Дневник бессмертного

– Клянусь, я бы смогла! – Я невольно затаила дыхание, когда его пальцы коснулись моих обнаженных плеч. Влад заглянул мне в глаза. Моя улыбка невольно стерлась от этого взгляда. В нем было все: и боль, и страсть, и сумасшествие, и… Я первой отвела глаза. От такого коктейля невольно бросило в жар и запульсировало в висках.

– Да. Ты бы смогла. – Его горячая ладонь коснулась моей щеки, заставляя вновь взглянуть на него. – Забавно… Сейчас я знаю все, что случится в ближайший день и на пять сотен лет вперед…

– Этого не должно произойти… Забыл, зачем мы здесь?

– Ты должна остаться в живых и… дать жизнь тому, кто развеет колдовство Матери. – Влад притянул меня к себе и бесконечно нежно коснулся губами моих губ.

– А если это не сработает? – Я нехотя отстранилась и пытливо заглянула в багровую темноту его глаз. – Если колдовство не разрушится даже с рождением нашего ребенка?

– Тогда я буду самым счастливым бессмертным, зная, что у меня есть любимая женщина и наследник.

Его губы вновь нашли мои. А дальше… скорее всего надо мной взяла власть Катарина, иначе как бы я смогла так быстро скинуть платье с тысячью крючков, корсет и с десяток юбок, так заботливо натянутых на меня слугами графини Мареш. Откуда бы я узнала столько нежных слов и вариаций имени «Влад», что шептали мои губы, не в силах выдержать его невероятно робкие и в то же время безрассудные ласки. Мне казалось, что я знаю его так, словно все эти пятьсот лет мы были вместе и каждую ночь наслаждались друг другом, как в первый и в последний раз.

Я не помню, как он поднял меня на руки, не помню, как мы оказались на постели. Помню только на миг отрезвивший холод шелковых простыней, коснувшихся моей разгоряченной спины, и желанную тяжесть его тела, вновь и вновь подчинявшего меня своей пугающей страсти, пока судорога наслаждения, граничащего с болью, не прекратила это сумасшествие.

– Влад… – Покоряясь его блуждающим по моему телу губам, я заставила себя открыть глаза. Вот интересно, с кем он только что занимался умопомрачительным сексом? С Катариной или все же…

– Да, Мари? – Он на миг прекратил меня целовать. Прочертил губами теплую дорожку по животу к ложбинке между грудями, опасно помедлил над бьющейся венкой на шее и вытянулся рядом, чтобы вновь впиться в губы поцелуем. – Я что-то делаю не так?

В ответ я смогла только простонать.

– Мм… – Боже! Если бы все мужчины занимались этим «не так», на Земле наступил бы рай! – Нет! Что ты… Все просто фантастично! Настолько, что совершенно не хочется прислушиваться к звукам, доносящимся со двора… Кажется, ломают дверь? Не хочется думать ни о будущем, ни о прошлом… Влад…

– Мм? – Казалось, он не услышал моей предупреждающей речи, да и вообще меня… Закрыв мне рот поцелуем, он игриво скользнул пальцами по моей груди. Страсть накатилась волной, вновь подчиняя нас себе…

Боже! Если, Матерь, ты нас сейчас видишь, дай бог тебе ослепнуть и умереть от зависти!

Жаль, что любовь двух сумасшедших не может изменить мир, но зато она может на время позволить им не видеть его несовершенство и отсрочить крушение надежд.

Так и мы с Владом забыли обо всем, наслаждаясь друг другом. Пока в дурацкой пьесе, в которой мы имели несчастье застрять, не закончился причитающийся нам антракт.

– Боже, как вы можете быть столь беспечными?! – Дверь распахнулась, словно от пинка, и в комнату ворвался отец Ян. В одной руке короткий меч, в другой – бутылка из темного стекла. Не глядя на то, как я судорожно прячусь под вышитое одеяло, он сосредоточенно принялся чем-то поливать порог. – Хотя я рад, что вы так печетесь обо всех нас…

– Что ты здесь делаешь? – Влад, нисколько не смущаясь, легко поднялся и неспешно принялся одеваться.

– Что я здесь делаю?! – Священник выпрямился и, едва не дымясь от гнева, уставился ему в глаза. – В замок очень скоро ворвутся слуги Матери! Я пытался предупредить вас, вопя под окнами молитвы, и попутно остановить оборотней, взывая к разуму! Просил Софию обратиться к новой жизни! Очень громко! И что?

– Что? – Влад надел штаны, укрепил ножны с коротким клинком и взялся за темную рубаху.

– Вы меня не слышали! Вообще! Ничего! Теперь поздно что-либо делать! Нужно бежать! – Он указал на окно, где вершины Карпатских гор уже скрылись в белесой пелене дыма. – И это не костры белозадых! Это – Матерь! Явилась не запылилась вместе со своими колдунами!

– Ты не хочешь мне все объяснить? – Влад одним движением натянул рубаху, застегнул, и, сложив руки на груди, чуть склонил голову, выжидающе разглядывая отца.

– А может, перед объяснениями вы немного подождете, пока я что-нибудь надену? – вклинилась я.

Мужчины покосились на меня, дружно развернулись ко мне спиной и встали у окна, даже не планируя откладывать беседу:

– Все просто. Катарина, точнее, она, – отец Ян, не оборачиваясь, для пущей убедительности ткнул себе за плечо горлышком бутылочки, – мне все рассказала.

Я села на кровати, прислушиваясь к рассказу отца Яна и озадаченно разглядывая разбросанные по полу вещи, пытаясь понять, какую юбку надевать первой.