Дневник чайного мастера

Я была почти уверена, что вспомнила, где нашла диск.

— А что, если мы попробуем поискать еще дисков — вдруг найдем? — загорелась я. — Можно попытаться собрать весь рассказ, ну и что с того, что он придуман? Разве тебе не хочется узнать, чем там все закончилось?

— Нориа…

— Мы могли бы завтра пойти туда на весь день и…

— Нориа, — прервала меня Санья, — может, у тебя больше нет других дел, кроме как разливать чай и ковыряться в хламе, а у меня есть.

Где-то в доме заплакала Минья.

Неожиданно мы стали такими далекими, а ведь знали друг друга с тех самых пор, как, поддерживаемые мамами, сделали первые несколько шажочков. Если бы у меня спросили, я бы сказала, что ближе Саньи у меня никого нет — родители не в счет. Однако иногда она замыкалась, отворачивалась, становилась недосягаемой, словно отражение или эхо: лишь след того, что только что было, но вот уже и он исчез. Я не понимала этих мгновений, но помешать им тоже не могла.

Сейчас она опять далека от меня точно сокровенный источник, точно загадочные зимы прошлого.

— Мне пора, — сказала я.

Убрав ящик в сумку, я подумала, что едва мы нашли тайный проход сквозь время и место в неизвестный мир, как он уже сгорел на солнце. Я надела сетку на голову и шагнула в палящий зной.

Всю обратную дорогу ремень от сумки тер плечо. Навалилась усталость. От пота намокла спина, слиплись волосы под сеткой. Запись на диске не давала покоя: «Экспедиция Янссона» — сама эта фраза, словно из старой маминой книги. А потом голос, звучащий сквозь время, — неожиданный, спрятавшийся в бесстрастном путевом журнале, — женщина считала настолько важным свое послание, что записала его тайно и была готова скорее уничтожить запись, чем позволить ей попасть в руки военных.

Мне захотелось узнать, что именно значило для нее так много.

Уже издалека с дороги я разглядела чужих людей на нашем дворе. Если это гости чайной церемонии, то они пришли без предупреждения — надеюсь, что это не так. Отец очень не любил визитов, к которым не мог приготовиться должным образом. Всякий раз после них он брюзжал по нескольку дней.

Я свернула в лесок и, спрятавшись за деревьями, попыталась разглядеть пришедших. И тут у меня перехватило дыхание: на гостях была синяя форма, а еще на гостевой парковке виднелся знакомый солнцекар. Во дворе с десяток военных переносили с места на место странные устройства. Чайный домик был огорожен забором, вокруг прохаживался солдат с саблей наголо. Мои родители стояли на крыльце дома, с ними разговаривал высокий человек в офицерской форме. Услышав мои шаги, он обернулся, и я сразу узнала его лицо.

— Вот так встреча, девушка, добрый день! — фамильярно приветствовал меня командор Таро и замер в ожидании моего поклона.

Глава 6

Они называли это обычной инспекцией, но ни о чем таком и речи не шло. Как правило, обычные инспекции проводили два солдата, и продолжались они не более двух часов. У нас же на участке в течение двух недель круглые сутки присутствовали один старший офицер и шестеро солдат: двое охраняли, а четверо занимались обследованием дома и участка согласно строгому плану, постепенно переходя с места на место, исследуя каждый сантиметр с помощью плоских экранов. На них вырисовывались разноцветные фигуры, неровные края которых и постоянно меняющиеся формы напоминали географические карты.

Из маминых книг я знала, как работают эти устройства: они посылают в землю радиоволны, а экран их расшифровывает. Фигуры означали плотность и уровень влажности грунтов. Еще военные привезли с собой целый набор специальных буров и измерителей, а одна из них — немногословная женщина — ходила с двумя перекрещенными кусками металлической проволоки. Иногда она останавливалась, зажмурив на мгновение глаза, а потом начинала всматриваться в проволоку, словно ожидая чего-то. Родители сказали мне, что военные первым делом оцепили чайный домик, и теперь там проводился обыск с пристрастием, потому что металлическая лоза этой дамы шелохнулась в первый же день, указав на место под крыльцом.

Отец с грустью смотрел на гору из досок, растущую перед чайным домиком по мере того, как солдаты разбирали пол внутри.

— Его больше никогда не восстановить, — пробормотал он. — В нынешнее время такая доска — большая редкость, а хорошего мастера днем с огнем не сыскать, чтобы построить чайный домик по всем правилам.

В те дни родители почти не общались друг с другом. Их тяжкое молчание позволяло скрыть почти животный страх перед военными. Все было похоже на неестественно спокойную поверхность воды: одно слово, одно движение камня на дне меняет все — и вот уже кольца пошли одно за другим, пока отражение не превращается в бесформенные блики. Мы разговаривали только по большой необходимости. Из-за присутствия военных между нами выросли невидимые стены, и разрушить их у нас не хватало решимости.