Дневник Бриджит Джонс

Хотя было всего 12:45, я подумала, что стакан водки с апельсиновым соком не повредит, поскольку ситуация действительно чрезвычайная, но тут же вспомнила, что ребенку не полагается пить водку. В ожидании Шерон я испытывала странное ощущение, будто я – нечто вроде гермафродита: во мне боролись два совершенно противоположных чувства по отношению к ребенку – мужское и женское. С одной стороны, в голове роились сентиментальные мысли о нашем с Даниелом уютном гнездышке, и меня распирало от гордости (ведь я оказалась настоящей женщиной – такой безудержно плодовитой!). Я воображала себе нежно-розовую детскую кожу, крошечное любимое существо и милые маленькие детские вещички от Ральфа Лорена. С другой стороны, думала я, о, боже, жизнь кончена, Даниел – чокнутый алкоголик, и когда он обо всем узнает, он меня сначала убьет, а потом бросит. Не будет больше веселых вечеров с подругами, походов по магазинам, флирта, секса, вина и сигарет. Вместо этого я превращусь в уродливую, постепенно распухающую машину по производству молока, которая не влезет ни в одни из моих брюк, а уж тем более в новые ярко-зеленые джинсы от Агнес Би. И это безобразие, судя по всему, – цена, которую я должна заплатить за то, что стала современной женщиной. Вместо того, чтобы пойти естественным путем и выйти замуж за Эбнора Риммингтона, которого я встретила в автобусе в Нортгемптоне, когда мне было восемнадцать.

Наконец пришла Шерон, и я нервно сунула ей под столом тест с многозначительной голубой полоской.

– Это оно и есть? – удивилась она.

– Естественно, оно и есть, – разозлилась я. – А что это по-твоему? Мобильный телефон?

– Ты, – улыбнулась Шерон, – забавное существо. Ты читала инструкцию? Должно быть две полоски. Эта линия просто показывает, что тест работает. Одна полоска означает, что ты не беременна. Эх ты, чучело.

Пришла домой и прослушала на автоответчике мамино послание: «Дорогая, немедленно позвони мне. У меня нервы на пределе».

У неё нервы на пределе!

* * *

5 мая, пятница

126 фунтов (черт побери, не могу избавиться от многолетней привычки взвешиваться – особенно после всех этих переживаний по поводу беременности; в будущем надо пройти какой-нибудь курс терапии), порций алкоголя – 6 (ура!), сигарет – 25, калорий – 1895, лотерейных билетов – 3

Все утро слонялась по квартире, скорбя о потерянном ребенке, но немного приободрилась, когда позвонил Том и пригласил меня на ужин с «Кровавой Мери», чтобы положить здоровое начало уикенду. Вечером пришла домой и обнаружила раздраженное мамино сообщение о том, что она уехала в Центр здоровья и перезвонит мне позже. Интересно, в чем дело. Может быть, она переутомилась от слишком большого количества коробок «Тиффани», присланных сгорающими от страсти поклонниками, и предложений о работе телеведущей от конкурирующих компаний?

23:45. Даниел только что позвонил из Манчестера.

– Как прошла неделя? – поинтересовался он.

– Великолепно, спасибо, – радостно отрапортовала я.

Великолепно, спасибо. Ха! Я где-то читала, что лучший подарок, который женщина может преподнести мужчине, – это спокойствие. Так что, раз мы действительно теперь встречаемся, вряд ли мне стоит признаваться, что в ту же минуту, как он повернулся спиной, у меня сразу началась истерика по поводу мнимой беременности.

Ладно. Неважно. Завтра вечером мы увидимся. Ура! Ла-ла-ла.

* * *

6 мая, суббота: День Победы

127 фунтов, порций алкоголя – 6, сигарет – 25, калорий – 3800 (но ведь я праздную годовщину отмены пайков), правильных номеров в лотерее – 0 (плохо).

В День Победы проснулась от необычной для этого сезона жары и постаралась вызвать в душе бурю эмоций по случаю окончания войны, освобождения Европы, чудесно, удивительно и т.д. и т.п. По правде говоря, из-за всего этого я чувствую себя совершенно несчастной. И впрямь «выключена из жизни» – вот то самое выражение, которое больше всего подходит в моем случае. У меня нет ни одного дедушки. Папа весь поглощен подготовкой вечеринки в саду у Олконбери, куда он приглашен и где, по необъяснимым причинам, он должен переворачивать блины. Мама отправляется на улицу, где она выросла, в Челтенхеме, на вечеринку с жареным китовым мясом – наверное, вместе с Хулио. (Слава богу, что она не удрала с немцем.)

Никто из моих друзей ничего не устраивает. Проявлять такой энтузиазм как-то неудобно – вроде мы стараемся придерживаться позитивного подхода к жизни. Или неуклюже пытаемся поучаствовать в чем-то, к чему не имеем ни малейшего отношения. Я хочу сказать, что я ведь даже ещё не была яйцеклеткой, когда кончилась война. Я была просто ничем – пока они все сражались, ели морковный джем, или что там ещё они делали.