Дневник черной смерти

«Ничего я не собираюсь признавать», – едва не выпалила она, но поняла, что это прозвучит слишком грубо. И потому просто сказала:

– У нас есть сын, дом, семья – пусть и не совсем обычная – и жизнь, созданная немалым трудом. И ничто не заставит меня подвергнуть все это опасности. Это хорошая жизнь; если хочешь знать правду, такой удовлетворенной я никогда себя не чувствовала. Ох, мне, конечно же, недостает прежней работы и того, в каких условиях она протекала, и все же я снова практикую. – Джейни улыбнулась. – Это не так уж плохо – быть сельским доктором. Мы умудряемся довольствоваться тем, что имеем, и с каждым днем имеем все больше. Мне нужны ты, и Алекс, и Кристина, и все остальные. Не знаю, что я стала бы делать без вас.

Том встал, опираясь на костыль, крепко обнял жену и притянул к себе.

* * *

– Подожди, – сказала Кэролайн, когда Джейни наконец вышла из спальни. – Сначала я должна кое-что рассказать тебе… о Брюсе…

Джейни резко остановилась.

– Что?

– Он… не такой, как прежде.

Джейни отпустила дверную ручку.

– Что ты имеешь в виду?

– Его лицо… Джейни, оно почти все в рубцах. Наверно, с ним случилось что-то ужасное. Мне пришлось прикусить язык, чтобы не выдать свою реакцию.

Некоторое время Джейни стояла молча, потом негромко сказала: «Спасибо», перевела дыхание и вышла в главный зал.

Он был там один; Лейни позаботилась о том, чтобы все остальные под разными благовидными предлогами ушли. Когда Джейни вошла, он стоял спиной к ней, но, услышав шаги, обернулся.

Обезображена была почти половина его лица; разделяющая линия проходила сверху вниз. Один глаз не видел; из наружного уголка стекала слеза. Несколько мгновений Джейни просто молча смотрела на него.

– Ты выглядишь… замечательно, – сказал Брюс.

– Ты тоже.

– Джейни, пожалуйста…

Она на мгновение закрыла глаза, снова открыла их, подошла к Брюсу, взяла его покрытую рубцами руку и нежно поцеловала ее.

– В моих глазах ты всегда будешь таким, каким я видела тебя в последний раз.

– Хотелось бы и мне помнить себя таким.

Джейни засмеялась и прижала его руку к своей щеке. Слеза выкатилась из уголка ее глаза; Брюс кончиком пальца стер ее.

– Кожа у меня такая грубая. Надеюсь, она не причинит тебе вреда.

– Даже если и так, я не в состоянии ничего чувствовать. Полностью одеревенела.

– Можно понять. – Он сунул руку в карман и достал оттуда что-то в закрытой ладони. – Дай руку. Я принес тебе маленький подарок.

Он вложил ей в руку лимон. Она с потрясенным видом вертела и рассматривала его, потом поднесла к лицу и вдохнула давно забытый аромат.

– Ох, господи, откуда это?

Только она собралась вонзить зубы в кожуру, как в зал вбежала Кэролайн.

– Прошу прощения, но он говорит что-то непонятное!

Брюс взял Джейни за руку.

– Постой, у меня есть для тебя еще кое-что.

* * *

Двое мужчин впервые встретились лицом к лицу и некоторое время пристально разглядывали друг друга; обоих мучил вопрос, чья ущербность больше. Наконец Брюс протянул покрытую шрамами правую руку.

– Спасибо за все, что вы делали, чтобы я смог получить визу.

Балансируя на костыле, Том тоже протянул руку; рукопожатие было искренним и крепким.

– Сожалею, что это затянулось так надолго.

Брюс рассмеялся и покачал головой.

– Нет, не сожалеете. – Он бросил быстрый взгляд на Джейни и снова улыбнулся Тому. – И если бы вы вообще устранились от этого, я не стал бы винить вас. Я на вашем месте, скорее всего, именно так и поступил бы.

Несколько мгновений прошли в молчании. Потом Алекс зашевелился в постели, напомнив им, зачем, собственно, они здесь собрались.

– Давайте займемся делом, – сказал Брюс, снял с плеч рюкзак, порылся в нем и достал пузырек зеленого «золота», привезенный из Вустера. – Нужно, чтобы препарат каким-то образом попал ему в желудок. В основном тут энзимы, но я так и не сумел выделить самую эффективную составляющую. Поэтому остается одно – он должен проглотить это.

Они соорудили что-то вроде зонда и просунули Алексу в горло. Джейни молча благодарила Бога за то, что сын без сознания и не испытывал неприятных ощущений, когда зонд проталкивали по пищеводу. Едва пузырек опустел, зонд вынули.

Джейни и Том сидели бок о бок, держась за руки; Брюс стоял позади. Все трое не сводили глаз с возрожденного Алехандро, а тот буквально истекал воспоминаниями о своей прошлой жизни. Всю долгую ночь, пока препарат Брюса распространялся по его телу, изо рта Алекса потоком лились имена, знакомые его матери по дневнику лекаря.

Он в тоске взывал к Адели и с благоговением шептал имя Филомены. Джейни вытирала с его лба пот, а он дугой выгибал спину, поминая Эдуардо Эрнандеса, сэра Джона Шандоса, Гильома Каля и всех прочих, с кем во время первого воплощения пересеклись его пути. А когда он призывал Кэт и с нежностью и болью разговаривал с Авраамом Санчесом, она вытирала с его щек слезы. И еще он все время повторял: «Де Шальяк», – снова и снова.

Лишь следующей ночью он наконец снова открыл глаза. И первым словом, которое он произнес, было «мама».

* * *