Дневник его любовницы, или Дети лета

Получить свидание мне удалось с большим трудом. Следователь жаждал моих показаний, я их давать категорически отказывался. Я вообще не желал принимать участие, в каком бы то ни было суде над женщинами, которые считались моими близкими.

Пускай даже формально.

— Ты с ума сошла?! — спросил я Сашку, едва увидев ее. — Какого черта ты все это устроила?!

Она победно сияла. Она вообще выглядела прекрасно.

— Что ты имеешь в виду? — поинтересовалась она. — Мое заключение или твое приключение?

Я прикусил губу.

Она называет это приключением! Что ж, не стоит обижаться. Как выразился мой бывший издатель, «никто ведь не умер».

— И то, и другое, — ответил я очень тихо.

Сашка осмотрела меня с головы до ног.

— Ты плохо выглядишь, — заметила она сочувственно.

— Вашими молитвами! — не удержался я.

Она засмеялась.

— Сознайся, толково придумано.

— Очень, — согласился я против воли. — Кто писал дневник? Нежели ты?

Она немедленно перестала смеяться и сердито нахмурилась.

— Конечно, тебе трудно в это поверить, — начала она язвительно. — Как это я могла написать хотя бы пару строчек, достойных твоего внимания?

Она оборвала себя на полуслове и торжественно посмотрела на меня.

— А вот написала! — сказала она с напором. И спросила радостно, как школьница:

— Ну, скажи честно, разве ты не поверил?

— Поверил, — ответил я без колебаний. — Молодец, пятерка тебе за сочинение. С дневником ты отлично справилась.

Сашка фыркнула.

— Ты знаешь, что твой издатель собирается заключить со мной контракт? — спросила она.

— Знаю, — ответил я. — Марк приходил ко мне.

— Надеюсь, ты не собираешься вставлять мне палки в колеса? — начала Сашка угрожающе.

— Не собираюсь, — перебил я ее. — Я очень рад за тебя, Сашка. Правда, рад.

Я снова посмотрел на нее. Она выглядела не просто хорошо. Она выглядела, как человек, наконец-то вырвавшийся на свободу.

На свободу в тюрьму.

— Я постараюсь сделать так, чтобы ты получила условный срок, — сказал я, понизив голос.

— Только попробуй!!

Сашка в ярости шарахнула кулаком по столу. Конвойный двинулся к нам, но я остановил его жестом.

— Только попробуй! — повторила она, но уже шепотом. Ее глаза угрожающе сощурились. — Антон, не смей портить мне обедню! Ты что, не понимаешь, какой пиар будет у книжки, написанной в тюрьме?! Да у меня все дни расписаны за месяц вперед! Сплошные просьбы об интервью!

— Понял, понял, — сказал я торопливо. Оглядел неуютную комнату, вздохнул и нерешительно спросил:

— Саш, а ты подумала о том, в каких условиях тебе придется существовать? Ты же этого не выдержишь!

— Выдержу, — ответила она легко. — Если я выдержала два года возле тебя, то выдержу, что угодно.

Я почувствовал себя уязвленным.

— Неужели я создал тебе такую невыносимую жизнь? — спросил я.

— Да нет, — ответила Сашка рассеянно. Она смотрела куда-то сквозь меня. — Не то что бы невыносимую. Ты меня просто не замечал. Не считал за одушевленный предмет…

Я порылся в памяти, но ничего подобного вспомнить не смог.

— И в чем это выражалось? — спросил я.

— Во всем, — легко ответила Сашка. — Хотя бы в том, как ты разговаривал с женой в моем присутствии.

Она приложила ладонь к уху, имитируя разговор по мобильнику, и заговорила слащавым тоном:

— Да, детка… Да, малыш… Я тоже соскучился… нет, сегодня не приезду, нужно дописать главу…

Она опустила руку, взглянула на меня и усмехнулась.

— Я так разговаривал с Ольгой? — поразился я. Мне всегда казалось, что я разговариваю с женой непозволительно сухо.

— Именно так, — подтвердила Сашка миролюбиво. — Только не думай, что я тебя ревновала. Просто противно было ощущать себя неодушевленным предметом.

— Это была твоя идея, да? — спросил я.

Сашка пожала плечами.

— Общая, — ответила она. — Что-то Лялька придумала, что-то я…

— Лялька?!

Она засмеялась.

— Ну, да, — созналась Сашка все с тем же поразительным дружелюбием, — я Ольгу так называю… Ей, между прочим, нравится!

Я молча потер висок. В последнее время голова болела все сильней и чаще.

— Твои резоны я понял, — сказал я. — А какие резоны были у Ольги?

— А вот это ты спроси у нее, — ответила Сашка. Посмотрела на меня и насмешливо добавила:

— Ты не бойся, я ее не подставлю.

— Ты настоящий друг, — сказал я.

Вошел конвойный и объявил:

— Свидание окончено.

— Что тебе передать? — заторопился я, вставая. — Продукты, теплые вещи, сигареты?

— Всего полно, — так же торопливо ответила Сашка, которую уже выводили из комнаты свиданий. И крикнула из коридора:

— Побольше писчей бумаг!

— Хорошо! — ответила я так же громко.

Я вышел из тюрьмы, сопровождаемый любопытными взглядами всего персонала… или как они там называются.

Прошел двадцать шагов, ощутил привычное учащенное сердцебиение и задохнулся от привычной одышки.

Поискал взглядом скамейку, но вокруг тюрьмы сидячие места не были предусмотрены.

Я присел на бордюр тротуара и сидел там очень долго. До тех пор, пока ко мне не подошел какой-то человек в форме. Он тронул меня за плечо и сказал извиняющимся голосом:

— Здесь запрещено.

Я задрал голову и посмотрел на него.

— Что запрещено? — спросил я, глядя снизу вверх на моего собеседника.

— Все запрещено, — ответил он рассудительно и добавил: