Дневник Бриджит Джонс

– Ах, бедная ты наша. Да, я вчера видела Питера… – (Где? Как? Почему меня не пригласили?). – Он всем рассказывал, как ты расстроилась из-за его свадьбы. Говорит, что прекрасно тебя понимает: с возрастом одинокие женщины тяжелее переносят…

К обеду больше не могла прикидываться, что воскресенье идет своим чередом и у меня все нормально. Позвонила Джуд и рассказала ей разом про Шмелика, Ребекку, собеседование, маму, Дэниела и вообще о том, как все плохо, и мы договорились встретиться в два часа за стаканом «Кровавой Мэри».

18.00. Надо же, какая удача. Джуд как раз читает сейчас прекрасную книгу под названием «Богини в каждой женщине». В книге говорится, что бывают в жизни моменты, когда все идет хуже некуда и ты не знаешь, в каком направлении двигаться: куда ни повернешься, везде перед тобой захлопываются двери из блестящей стали, точно в фантастическом фильме про звездные войны. Но ты должна проявить стойкость и отвагу, не превратиться в алкоголичку и не погрязнуть в болоте жалости к себе. И тогда все получится. Все греческие мифы и множество известных фильмов повествуют о том, как человек, сталкиваясь с испытаниями, не раскисает и не вешает нос, а борется изо всех сил и в итоге побеждает.

Еще в книге написано, что переживание трудных времен можно сравнить с движением по спирали, имеющей форму конуса. На каждом витке есть точка, где тебе очень больно. Это твоя проблема или уязвимое место. Чем ближе ты поднимаешься к вершине конуса, тем чаще ты возвращаешься к этой точке, потому что витки становятся все меньше. Преодолев вершину и снова спускаясь вниз, ты проходишь через трудные времена реже и реже, но все равно нужно к ним возвращаться, чтобы, когда снова с ними столкнешься, не попасть впросак.

Незадача в том, что сейчас, в трезвом состоянии, я уже не очень-то помню, про что там Джуд толковала.

Позвонила мама. Я попыталась завести разговор о том, как тяжело быть женщиной и иметь срок годности для производства потомства – мужчинам-то хорошо! – но мама меня осадила:

– Право слово, доченька. Уж больно вы, нынешние девушки, привередливы. Много в облаках витаете. Выбор у вас слишком богатый. Не хочу сказать, что я не любила папу, но, знаешь, нас всегда учили «ждать малого, прощать многое». И, если уж начистоту, дети – это далеко не все. Ничего личного, конечно, но если бы я смогла прожить жизнь заново, то не уверена, что стала бы…

О господи. Даже моя родная мать жалеет, что я появилась на свет.

Понедельник, 14 августа

59,4 кг (великолепно: к собеседованию превратилась в гору жира, да еще и прыщ вскочил), алкоголь: 0, сигареты: много, калории: 1575 (но меня вырвало, так что в чистом виде 400, приблиз.).

О господи. Просто трясусь перед собеседованием. Сказала Перпетуе, что иду к гинекологу – конечно, надо было сказать, к зубному, но грех не помучить самую шумную на свете женщину. Я почти готова к выходу, надо только закончить с макияжем, параллельно повторив, каково мое мнение о программе Лейбористской партии Тони Блэра. Боже, кто в «теневом кабинете» министр обороны? Вот дерьмо. С бородой вроде кто-то? Черт: телефон. Поверить не могу. Голос девочки-подростка пропел мне в трубку с южнолондонским акцентом: «До-обрый де-ень, Бриджит. Звоню по поручению Ричарда Финча. Ричард уехал сегодня в Блэкпул и на встречу прийти не смо-ожет». Перенесли на среду. Придется сказать, что у меня осложнения по гинекологической части. А сегодня отпрошусь до полудня, чего уж там.

Среда, 16 августа

Ночь провела ужасно. Все время просыпалась в поту, судорожно пытаясь вспомнить, в чем разница между ольстерскими юнионистами и Социал-демократической лейбористской партией и к кому из них принадлежит Иэн Пейсли[7].

Когда я пришла, меня не провели сразу в офис великого и ужасного Ричарда Финча, как я ожидала, а на сорок минут оставили истекать потом в приемной и думать: боже, кто же там министр здравоохранения? Потом за мной пришла певучая ассистентка – как выяснилось, ее зовут Пачули – в обтягивающих велосипедных шортах и с серьгой в носу и так глянула на мой строгий костюм, будто я настолько переборщила в стремлении быть элегантной, что явилась в бальном платье длиной до пят.

– Ричард сказал идти прямо на планерку, – бросила она, устремляясь вперед по коридору. Я на всех парах понеслась за ней. Она распахнула ярко-розовую дверь и мы очутились в просторном офисе. Кругом валялись стопки папок со сценариями, с потолка свисали телеэкраны, по стенам были развешаны графики, а к столам прислонены горные велосипеды. В дальнем конце за большим овальным столом сидели участники планерки. Когда мы приблизились, все повернулись и уставились на нас.

Во главе стола ерзал откормленный мужчина средних лет с курчавыми светлыми волосами, в джинсовой рубашке и очках с красными стеклами.