Дневник библиотекаря Хильдегарт

— М-м-м…. А, собственно, почему неудавшегося? Мы же даже не знакомы с предварительными публикациями о его целях и задачах. Не исключено, что он вообще ещё не завешён – а мы уже берёмся судить о результатах! Нет. Как хочешь, но это неэтично по отношению к проводящему эксперимент.

— О, господи! «К проводящему эксперимент»… Скажи мне – Бог любит человека или нет?

— М-м-м…. Я не очень хорошо знаком с этой концепцией, но….

— Есть, есть такая концепция, можешь мне поверить. И если не кидаться в неё камнями, а принять за некую отправную точку, то получается ерунда. Потому что над тем, кого любишь, НЕ ПРОВОДЯТ эксперименты, это же ясно, как Божий день…

— Почему?

— Как – «почему»? Ты серьёзно или издеваешься?

— Но это же, наоборот, - ОЧЕНЬ УДОБНО!

Я смотрю в его честно расширенные глаза цвета горького каштанового мёда, и мой чахлый книжный идеализм тонет в этой сладкой горечи, как муха, даже не успев ни разочка крикнуть «помогите».

— А змей? – помолчав, спрашиваю я. – Может, всё-таки был какой-то змей, который вмешался в ход эксперимента и всё изгадил? Или…

— Змей? – Он оживляется, вскидывает голову.- Это же отдельная тема, совершенно особая! Предполагается, что страх и ненависть, сопровождающие отношения человека и змея в мифологии, достались ему… в смысле, человеку, конечно, а не змею…. в наследство от обезьяны. Страх обезьяны перед змеёй опять-таки заложен в генах – известны случаи, когда детёныши обезьяны пугались даже изображения змеи на фотографии или видеозаписи... Но мне кажется, это какой-то упрощённый подход, слишком уж механистичный. Во многих мифологических картинах человек не просто боится змея – он одновременно и преклоняется перед ним, и любит его, и делает олицетворением самых разнообразных стихий и эмоций…. Вероятно, тут играют роль гипнотические свойства, приписываемые взгляду анаконды или, допустим, индийской кобры….

«Да, - содрогаясь, думаю я.– Вот оно. В самую точку».

И ещё я думаю о том, что имя «Георгий» - отличная маскировка для некоторых мифологических существ. Просто лучше не придумаешь..

8 апрель 2011 г. Про Киру и её бабушек

Вечером мы с Туськой строим на компьютере эльфийский дворец с палисадником, где растёт морковь и летают райские птицы. Насквозь простуженная Туськина мама лежит, свернувшись калачиком в кресле, нянчит в ладонях кружку с загадочной надписью BULDON и кутается в клетчатую шерстяную шаль и полосатого, тоже довольно-таки шерстяного кота Бельку. Этот Белька не так давно подобрал Туськино семейство в ближайшей подворотне и теперь, кажется, вполне доволен приобретением. Белька – это, кстати, сокращение от Парабеллум. Потому что это очень, очень мирный кот, у которого, соответственно, и бронепоезд стоит там, где надо, да и прочий арсенал всегда в хорошей боевой готовности.

В разгар игры Туська вдруг спохватывается:

— Ой! Я забыла, мне же к Кире надо зайти. Учебник ей отдать… и спросить там… кой-чего… Я быстро, ага?

— Туська, ну куда, ты пойдёшь? – не открывая глаз, лениво протестует мама. - Смотри, на улице дождь… и темно уже.

— Мам, но это же к Кире! Она же рядом, в третьем подъезде!

— Ну, всё равно же надо одеваться. Вот так вот, в тапочках и пижаме, ты же не пойдёшь, пусть даже и в третий подъезд. Завтра в школе увидитесь и поговорите.

— Не… - скисает Туська. – В школе неудобно.

— Чего неудобно-то? Вы же с Кирой в одном классе!

— Ну, можно и в школе, конечно – Туська ещё больше скучнеет и отворачивается, пряча глаза. – Но мы с ней в школе же не дружим…

— Как это – вы не дружите? Вот это новости! Чуть не с пелёнок дружили, а тут вдруг – не дружите?

— Мам, да нет, - морщится Туська. – Я говорю – мы с ней В ШКОЛЕ не дружим. А не в школе дружим, как раньше.

— Нет, вы слышали эти новости? – Мама выпрямляется, вытаскивает из-под себя ноги в толстых носках; Белька деловито вздыбливает шерсть и спрыгивает с её колен на ковёр. – Что - так разве бывает? Дома - друзья, а в школе – враги, что ли?

— Да не враги, - вздыхает Туська. – Просто у нас в классе с ней никто не дружит, понимаешь? Ну… и я поэтому не дружу.

— Та-ак. – У мамы разгораются щёки – то ли от температуры, то ли ещё от чего. – И за что же вы объявили бедной девочке бойкот?

— Да не объявляли мы, - вздыхает Туська. – Никакой это не бойкот. Просто… не дружим, и всё. Ты не думай, мы её не обижаем! Не дразним… ничего такого не делаем…. Если она чего-нибудь спросит – мы отвечаем, ты не думай! Но она редко спрашивает. Потому что мы с ней не дружим.

— Весь класс не дружит?

— Ну, да. – Туська по-прежнему смотрит в сторону, явно жалея, что разговор вырулил на эту шаткую тему. – Потому что она… ну… зачуханная. И шизоид.

— Что?! – Щёки Туськиной мамы уже полыхают так, как будто её только что отхлестали по ним полотенцем. – Наталья, это ТЫ ГОВОРШИШЬ?