Дневник для друзей

– да. а откуда вы знаете? я вам уже о нем рассказывала? в это лето, я помню, начал лаять по радио Гитлер. я постоянно слышала его речи и мне казалось, что он лает: «вау-вау-вау!» и потом опять: «вау-вау-вау!», и без конца по радио: «вау-вау-вау!». я тогда подумала, что этот человек принесет нам несчастье. дедушка умер в январе 1939-го, я до сих пор помню этот день.

тут фрау Шахерезада принялась горестно плакать, причитая: «дедушка, мой дедушка!»

я постаралась перевести ее мысли на новый предмет радостных переживаний.

затем она еще немного поплакала, сказав, что всегда думает о том, «сколько молодых мальчиков скончалось по вине этих Гитлера со Сталиным» (немцы обычно в таких случаях Сталина не поминают, но тут я сама послужила примером, при очередном подобном рассказе сказав, что Сталин виноват не менее Гитлера во всем произошедшем).

мне пора было уже уходить домой, рабочее время кончилось, о чем я постаралась намекнуть.

она спросила:

– когда вы снова будете?

– завтра, в воскресенье, меня не будет, но в понедельник уже мы снова увидимся.

– в первой половине дня?

– нет, во второй!

она снова скуксилась, готовясь заплакать (видимо, еще диализ так действовал):

– мне грустно думать, что я так долго вас не увижу!

– вы думайте лучше о том, что будете завтра сидеть за одним столом с мужчиной и разговаривать с ним.

фрау Шахерезада вся просияла.

поэтому в понедельник я предвкушала их предстоящую беседу во время ужина, как некоторые предвкушают поход в театр на постановку гением гения.

фрау Шахерезада явилось первой на ужин. в нарядном платье вместо обычных помятых футболок.

мы долго с ней сидели одни внизу. спросила, как ей говорящий мужчина, удалось ли с ним поговорить? ответила сдержанно:

– да, удалось. он, бедный, так болен. у него рак кишок. ему все вырезали. у меня то же самое, конечно, но надо сказать, что меня не резали!

а говорящий мужчина все не шел, хотя заказал себе что-то особенное на ужин: картофельный салат, и ему уже накрыли.

надо сказать, что я в хосписе попутно учусь всяким мелочам из немецкой жизни, с которыми за столько лет впрямую не сталкивалась.

например, я знала, что существует такое любимое блюдо немецкой кухни, как картофельный салат, который продается часто уже в готовом виде, но ни разу не возникло желания его попробовать, и, тем более, не знала, как его готовят. так что, если бы не сестра, которую он попросил приготовить этот салат, я бы до сих пор не знала. в холодильнике все готовые салаты уже кончились, поэтому сестра воспользовалась вареными картошками, сваренными поварихой на завтра, добавила мелко порезанные лук с соленым огурцом и майонез. сказала, что это классика жанра. буду теперь знать.

а говорящий мужчина все не шел. фрау Шахерезада успела уже съесть свои булочки с маслом и попить квас, который она любит пить по вечерам, а его все не было. пришли еще старушки, а он не шел. я спросила у спустившейся сестры, почему он не идет. она ответила, что у него гости и, возможно, он попросит свой ужин наверх.

фрау Шахерезада вся сжалась и заметно погрустнела.

вдруг за ее спиной раздался голос говорящего мужчины. он решил спуститься и поздоровался со всеми.

от неожиданности фрау Шахерезада поперхнулась куском, который был у нее во рту. долго кашляла, а потом ее стало рвать всем съеденным прямо за столом. и ей пришлось срочно подниматься к себе наверх с помощью сестры.

надеюсь, что такие мелочи не помешают им в будущем наслаждаться взаимной беседой.

не знаю, как говорящий мужчина, а фрау Шахерезада незабываемый собеседник.

Среда, июнь, 6, 2012

снова о еде

странные отношения с едой у сотрудников. в первый день я задала практический вопрос: нужно приносить еду с собой или можно брать что-то в столовой?

повариха пришла в страшное возбуждение, сказала, что еда тут только для гостей, остальным есть нельзя, и, глядя мне прямо в глаза открытым и честным взглядом, сообщила: «я тут ни крошки не ела за все годы работы!»

я поразилась, но приняла к сведению.

но повариха в тот же день съела оставшееся от обеда, что неудивительно, так как готовятся большие порции, а гости мало съедают, и мне предложила в виде исключения.

нужно ли говорить, что эти исключения происходили потом ежедневно?

потом, когда я бывала в столовой одна, приходили сестры и жалобно вопрошали: «ты разрешишь взять мне этот кусок колбасы? ведь ее же никто уже не будет есть?»

или одна, взяв несколько кусков порезанного черного хлеба, который слегка помялся, спросила: «ведь ты не будешь же давать больным такой неэстетичный хлеб? можно, я себе возьму?»

или пришел санитар, достал пачку соленой лососины, раскрыл и начал делать бутерброды. я спросила, для кого он их делает, и он на фоне уже виденного поразил смелым ответом: «для себя!»

потом, увидев мое удивление, пояснил: «тут на дате срок до сегодняшнего дня. потом уже выбрасывать».

благодаря такой экономии продукты выбрасываются тоннами, оттого что срок вышел. еще не поняла, кто ввел этот глупый закон, что персоналу не разрешается брать то, что потом выбрасывается.