Дневник библиотекаря Хильдегарт

Нет, вру. Один раз я всё-таки и в чужой сад лазила. Нет, опять вру. Не один раз, а два. В первый раз я с Машкой лазила, своей двоюродной сестрой. А она толстая такая была, серьёзная, в очках и с залепленным глазом. И глазом этим почему-то страшно гордилась. Ну, вот. Мы с ней залезли в чей-то сад за малиной. Малины там было до чёрта, просто видимо-невидимо, целые малиновые джунгли. А мы, как только залезли, поняли, что не взяли с собой тары. Ну, не во что собирать, хоть ты тресни. И ни панамок никаких, ничего такого. И в подол нельзя – испачкаешь соком, родители догадаются. Ничего не поделаешь – стали собирать вовнутрь. Ну, я поела-поела и отвалилась, а Машка – она нет, она не такая легкомысленная, как я, - она же серьёзная была и запасливая. И вот она, я помню, ест, ест, ест эту малину и периодически мне сообщает: всё, кажется, больше не могу – и продолжает есть, не останавливаясь. Потом говорит: всё, мне уже нехорошо, - и всё ест и ест. Через какое-то время: всё, мне уже совсем нехорошо, - и опять ест. Через четверть часа: ну, всё, я помираю – и чавкает! И чавкает! Я ей говорю: хватит, прекращай уже! А она: да-да, я уже всё, я прекратила, - и ест, и ест, и ест.. просто какой-то малиноуборочный комбайн. Короче, когда пришли хозяева, мне пришлось волоком тащить её до забора, потом ещё и через него перебрасывать. Помню, что она тогда оставила на заборе свой пластырь для глаза. И вот, я бегу, она сзади пыхтит, как чайник, и говорит мне – а она ж опытная была в таких делах… Значит, она мне говорит: всё, теперь они найдут наши отпечатки пальцев на пластыре и по этим отпечаткам нас поймают. Я говорю: да ладно, может, пронесёт, с отпечатками-то. Главное, чтобы они нас сейчас не поймали. А Машка мне: подумаешь, говорит – а она же опытная была… Говорит: подумаешь, у нас же с собой ничего нет, никакой малины. Пусть докажут, что это мы! Клянусь тебе, до того, как она это сказала, я была как огурец, прекрасно себя чувствовала. И только она мне это говорит, как я останавливаюсь и понимаю, что дальше я бежать не могу. Останавливаюсь, сгибаюсь пополам, и вся эта малина как пошла из меня извергаться! Жуткий был блевантин, до сих пор страшно вспомнить. Главное, Машка же сожрала этой малины целую тонну, и ничего – хоть бы хны. А я…Знаешь, я только один раз в жизни потом так блевала – на день Американской Независимости…

А во второй раз мы уже были умные, и полезли со здоровенными корзинами. За смородиной. Тоже уже не помню, к кому именно… к кому-то в соседнюю деревню. Но в этот раз мы были уже не только умные, но и взрослые. Лет по десять нам, наверное, уже было. И по этой причине у нас уже появились некоторые представления о добре и зле. И на обратном пути нас жутко замучила совесть, потому что смородина была хоть и спелая на вид, а на вкус – кисленная до невозможности. Знаешь, как бабки говорят? Косым глаза выправлять! А Машка к тому времени уже свой глаз давно выправила и в этой операции не нуждалась. И вот мы, знаешь, в приступе совестливых мук взяли и вывалили две эти здоровенные корзины со смородиной в местный колодец. Представляешь? Там потом все аборигены целый месяц вместо воды вычерпывали смородиновый компот. Матерились по-страшному. Чистить пытались колодец, но разве ж такую прорву вычерпаешь? А они, ягоды-то, ещё и разбухли так хорошо, раздобрели, раскисли… вода от них си-иняя стала, пахучая такая, кислющая-прекислющая – красота! Мужики потом говорили – может, нам туда пару мешков сахару бухнуть, чтобы добро не пропадало?

Ой, чего я вспомнила в связи с этим «разбухла»! Я как-то раз… давно ещё, чуть ли не в советские времена… уже не помню, на какой праздник, заварила гостям какой-то особенный, совершенно необыкновенный зелёный чай. Не помню, где я его взяла – кто-то подарил, кажется. Заварила его в китайский чайник, разлила всем по старинным чашечкам – красота безумная.. а запах – ты не представляешь! Все отпивают, закатывают глаза и принимаются ахать. И я гордая такая, тоже пью себе и причмокиваю. А потом я приподняла вот так крышку чайника, чтобы долить, и вижу – прямо поверх этой божественной заварки плавают два огромнейших, отборных, хорошо разварившихся таракана! Это же на старой квартире было, а они у нас там строем ходили по кухне целыми взводами, и ничего мы с ними не могли поделать… И тут я – нет бы, быстренько закрыть крышечку и сделать вид, что просто собираюсь вылить старую заварку и новой насыпать. Ничего подобного! Я шваркаю на стол этот чайник и начинаю махать руками, прыгать и визжать: «Гадость! Гадость!» А гости ещё не поняли ничего, а тоже все побледнели, руками замахали и стали прыгать и визжать. В общем, развлекла я их по полной программе.

2007/07/20 Сахарный сироп

Ещё один святочный рассказ от церковной певчей

— Тебе понравилось, как Валентина Петровна наша поёт? Чудо, какой голос, да? – как у Руслановной, в точности, а может, и лучше даже. Её ведь никто сроду этому не учил – ни нотам, ни пению…