Дневник Феликса (СИ)

В это же время Син допрашивал Ленского, который тоже молчал, когда речь начинала касаться Апостола. Это был тупик. Оставалось последнее средство, очная ставка. Феликса с адвокатом отвели в пустую комнату, после чего ввели туда Ленского. И оставили их троих. И хотя Горецкий и хотел, чтобы Феликс и Данила оказались наедине, но подозреваемый не хотел отпускать от себя адвоката ни на минуту.

Сами следователи, Син и Горецкий, устроились в смежной комнате, в которой всё было слышно и видно. Естественно, Апостол и его адвокат это понимали, а вот Данила... была надежда, что он поведет себя неадекватно. Всё-таки, по словам психиатра, подозреваемый немного "гонял".

- Мы не сможем использовать какие-либо их слова, если, конечно, они что-то и скажут, как доказательства в суде, - Син протер очки, глядя полуслепыми глазами на Горецкого.

- Думаешь, я не знаю? - Сергей пожал плечами, - Но тут хоть зацепка будет.

Между тем в комнату вошел Данила. Увидев Феликса, он сперва широко улыбнулся, потом побледнел и медленно подошел к любовнику. Апостол в ответ смотрел на Ленского как на пустое место, адвокат же отошел в сторону, чтобы не мешать.

- Мой господин... - мальчишка приоткрыл бледные губы и приблизился к мужчине. Однако Феликс молча и уничижительно смотрел на Данилу, по-прежнему не меняя позы. На лице было абсолютное равнодушие.

- Хорош любовничек, - ухмыльнулся Горецкий, глядя на всю эту сцену.

- Тише, - цыкнул Син, прижавшись лбом к стеклу. Между тем Данила приблизился еще ближе и встал на колени перед Феликсом, молча.

- Я недоволен тобой, - Апостол опустил голову ниже, глядя на Ленского.

- Господин...

- Ты живешь у меня три дня. Я тебя подобрал, когда проезжал по трассе Дом М4 в сторону Ростова, по делам. Ты был практически без одежды и ничего не помнил, что с тобой произошло, - Апостол говорил так спокойно, как советский диктор в блоке новостей, - Уже у меня дома ты рассказал, что видел по телевизору, что на твоей украденной машине было совершено ДТП, а потом ты не помнишь что было. Кажется, кто-то тебя избил. Потом ты заподозрил, что твоей машиной воспользовались твои друзья-сатанисты, и ты попросил меня съездить к ним, чтобы уточнить этот вопрос. Всё запомнил?

Парень так и слушал это на коленях. Затем он твердо кивнул и медленно поднялся.

- Мой господин...

- Что? - Феликс посмотрел на Данилу тяжелым безэмоциональным взглядом, от которого даже у следователей пробежали мурашки по телу.

- Вы... вы за это время меня ни разу не поцеловали...

- И что?

- Прошу вас, - Ленский опустил голову, сжавшись. Было видно, что эти слова даются ему с трудом, - Поцелуйте меня, сейчас.

- Ты не стоишь ни одного моего поцелуя.

- Мой господин... Но если они на меня повесят дело о ДТП, мы больше никогда не увидимся...

- Ты сам виноват в этом, - Феликс усмехнулся, отчего Горецкий, который хотя и не обладал ярко выраженным свойством эмпатии, прорычал сквозь зубы:

- Вот скотина...

Син быстро глянул на Сергея, затем снова уставился в стекло. Алексей сейчас думал вовсе не сложных отношениях между Данилой и Феликсом, а о том, что после их договоренности Апостола вообще ни за какое место взять не получится. А то, что это подонок редкой породы, для Сина было более чем очевидно. Между тем Данила после минутного молчания вдруг поднял голову и твердо произнес.

- Если вы меня не поцелуете, сейчас, я напишу заявление, что вы меня насиловали и избивали.

Возникла тишина. Адвокат беспокойно начал бегать глазами, следователи затаили дыхание, а Феликс сделал шаг навстречу Даниле, буровя его взглядом, и вдруг со всего размаху влепил ему пощечину, от которой парень рухнул на пол.

- Пиши, щенок, - мужчина говорил медленно, при этом в его голосе звучали нотки презрения, - Делай что хочешь. С этой секунды ты мне не нужен, и я лучше опущу член в серную кислоту, чем коснусь тебя.

Данила замер, глядя на любовника, явно шокированный его словами, затем распластался плашмя и, не поднимая головы, подполз к Феликсу, стараясь коснуться губами его ботинок.

- Мой господин, простите...

- Не пачкай мне обувь.

- Мой господин...

- Я не повторяю два раза. Пошел вон! Говори, что хочешь, делай, что хочешь...

Данила начал плакать. Его психическое состояние, которое и так было не самым лучшим, теперь превратило его в безумца, истерика. Заливаясь слезами, он начал кататься возле ног Феликса, не смея его коснуться и просил прощения. Но у Апостола даже выражение лица не поменялось.

- Так, пора их растаскивать, - со вздохом произнес Син.

- Знаешь, мне как-то жутко смотреть на всё это... - Горецкий направился к двери, - Они ненормальные. Что вообще в голове у этих людей? Даже бог с ним, что они педики. Я педиков видел. Но эти... Даниле нужен психиатр, а Феликс...

- Он чист. Сейчас даст показания, которые сказал Ленскому и всё, - Алексей вышел в коридор следом за Горецким, - Да и что-то мне подсказывает, что к делу в ДТП он не имеет отношения. У него, видимо, с Данилой, действительно любовь.