Дневник гауптмана люфтваффе. 52-я истребительная эскадра на Восточном фронте, 1942–1945

Я должен признаться, что эта новость сняла камень с моей души. Естественно, я бы вылетал против стратегических бомбардировщиков и «Мустангов» и, наверное, смог бы сбить некоторых из них. Но результат был предсказуем. Любой летавший в составе ПВО рейха рано или поздно «сгорал». То же самое могло случиться и в ходе боев с русскими, но здесь были намного более высокие шансы снова вернуться домой целым. Лейтенант Вальдман, который позднее был переведен в JG3[100], а потом — в JG7, действительно погиб в марте 1945 г. в Голландии в результате столкновения с другим Ме-262[101]. Число его побед достигло 134. Две оставшихся эскадрильи нашей группы 27 мая были переброшены на аэродром Хуши, около реки Прут. Оттуда мы возобновили боевые вылеты. В Хуши также базировались «Штуки» майора Руделя[102]. Нам, летчикам-истребителям, было поручено обеспечить их сопровождение, когда они летали на Яссы. Начиная с 31 мая 1944 г. я в ходе таких вылетов сбил в общей сложности девять вражеских самолетов. Скоро мы узнали, что русские в этой зоне боевых действий могли летать, так же как и мы. Ведомый и я медленно приближались к линии фронта на высоте 2500 метров, осматриваясь по сторонам, потому что поступили сообщения о множестве Ил-2. Затем мы увидели их, приблизительно в 1000 метрах ниже. Из предосторожности я перед атакой еще раз огляделся вокруг и заметил две вражеские машины с красными носами, приближавшиеся к нам со стороны солнца. Быстро проинструктировав своего ведомого, чтобы он держался ближе, сам выжидал и действовал так, как будто не вижу нападавших. Когда русские вышли на дистанцию огня, мы резко бросили наши машины в крутой вираж. Две «Аэрокобры» пронеслись мимо, поскольку из-за своей большой скорости не могли последовать за нами. Однако они не отказались от продолжения. Эти два истребителя ушли вверх и снова спикировали на нас. Они беспрерывно атаковали, вынуждая нас постоянно снижаться. Вместо двух вражеских самолетов теперь уже было четыре. Мы выдерживали одну атаку за другой и не имели никакой возможности стрелять сами. В ведомого даже несколько раз попали. Тогда я резко передвинул рычаг дросселя вперед, перевернул самолет, до отказа потянул ручку управления на себя и с 1000 метров по спирали ушел почти до уровня земли. Выровнявшись, я над самой землей помчался на юго-запад. Я увидел в позиции на 7 часов[103] самолет и с облегчением понял, что это «сто девятый» моего ведомого. Он твердо держался позади меня и даже следовал за мной в снижении по спирали. Я не собирался позволить русским поймать нас так легко второй раз, и потому мы быстро поднялись на 4500 метров. Но даже на этой высоте несколько «Аэрокобр» набросились на нас сверху и задали такую трепку, что я пришел в себя лишь по пути домой. В ходе третьего вылета мы поднялись на 6000 метров; я никогда прежде не сталкивался с русскими самолетами на такой большой высоте. Но и в этот раз мы даже не смогли достичь линии фронта. Все, что я успел увидеть, — это были «Аэрокобры» выше нас. Они еще раз вынудили нас бежать. Теперь с меня действительно было достаточно, и после крутой полупетли я с ведомым отправился домой на максимальной скорости. До этого дня не было случая, чтобы русские даже не позволили мне занять позицию для атаки.

В свой следующий вылет я столкнулся с «истребительной школой», о которой уже докладывал Хейнц Захсенберг. Я достиг линии фронта на высоте 5000 метров и приблизительно в 20 километрах в глубине русской территории увидел добрую дюжину самолетов, великолепно выстроенную по горизонтали и вертикали и тоже летевшую к фронту. Возможно, они были на 1500 метров ниже. Сначала я проигнорировал их. Позволив им мирно пролететь внизу мимо меня, я вместе с ведомым занял позицию со стороны солнца и последовал за ними в направлении фронта.

«Позволь им лететь, — думал я, — пока они держат курс на запад, это работает в нашу пользу. Вражеские самолеты должны скоро повернуть домой». И они сделали это. Мы спикировали на них в тот момент, когда русские сосредоточились на развороте с сохранением возможно лучшего порядка и на том, чтобы не столкнуться друг с другом. Я оставил две замыкающие машины Брандекеру, своему ведомому. Сам же направился к третьему русскому, летевшему на той же самой высоте, что и последние вражеские самолеты, и слева снизу обстрелял его плоскости и фюзеляж. Самолет тотчас задымился и круто пошел вниз.