Дневник ее соглядатая

Я только потом поняла, что она имела в виду моего деда, папиного папу, лишенного священнического сана за вольнодумство и сосланного на Кавказ.

Так вот, для свободолюбивого Порфишки, которого все называли «вольный ветер», прокрустово ложе кадетства было слишком тесным. Воспитанникам запрещалось есть на улице, грызть семечки и плевать на тротуар. Застигнутые на этих проступках отлучались на время от тира, спортивных площадок и фехтовального зала – самых любимых мест для мальчишек. За более серьезные преступления грозил карцер.

Порфирий продержался в корпусе три года, почти не вылезая из этого самого карцера. Он был строптивый и дерзкий, поэтому к нему цеплялись все преподаватели. Даже такие выдержанные, как полковник Ракович – автор первой истории Владикавказа, которого все обожали за веселый и легкий нрав, и географ Ермаков, известный путешественник и картограф, по картам которого потом учился весь Советский Союз до сороковых годов. Он у нас в гимназии иногда лекции по географии читал и тоже был большой весельчак. Но Порфирий умел и ангела до того допечь, что у него рожки с копытами начинали расти.

Последней каплей стал скандал, разразившийся во время ежегодного октябрьского бала с ученицами нашей Ольгинской гимназии. Воспитатель якобы заметил, что кадет Порфирий Милославский после нескольких танцев с гимназисткой забыл угостить девушку лимонадом в буфете, как это полагалось, и сделал ему замечание на людях. Порфирий вспылил, нагрубил воспитателю и сбежал с бала на хутор, а потом махнул к горцам.

Через месяц знакомые сказали, что видели его торгующим камушками горного хрусталя на Военно-Грузинской дороге вместе с горскими мальчишками. Мать посылала гонцов, умоляя его вернуться, пока не приехал отец.

Порфирий вернулся прямо к приезду родителя, получил от него взбучку и покорно пошел в реальное училище, но проваландался там всего год. Он все рвался путешествовать, и в четырнадцать лет с такими же сорванцами собрался в Америку, даже сына директора реального училища умудрился подбить на это безобразие. Беглецов сняли уже с парохода и доставили под конвоем по домам.

Из реального его исключили, и Порфишка долго пропадал в горах, якшаясь там с абреками, а потом нанялся торговать сигаретами и папиросами с фабрики купца Вахтангова, сын которого потом стал знаменитым театральным режиссером.