Дневник Эмбер

Она тянет меня к выходу из библиотеки. В школьном коридоре она чуть не срывается на бег. Меня так трогает и одновременно умиляет ее забота. Да иначе и быть не могло. Конечно, Элла заботливая и отзывчивая. Я не удивлена. Она такая чистая, такая светлая.

Мы проносимся по лестнице и в мгновение ока оказываемся у двери медпункта. Она дергает ручку, но кабинет заперт. Как всегда. Тут я тоже не удивлена. Наш медпункт почти никогда не работает. В прошлом году один парень упал в обморок и никак не приходил в себя. Медпункт был закрыт. Так пришлось вызывать скорую.

– Черт, – сердито говорит она, – Я не могу позволить тебе истечь кровью у меня на руках.

Ситуация настолько комична, плюс ее эта реплика, будто мне перерезали горло, я не выдерживаю и начинаю смеяться. Я с ужасом понимаю, что сейчас Элла точно решит, что я ненормальная. Она изумленно смотрит на меня, затем в ее глазах появляется решимость полководца, ведущего армию в кровопролитный бой. Ой. Нет. Хватит на сегодня кровопролитий.

– Я сама все сделаю.

Я чуть не подавилась собственным смехом.

– Что? – я все еще не верю в сказанное.

– Идем, – она вновь куда-то меня тащит.

Мы заходим в женский туалет. Она указывает мне на раковину, а сама в нерешительности осматривается в поисках чего-то.

– Я сейчас.

Она убегает. Я стою в шоке, не понимая, что конкретно мне делать. Ждать ее? Или снова сбежать? Или что? На мой взгляд, прошло примерно минут десять, может больше, может меньше. Элла снова появляется в дверях. В руках у нее вата, бинты и бутылек с перекисью.

– Бог ты мой, – выдыхаю я, – Где ты все это достала?

– Связи, – она игриво подмигивает мне и делает шаг мне навстречу.

Мое сердце пропускает удар.

– На самом деле, сперла в кабинете физрука, – поясняет она и издает невинный смешок.

Она берет мою раненную руку в свою, аккуратно осматривает ее, затем довольно ловко начинает проводить всевозможные медицинские махинации – промывает рану, вытаскивает шип, обрабатывает, накладывает бинты. Она пару раз спрашивает, больно ли мне, но мне все равно. Все о чем я могу думать, это ее нежные руки, ее сосредоточенный взгляд, то, как она закусывает свою прекрасную нижнюю губу, во мне неожиданно возникает желание коснуться губами ее губ, ее рук…

– Готово, – тихонько говорит она и нежно смотрит на меня.

Ее палец аккуратно, еле заметно поглаживает мое запястье. Я опускаю глаза, чтобы убедится в том, что чувствую, и понимаю, что ощущения меня не обманывают. Я растерянно смотрю на нее. Но она не ведет и бровью, словно то, что происходит, это в порядке вещей. Словно она тоже что-то испытывает.

Но этого просто не может быть. Я чувствую, как она слегка притягивает меня за руку к себе. Я в этом уверена. Мне это не снится, не чудится. А может… а что если при падении я ударилась головой и отключилась и теперь нежусь в объятьях своих грез?

Вдруг дверь в туалет распахивается, и появляется та самая девятиклассница.

Элла отпускает мою руку, и возвращает себе милое, любезное повседневное выражение лица.

Мы с Эллой возвращаемся в библиотеку. Она дважды предложила мне перенести работу над проектом на другой день из-за полученной травмы, но я настаиваю на том, чтобы определиться с выбором математика уже сегодня. Ведь профессор Помски убедительно попросил не повторяться в выборе. А если мы затормозим, то всех нормальных (я, конечно же, имела в виду легких типа Пифагора) разберут.

Когда мы приступаем к выбору, я все еще нахожусь в смятении после всего случившегося. Если разобрать все по порядку, восстановить хронологию событий, взглянуть на все трезво, то можно выделить для себя интересные факты.

Во-первых, когда я шлепнулась на входе в библиотеку, Элла вскочила и подбежала ко мне, чтобы помочь подняться и убедиться, что со мной все в порядке. Да, согласна, на ее месте так бы поступил любой отзывчивый и благоразумный человек. Выходит, это ничего не значит?

Во-вторых, она (возможно/наверное/я точно не знаю/ну может есть хоть маленькая вероятность) всерьез думала, что роза от меня и не обрадовалась, когда я сообщила ей, что она от ее парня. Я это заметила, почему-то я заострила внимание на этом моменте.

В-третьих, она почти совершила подвиг, спасая меня от ужаснейшего ранения, полученного в бою с алой розой. Но, опять-таки, так сделал бы любой нормальный человек. Предложил бы помощь.

В-четвертых, что, мать ее, вообще произошло в туалете?! Об этом я даже думать боюсь. Но у меня есть вариант. Мне кажется, что это издержки слишком долгого нахождения вблизи Эллы. Она сводит меня с ума. В прямом смысле слова.

И если все это подытожить…

– А ты что думаешь? – спрашивает она, застав меня врасплох.

– Я ээээ… хорошо, ладно, – что я несу!

– О, отлично. Значит Леонард Эйлер, – она с довольным видом вырисовывает его имя в своем блокноте.

– Э, да.

– Ты ведь в курсе кто это?

– Ну конечно. Великий математик.

– Очень смешно. Ну а если серьезно? – она устремляет на меня свой взгляд, от которого невозможно скрыться.

– Элла, – мое сердце радостно исполняет чечетку, когда ее имя слетает с моих уст, – Если честно, я не сильна в математике.