Дневник дьявола

Однако по прочтении дневника этого человека та поездка видится мне в ином свете. Визит в Польшу был плодотворным. У меня было несколько многообещающих встреч. Особенно полезными будут А. и М. Таинственные А. и М. упоминаются в записках несколько раз. Кто это был? КГБ? ЦРУ? «Моссад»? Ведь должен же был кто-то снабжать Фишмана информацией? Сведения, которые он получал, явно носили гриф «совершенно секретно, для служебного пользования». Он оказывался первым там, где случалось какое-то несчастье. И чем ему приходилось расплачиваться? Когда я пишу эти строки, загадочные фразы из дневника словно проливают свет на постепенно открывающиеся тайники моей памяти. Однако у меня не хватает духу назвать себя «истиной в последней инстанции». И по сей день я не понимаю, как можно было одновременно приятельствовать с евреями и представителями движения «Хезболла», с бывшими агентами «Савака» [13] и шиитскими священнослужителями, с офицерами спецслужб ЮАР и военными из ангольской армии и, наконец, с оперативниками Ми-5 и боевиками ИРА. Тем не менее, не получай Адриан информации из всех перечисленных источников, он никогда бы не смог собрать и малой толики материалов, принесших ему славу и богатство. Я уже не говорю о чеченцах, сербах, палестинцах, племени хуту, басках и всех остальных…

К написанию этой книги меня подтолкнули не только ненависть и стремление к правде, но и обычное любопытство. Как в шахматах, которые так любил Фишман, как в покере, в который он играл всегда, когда только выпадала возможность, я должен собрать все разрешенные правилами игры сведения, чтобы раскрыть тайну этого человека. По мере развития сюжета (я сужу по нескольким уже написанным страницам) должен определиться финал, рассеивающий все сомнения и отвечающий на вопросы, которые, пока Фишман был жив, сыпались на него с разных сторон словно из рога изобилия. Откуда он узнал, как туда попал, каким чудом уцелел, почему результатом месяцев кропотливой работы могли стать лишь несколько снимков?

Я долго и мучительно искал ответ на последний вопрос. Фишман — вспомнить хотя бы казнь старика — сначала рисовал в своем воображении некую сцену, а потом добивался ее точного воспроизведения в действительности, при этом он обходился без репетиций, нажимая на спуск один-единственный раз. Кто-то назвал его снайпером. Человеком, после которого уже ничего не исправишь. Когда его работы упрекали в технической слабости (такое бывало, но, если судить объективно, упреки были в большинстве своем несправедливы), он неизменно отвечал — как правило, моими устами: «Я фиксирую события на бегу. Не всегда можно поменять объектив. Или чувствительность пленки. Или правильно установить освещение». «В таком случае, снимков должно быть намного больше», — возражали оппоненты. И были правы. Я не помню, чтобы он когда-либо менял настройки фотоаппарата, снимая какую-нибудь из своих страшных сцен. Он заранее готовился и ждал, пока внешние обстоятельства не совпадут с картинкой, которую он держал у себя в голове. Как правило, такие образы находили свое воплощение в рисунках (хотя теперь, когда я читаю дневник, это кажется мне невероятным). Он терпеть не мог неожиданностей, и я не могу вспомнить ситуацию, которая вынудила бы его импровизировать.

Чертов штурм. Много сюжетов, но теперь я окажусь у них под подозрением. К счастью, там никто не выжил. За день до отъезда в Англию, весной восемьдесят второго, он разбудил меня на рассвете.

— Послезавтра мы должны быть здесь. Займись подготовкой.

Мы работали вместе всего несколько месяцев, однако ему уже удалось отучить меня задавать вопросы. Мне стало ясно, что о нашем отъезде никто не должен знать и что будет лучше, если мы отправимся туда тайно. Они хотели огласки. Я был нужен им. Таким образом, у них была гарантия, что дело не спустят на тормозах. Сидя за завтраком в маленьком ресторанчике какого-то захудалого ирландского городишки, я читал газету. Полстраницы занимала статья о похищении боевиками ИРА руководителя тюремной службы Ее Величества и их намерении казнить несчастного. «Мы не вступаем в переговоры с террористами» — гласил заголовок статьи, отражающий позицию властей. «Мы тоже» — таков был ответ похитителей. Я понимал, что наш приезд сюда был как-то связан с этими событиями. Однако я еще слишком плохо знал Фишмана, чтобы понять, что меня ждет и чему я стану свидетелем. Теперь я понимаю, что это была проверка. Если бы я не прошел ее, мне было бы не суждено вернуться из Ирландии.