Дневник Елены Булгаковой

Ночью того же дня.

Звонил Вайсфельд с поздравлением: сценарий «Мертвых душ» утвержден.

Кончились четырехмесячные мучения.

Потом еще звонок — «Украинфильм» предлагает делать «Ревизора» для кино.

Слышу ответы М. А. по телефону:

— Да… да… это меня интересует… да, я с удовольствием возьмусь.

Это было так непохоже на обычные ответы М. А. — поразило меня.

Вечером приехали администратор Катинов (по художественной части) и Блюмберг (по финансовой).

Режиссером намечают Дикого. Обычная картина: милы, предупредительны, любезны. Это уж закон: начало работы.

Зовут в Киев, обещают билеты, гостиницу…

Завтра привезут договор.

Часов в десять вечера — Жуховицкий и Вельс — американский режиссер, ставивший в Нью-Хевене в Иельском университетском театре «Дни Турбиных» в марте этого года.

Вельс — молод, мил, жизнерадостен, одет очень скромно. М. А. ему явно понравился. Он очень обрадовался, когда М. А. обещал ему пойти с ним в MXAT на «Турбиных». Рассказал, что скоро в Москву приедут Бланш Юрка — Елена и актеры, игравшие Алексея и Лариосика.

23 августа.

Сегодня вернулись из Киева. Мы были там с 18-го по 22-е. На вокзале нас встретил Загорский — помощник директора кинофабрики и Нелли-Влад — режиссер Театра русской драмы. Поехали в «Континенталь» — ни одного свободного номера. В вестибюле увидели Бориса Эрдмана. Он предложил свой номер в «Гранд-Отеле». Мы поехали туда. Большущая комната, пять кроватей, тип общежития. Пришлось остаться, так как хотелось отдохнуть. Потом пришел Загорский и предложил нам остановиться у него на квартире.

Дела:

1) «Мольер» в Театре русской драмы. Им хочется и колется. Какой-то тамошний Стецкий (по выражению Нелли-Влада) сказал им: конечно, ставьте.

Но театр боится. Дан на рецензию в Наркомпрос. Рецензент не одобрил: тема о кровосмесительстве.

Мы ведь страшно добродетельны!

Ну, и ладно. Пусть пойдет раньше во МХАТе. Может, и лучше.

2) «Ревизор» в кино. Были две встречи с дирекцией. План М. А. понравился. Оба директора начали уговаривать М. А. переехать совсем в Киев, даже квартиру обещали достать.

Для М. А. квартира — магическое слово. Ничему на свете не завидует — квартире хорошей! Это какой-то пунктик у него.

24 августа.

Вечером был Женя Калужский, рассказывал про свою летнюю поездку. Приехал во Владикавказ, остановился в гостинице. Дико утомленный, уснул. Ночью пришли в номер четыре человека, устроили обыск, потом повели его в ГПУ. Там часа два расспрашивали обо всем. Интересный вопрос:

— Откуда у вас деньги на путевку?

А путевка стоит 450 руб.!

Потом извинились: Ошибка. Приняли за другого. Дальнейшее путешествие более удачно.

Станиславский, по его словам, усталый, без планов. Середняков ни во что не ставит. «Чайку» не хочет ставить. Хотел бы и «Врагов» снять, «но, — говорит, — это не удастся, надо ставить».

А о Немировиче Женя сказал, что он приехал 19-го из-за границы и в тот же день уехал в Ялту. Со Станиславским не виделся, только по телефону говорили.

Немирович потребовал от Глинского (директора гостиницы «Интурист» в Ялте), чтобы тот ему выслал в Байдары четверку лошадей, так как «сына Мишу» может укачать машина…

25 августа.

М. А. все еще боится ходить один. Проводила его до Театра, потом — зашла за ним. Он мне рассказывал, как произошла встреча К. С.'а. Он приехал в Театр в половину третьего. Актеры встретили его длинными аплодисментами. Речь К. С.'а в нижнем фойе. Сначала о том, что за границей плохо, а у нас хорошо. Что там все мертвы и угнетены, а у нас чувствуется живая жизнь. «Встретишь француженку, и неизвестно, где ее шик?..» Потом — педагогическая часть речи. О том, что нужно работать, потому что… Художественный театр высоко расценивается за границей!.. В заключение — заставил всех поднять руки в знак клятвы, что все хорошо будут работать. Когда кончил, пошел к выходу, увидел М. А. — поцеловались. К. С. обнял М. А. за плечо, и так пошли.

— Что вы пишете сейчас?

М. А. говорит, что он еще явственнее стал шепелявить.

— Ничего, Константин Сергеевич, устал.

— Вам нужно писать… Вот тема, например: некогда все исполнить… и быть порядочным человеком.

Потом вдруг испугался и говорит:

— Впрочем, вы не туда это повернете!

— Вот… все боятся меня…

— Нет, я не боюсь. Я бы сам тоже не туда повернул.

В этот же день разговор с Мамошиным.

— Нужно бы нам поговорить, Михаил Афанасьевич!

— Надеюсь, не о неприятном?

— Нет! О приятном. Чтобы вы не чувствовали, что вы одинокий.

Разговор с Афиногеновым.

— Мих. Аф., почему вы на съезде не бываете?

— Я толпы боюсь.

— А как вообще себя чувствуете?

М. А. рассказал о случае с паспортами.

Афиногенов:

— Как бы вас заполучить ко мне?

— Нет, уж лучше вы ко мне. Я постоянно лежу.

— Какой номер телефона?

Рипси (все в тот же день):

— Мы спрашивали у К. С.'а: Почему вы отказались от «Мольера»? А тот отвечает: — Я и не думал… (Рипси шепотом): Только на большой сцене и с хорошим составом!