Дневник безумного старика

– Благодарю вас за вашу доброту. Я так виновата, что вам пришлось встать так рано, – Сасаки долго благодарила «молодую госпожу» и наконец вместе с Ицуко ушла.

Сацуко поверх неглиже надела синий халат на вате, на ногах у нее были атласные шлепанцы такого же цвета с розовым цветочным узором. Лечь на кровать Сасаки она не захотела и легла на диван, покрыла ноги пледом – на белом фоне черные, красные и синие квадраты, от Джейгера, который я захватил из дома, а голову положила на подушку, которую принесла из своего номера. Она лежала на спине, носом в потолок, закрыв глаза, и со мной не заговаривала. Я не мог понять, вернулась ли она вчера поздно из кабаре и не выспалась или притворяется спящей, не желая со мной говорить. Встав, я умылся, приказал, чтобы принесли японского чаю, и принялся за суси. На завтрак мне хватило трех из них. Я старался не производить шума, чтобы не разбудить Сацуко. Когда я кончил есть, она еще спала.

Я вытащил купленную в Тикусуйкэн тушечницу, поставил ее на стол и начал медленно растирать тушь. Стер палочку почти до половины. Потом сделал подушечки: разделил вату, скатал ее в жгуты длиной в шесть-семь и в два сантиметра, обернул их кусками красного шелка, – получилось четыре подушечки, две побольше, две поменьше.

– Папа, можно мне пойти на полчаса поесть?

Сацуко проснулась уже некоторое время назад и сидела на диване, соединив колени. Я вспомнил фигуру бодхисаттвы Сэйси.

– Для чего тебе куда-то ходить? Я оставил тебе суси, поешь здесь.

– Спасибо.

– Мы с тобой не ели суси с тех пор, как ходили в Хамасаку.

– Да, кажется... Папа, а что ты делаешь?

– Да так, ничего.

– А для чего растер тушь?

– Лучше пока не спрашивай. Ешь суси с угрями. Мы не знаем, когда воспользуемся знаниями о том, на что мы в молодости бесцельно смотрели. Я несколько раз ездил в Китай и, бывало, случайно видел, как на улице снимали эстампы (это я видел и в Японии). Китайцы в этом добились замечательного мастерства. Не обращая внимания на ветер, они невозмутимо окунают кисть в воду и похлопывают ею по белой бумаге, растянутой на поверхности каменного памятника, при этом эстампы их превосходны. Японцы дотошнее, более нервны, осторожнее; пропитывая большие и маленькие подушечки тушью или штемпелевой краской, они тщательно снимают одну за другой копии с каждой тонкой линии. Тушь и штемпелевал краска могут быть черными или красными. Я нахожу, что красные эстампы особенно красивы.

– Спасибо за угощение. Давно я не ела таких вкусных суси.

Сацуко начала пить чай, и я неторопливо приступил к объяснению.

– Вот этот кружок с ватой – подушечка.

– Для чего она?

– Ее опускают в тушь или красную краску, потом похлопывают по каменной поверхности, и получается эстамп. Мне очень нравятся красные.

– Но где же камень?

– Сегодня я хочу сделать эстамп не с камня, а с другой вещи.

– С какой?

– Дай мне сделать оттиск с подошв твоих ног.

Получится красный эстамп на цветной китайской бумаге с подошвы ноги.

– Для чего это?

– С этого отпечатка твоих ног сделают стопы Будды. Я хочу, чтобы мои кости лежали под ними. Это будет действительно блаженной смертью.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

17 ноября.

Продолжаю вчерашнее.