Дневник галлиполийца

Под вечер встретился с И.С.Лукашем, проводил его и подробно расспросил о галлиполийских впечатлениях. Лукаш кажется вполне искренним человеком. Говорил мне об очень сильном впечатлении, которое производит на него генерал Кутепов. «Это человек очень большого диапазона»{149}. Шевлякову Лукаш сказал еще определеннее: «Личность Кутепова меня прямо подавляет». В общем, я очень рад, что Лукаш, свежий и непредубежденный человек, расскажет о нас правду в Константинополе{150}. Такие наезды имеют гораздо больше значения, чем может показаться на первый взгляд. Оказывается, например, что часть константинопольских кадет уже склонялась к «новой тактике» Милюкова и только восторженный доклад о Галлиполи побывавшего у нас Емельянова переломил настроение. Лукашу очень понравилась идея «воскресных митингов»{151}, как он называет «У.Г.». Можно надеяться, что Лукаш поможет нам в Константинополе наладить доставку информационного материала. Удалось получить от С.В. Резниченко десять лир, на них купят книг и пришлют нам с первым пароходом. Для себя лично я заказал ..... Берлица. Хочу все-таки еще подзаняться. После перерыва почти в две недели был сегодня на английских курсах. Пробовал переводить монолог Макбета, но с непривычки слишком трудно.

Забавно, как штатские журналисты не могут писать об армии в сколько-нибудь спокойном тоне. Если бранят, то уже совершенно бесцеремонно и грубо, а хвалят обязательно в самых выспренних выражениях. В константинопольском (весьма, кстати, безграмотном и безвкусном) альманахе «Наши дни» ..... появилась статья Д.И.Пухальского, посвященная главным образом «У.Г.». Похвалы совершенно неумеренны, но заслуга организации «У.Г.», конечно, всецело приписывается Земсоюзу{152}.

Поздно вечером долго сидели с С.М.Шевляковым в одной из турецких кофеен и говорили о литературе. Показал ему свой набросок «На кладбище». С.М. находит его вполне литературным и безусловно пригодным для галлиполийских журналов, но в то же время лишенным действия и потому мало пригодным для большой публики. Начал писать полубеллетристическую статью об учащихся-добровольцах, но мысли текут гладко только ночью, когда лежишь в садике. Днем мешает вечный галдеж в общежитии.

Оказывается, что тот сборник, для которого Шевляков просит меня написать статью об обществах и кружках в Галлиполи, будет носить очень серьезный характер{153}. Если отпускаемых Земсоюзом 2500 лир хватит на издание его в Лейпциге, то русская эмиграция впервые получит возможность подробно ознакомиться с жизнью армии в Галлиполи. До сих пор информация о галлиполийских делах стоит ниже всякой критики. И друзья и враги одинаково фантазируют благодаря тому, что в Галлиполи никто почти не бывает. Сегодня, наконец, кончил перевод «Орудий сопровождения».

25 августа.

Все утро читал книгу проф. Соколова «Правление генерала Деникина», полученную вчера из Земсоюза. Написана она живо и умно. Прочтя ее, я изменил в лучшую сторону свое прежнее мнение об авторе. Но мне все-таки кажется, что деятельность Соколова как начальника «Освага» прямо преступна. Он, очевидно, не мог управлять сразу двумя отделами — законов и пропаганды и — и в результате фактически устранился от заведования пропагандой. Таким образом, один из важнейших отделов оставался без настоящего начальника. Полковник Энгельгард, судя по всему, не справился с заведованием им. Выводы Соколова вполне совпадают с моими всегдашними мыслями, или, вернее, мои мысли с его выводами. Общее впечатление от книги таково: в 1919 году диктатура существовала только юридически; фактически ее и в помине не было. Таким образом, надо считать совершенно недоказанным, что «генеральские диктатуры» не могут привести к победе. Фактически и на территории Деникина и у Колчака твердой власти в силу ряда причин не было.

Соколов, как человек вполне штатский, делает, конечно, вполне правильно, совершенно не касаясь военных операций. Точно так же он ничего не говорит о самом главном — об организации армии. Но я глубоко уверен в том, что корень зла был именно в совершенно неправильном решении военно-организационных вопросов. Хотя в Крыму дело было поставлено гораздо лучше, чем во времена Деникина, но все-таки и в 1920 г. было много вещей, совершенно непонятных. Только что школьные офицеры вспоминали историю укрепления «Сивашско-Перекопского укр. района». Работали там артиллеристы с большим боевым, административным и всяким иным опытом, но Боже мой, что они наделали. Шестидюймовая батарея у Тюп-Джанкоя была поставлена так, что наименьший прицел мешал стрелять по мосту. На некоторых батареях халатность офицеров доходила до того, что замки орудий совершенно ржавели. Даже десятидюймовая батарея вовсе не имела телефонного провода. Конечно, это отчасти вина высших инстанций, но, очевидно, и командиры относились к делу по-чиновничьи{154}.