Дневник Габриеля

— Думаю, вы и без меня это знаете, но прошу вас не двигаться, иначе нам обоим крышка.

Филипп еле уловимо кивнул. Его пот покрылся испариной.

— А мне что делать? — спросила я.

— Включите свет.

Я подошла к выключателю.

— Убедитесь, что краска на винтах, которыми закреплена крышка переключателя, не тронута.

У меня екнуло сердце. До этого момента я не представляла себе, насколько иначе Гаррисон и ему подобные видят мир. Все, что угодно, может быть оружием. Тебя может убить тостер, обычная лампочка способна разорвать на кусочки, а автомобиль — разнести целый квартал. Нет ничего безопасного. Любая мелочь, любой неодушевленный предмет может представлять смертельную угрозу.

Я тщательно изучила крышку переключателя. Краска толстым слоем забилась в резьбу винтов.

— С краской все в порядке.

— Тогда включайте свет.

Что я и сделала. Комната осветилась светом одинокой голой лампочки.

Гаррисон наклонился к взрывному устройству и стал водить по проводам пальцами, не касаясь их.

— Что еще?

— Думаю, вам стоит уйти.

Я увидела во взгляде Филиппа панику, он умолял не бросать его одного.

— Мы уйдем отсюда только все вместе.

Я не была уверена, что верю в это, но на Филиппа мои слова возымели должное действие, хотя его взгляд все равно оставался безумным, как у перепуганной лошади.

Таймер уже отсчитал сорок пять секунд и продолжил свой смертельный отсчет.

Гаррисон сел на пятки и стал изучать бомбу, легонько водя в воздухе пальцами по воображаемому пути детонации.

Осталось тридцать восемь секунд.

По улице с грохотом проехал тяжелый грузовик, и сигнализация вновь отозвалась воем. Гаррисон резко посмотрел на окно, поскольку грохот грузовика мог вызвать колебания стен и вибрация волной прокатилась по полу. Детектор движений на коленях Филиппа едва заметно задрожал. Казалось, воздух улетучился из комнаты. Паника во взгляде Филиппа усилилась в два раза. Из-под липкой ленты, закрывавшей ему рот, доносились едва слышные стоны.

— Черт, черт, черт, — выругался Гаррисон. Его рука метнулась к детектору и остановилась в паре миллиметров от него. Пол прекратил вибрировать, как только грузовик уехал. Детектор движений еще раз качнулся и замер.

Воздух начал снова заполнять пространство комнаты.

Оставалось тридцать секунд.

Гаррисон протянул руку, аккуратно взял пальцами желтые провода, идущие от детектора, поднес ножницы и перерезал провода одним движением.

— Господи, — облегченно вздохнула я.

Таймер показывал двадцать секунд.

— Еще не все, — пробормотал Гаррисон.

Завывания сигнализации за окном напоминали ночной безумный хохот койота.

Пятнадцать секунд.

Гаррисон осторожно пощупал провода, тянувшиеся от таймера.

— А вот это уже интересно, — сказал он себе под нос.

Десять секунд.

Он взялся за два провода от детонатора. Один черный, другой красный. Сигнализация заткнулась. Я слышала биение своего сердца. Гаррисон помялся секунду, покачал головой, а потом перерезал черный провод пополам.

Цифры на дисплее вспыхнули, и отсчет прекратился. Оставалось три секунды. Гаррисон посмотрел на меня и улыбнулся едва уловимой улыбкой, как школьник, только что получивший пятерку по химии. Если у него и повысилось артериальное давление, то вида он не показывал.

— А мне это интересным совсем не кажется, — проворчала я, как только мои легкие снова наполнились воздухом.

Гаррисон посмотрел прямо в глаза Филиппу и сказал:

— Все позади.

Он быстрым движением срезал липкую ленту, крепившую динамит к груди несчастного, и снял его как доктор, освобождающий пациента от повязки. Филипп начал с силой срывать липкую ленту со рта, словно задыхался, и в итоге размотал ее как тюрбан, держась за один конец. Последний кусок ленты с треском отклеился от шеи, наверное причинив боль, но Филипп не заметил. Он вскочил со стула и отпрыгнул в дальний конец комнаты, подальше от динамита, лежавшего на полу. Он словно оцепенел от шока на какое-то время, а потом закрыл рот руками и зарыдал.

На вид Филиппу было чуть больше тридцати. Тощий, глаза впали как у ребенка, который вечно недоедает. Руки с тонкими длинными пальцами. Как только он сорвал липкую ленту, я узнала его — именно он сидел за рулем «хундая» в то утро.

— Спасибо, спасибо, — твердил он между всхлипываниями с еле заметным французским акцентом.

Гаррисон все еще сидел на корточках и изучал взрывное устройство. Я подошла и тоже села на корточки рядом. В глазах Гаррисона зарождался немой вопрос.

— Что такое?

— Я мог бы перерезать любой из проводов и все равно обезвредил бы бомбу.

Он посмотрел на меня со странной смесью то ли страха, то ли восхищения, я сама не поняла точно.

— Это что-то значит? — уточнила я.

Гаррисон кивнул с серьезным видом.

— С нами играют. Мы примчались сюда по телефонному звонку, чтобы обнаружить бомбу, которая не взорвется. Но зачем заманивать нас сюда, если не собираешься убивать?

— Не знаю.