Дневник Эми

— И, понимаешь, в последнее время он все чаще говорит о том, что пристрелит Эда. И тогда мы будем вместе, и скрываться не надо будет, а то надоело по углам шарахаться.

— Да, шарахаться по углам — последнее дело… — я услышала свой спокойный равнодушный голос и удивилась. Это я говорю сейчас? Как? Ведь внутри у меня визг стоит, крик, слезы? Все ревет внутри! Как это я так говорю спокойно?

— Но я не хочу, чтоб Эд пострадал, понимаешь? Все-таки нас столько связывает… Он, конечно, плохой человек, но по-своему любит меня… А Дерил… Он ревнивый очень. Прямо с ума сходит, когда Эд ко мне прикасается… Я очень боюсь, что он убьет его. А он уже так решительно об этом говорит. Только повода ждет. Потому что очень надоело скрываться, он говорит, что очень хочет, чтоб мы уже вместе были, постоянно, рядом…

Я не смогла больше этого выносить. Я просто встала и ушла прочь. Шла и шла, пока не вышла наверх, в большую гостиную, из которой уже убрали все трупы. Подошла к бару, поискала хоть одну целую бутылку, до которой не добрался Эд. И нашла какой-то странный ликер. Невкусный. Но вот сижу и пью. И пишу потихоньку. И смотрю на поля для гольфа, еще не успевшие зарасти травой. На когда-то шикарную обстановку гольф-клуба, на портреты его основателей, или почетных членов? Посередине лба каждого из членов торчит арбалетный болт. Диксон развлекался. Он большой умелец по части развлечений, оказывается.

А я дура. Редкая. Тупая. Наивная. С чего-то решила, что что-то для него значу. Вот и получила по полной. Так мне и надо, дуре. Так и надо.

16

Диксон отложил тетрадь, дрожащими пальцами несколько раз безуспешно крутнул колесико зажигалки. Выругался, прикурил от уголька. Вдохнул. Выдохнул. Опять вдохнул. Выдохнул.

Это че такое он сейчас прочитал?

Это, бля, че такое он прочитал сейчас???

Переборов дикое желание разбудить Кэрол и душевно с ней побеседовать на эту тему, Дерил сжал и разжал кулаки, стараясь утихомирить бушующее нутро. Если он сейчас, среди ночи, начнет пытать домохозяйку, его, пожалуй, пристрелят. Нет. Он дочитает последние странички. Дождется утра. И потом уже. С чувством, с толком, с расстановкой. Бля.

22 сентября 2010 года

Сегодня я ухожу.

Пожалуй, это моя последняя запись здесь. Больше не буду ничего писать. Все равно нет уже никакой надежды, что что-то изменится к лучшему, мир окончательно умер. И я умерла вместе с ним.

А оставшаяся пустая оболочка не может анализировать события. Да и не хочет.

Напишу вот сейчас, и оставлю все здесь. Спрячу подальше. В старый рюкзак. Или сожгу. Нет, спрячу, чтоб никто не нашел. Может, когда-нибудь… Эй, наивная дурочка, привет! Все еще не наигралась в куклы?

Хватит.