейники и ремни в заклепках остались в наследство от Димы Сида. Фотограф сказал:

— Не смотри в телик. Бей битой в объектив. Агрессивнее. Еще. А ты орать можешь?

— Могу.

— Ну, ори.

— А-А-А-А-А-А!

8 декабря 2004 года

Ремонт приобрел размеры стихийного бедствия. Когда сняли полы, там оказалась гигантская куча мусора, в которой были десяток пивных бутылок, старые трубы, обрывки веревок и так далее. Единственное объяснение поведения строителей — это лень. Им просто лень было все выкидывать. Философ К. сказал: «Вот так находят клады. Это потом становится культурным слоем».

Единственный остров цивилизации — кабинет. Зато здесь теперь стоит все, что было в столовой, включая кастрюльки, цветы, телевизор, ящики и разобранный стол. Груды подушек подбираются к компьютеру и клавишам. Из щели под дверью доносится звук пилы и молотка, сочится каменная пыль. А я сижу и напеваю песенку.

С сегодняшнего дня я знаю:

1) из новостей — что такое ПСЖ (футбольная команда «Пари Сен-Жермен»);

2) от ведущего утреннего шоу на ТДК — что на «Норд-Осте» было два газа и что все его не только чувствовали, но и видели. Сам он был летчиком, который бил степ;

3) что один-единственный человек, который знал номер моего мобильника, сдал его третьему лицу. Потому что мне на мобилу позвонила мама третьего лица, чем меня сильно удивила;

4) что предзащита диссертации может помешать человеку из звукозаписывающей компании заниматься делами нашей группы.

2005

16 февраля 2005 года

Я снимаюсь в телесериале по Дарье Донцовой. Лежу и раскачиваюсь в гамаке. По сценарию мне полагается обмахиваться веером, но веер не нашли. Только вот гамак, зато хороший — везли издалека, на целый час съемки задержали. Гримерка выглядит так, как, по мнению режиссера сериала, где я снимаюсь, должна выглядеть гримерка уставшего рок-артиста. Гамак-то, уж конечно, обязателен. Приходит журналистка (Виола Тараканова):

— Кхе-кхе.

— Ты, что ль, из газеты? — Я устало приподнимаюсь с гамака. — Давай свои вопросы, только по-быстрому. Мне на сцену скоро.

Сначала надо было выучить роль. И мы сели с Ирой, которая Виола, подавать друг другу реплики. «А куда вы дели эту куртку потом?» — «Я отдала ее уборщице из нашего подъезда, Крысиной». Раздается дружный смех. Почему Крысиной? Ну ей фамилию такую придумали.

Роль мы выучили довольно быстро. Потом привезли гамак, который все ждали. И начали снимать. Уж не знаю, какой из меня актер, во всяком случае, под десятый дубль мы с текстом срослись, как с родным. По сценарию меня звали странным именем Ламэ. Поэтому художник сериала быстро переправил наши плакаты и развесил их по всей гримерке. «Ламэ, Ламэ» — смотрелось отовсюду. Актерский эпизод мы сняли на удивление быстро. Поели и уехали.

На следующий день мы весь день снимали, как рубилась группа. По переднему краю сцены юркий человек что-то засыпал в металлические колбы. Это был пиротехник. Играем мы песню, а у нас из-под ног брызжет сноп огня. Подошла массовка, и ситуация стала напоминать обычный концерт. С той только разницей, что все время некий голос говорил: «Камеры готовы? Начали». Дублей пятнадцать одной песни — и мы поняли, что совершенно ее отрепетировали. Теперь будем ждать сериала. Он выйдет, кажется, осенью. Один маленький эпизод, а сколько впечатлений.

10 марта 2005 года