Дневник августа IV

Не сдвинусь с места вот уж век никак.
Предупреждая появленье моли,
Пора устроить небольшой сквозняк
И со стремянки влезть на антресоли.

Я окна распахну. И младший брат

Степного ветра расшалится в доме,
И шторы лёгкие чуть слышно зашуршат,
А я – наверх. В моих потёмках скромных,

На антресолях, – пауки и пыль,

Как символ прошлого и знак забвенья,
Где время превращает в сказку быль,
Уложены: мечты, восторг, сомненья,

Засвеченные негативы снов,

И список мной забытых обещаний,
Вязанки писем, вехи дневников,
Как вахтенный журнал былых скитаний,

Стихи, наброски скорою рукой,

Портрет в журнале (мелкое тщеславье),
Чета страстей, ушедших на покой,
Романа нерождённого заглавье,

Засушенная бабочка любви,

Наивной, безоглядной, безответной…
И на двоих нам было тридцать три
(Я до секунды помню это лето)…

Тепло руки и терпкая полынь,

И тарабарский слог степных наречий;
И трудный горький опыт: у стрелы
Предательства калёный наконечник;

Проникновение в людскую суть

(Без околичностей и эвфемизмов):
Есть «человеки», их совсем чуть-чуть,
И несть числа у стаи «организмов»;

И ладан: «…хлеб насущный даждь нам

                                                 днесь…»;
И звон колоколов рассветом летним.
В другом углу, ты приглядись, вот здесь —
Прогорклый яд завистников и сплетниц;

И первый от реальности побег,

Ночной февральской вьюгой заметённый.
Post factum наблюдение: был век
Серебряный и был – посеребрённый.

Свидетельства побед или потерь

Верну в архив. «Ну что ж, неплохо, —
Скажу, – всё было…» Запираю дверь
И начинаю новую эпоху…

Жизнь удалась?

Для печали не вижу причины я.
На вопрос: «Как жизнь?» в виде приветствия
«Удалась», – отвечаю мужчинам я. —
«Продолжается», – дамам ответствую.

Согревался огнём и молитвами —

Только холод в душе не рассеялся.
Я объятья раскрыл: беззащитным и
Уязвимым стал, зря понадеялся.

Заливал и вином, и чернилами —

Жажда только сильнее да жгучее.
И ночами безлунными, стылыми
Проверял сам себя на живучесть я.

Стал холодным и необитаемым

Дом любви на краю одиночества.
Только призраки с тёмными тайнами
Населяют сей памятник зодчества.

Белый снег наведёт бутафорию

И укроет ожог, где вчера ещё
На закате финалом истории
Тлели чёрные раны пожарища.

Не аукнется и не откликнется…

Всё, что было меж нами, останется
Счастья всполохами, боли бликами
На другом берегу моей памяти.

Ну так что? «Удалась»? Или далее

Жития продолженье рутинное?
Но не вижу причин для печали я!
Знать, печаль моя беспричинная.

Пастораль