Дневник гауптмана люфтваффе. 52-я истребительная эскадра на Восточном фронте, 1942–1945

Если наше топливо закончится, то мы оба должны будем совершить вынужденную посадку, но ни в каком случае нельзя позволить этой троице вернуться домой, иначе наш мир и покой уйдут навсегда. Затем я услышал: «Русские все еще над аэродромом. „Шесть-один“, вы подходите?» У меня не было времени отвечать. Я быстро передвинул рычаг дросселя до отказа вперед и спикировал к самой земле, вызвав перед этим Штейне: «Шесть-два, вы со мной?» — «Viktor, Viktor! Я держусь непосредственно прямо за вами!» Появился аэродром. Время набрать высоту! «Русские только что улетели!» Я запросил направление, в котором скрылись вражеские самолеты, и в тот же самый момент заметил вдали Ил-2. Затем я увидел и два истребителя сопровождения, приблизительно в 500 метрах выше. Мы быстро приближались. Используя свое преимущество в скорости, я легко поднялся выше их. Взгляд на указатель расхода топлива показал, что у меня есть только несколько минут для атаки. Красный сигнал уже горел. «Штейне, у вас осталось топливо? Вы можете оставаться со мной?» Штейне держался позади меня, он также не собирался садиться.

«Мы должны сначала атаковать истребители, — передал я ему. — Попытайтесь сбить второй Як. Если он спикирует, летите вперед и сбейте Ил-2!» Затем я атаковал. Но русские были начеку. Они, должно быть, уже заметили нас. Они спокойно позволили мне приблизиться, а затем внезапно, как будто по команде, разошлись влево и вправо. На высокой скорости я не мог развернуться так же энергично, но и не пытался этого делать. Вместо этого я убрал газ, уменьшив скорость, и спикировал в направлении Ил-2, который пытался уйти.

Управляя створками радиатора, я потерял даже большее количество скорости. Оглянувшись назад, я увидел, что оба Яка собираются зайти мне в хвост. Но я видел выше их Штейне, и нос его самолета был направлен к двум вражеским истребителям. Таким образом, он делал свою работу, и повода для волнения у меня не было. Ил-2 все время рос в моем прицеле. Задний бортстрелок неистово стрелял, но я не обращал внимания. Створки радиатора закрыть, рычаг дросселя вперед! Но, должно быть, на Ил-2 был опытный пилот, потому что прежде, чем я успел открыть огонь, вражеский самолет начал танцевать в небе. Хорошо, что я уменьшил скорость, иначе противник наверняка бы ушел от меня. Но я держался за ним и с дистанции 60 метров начал стрелять из двух пулеметов. Это доставляло русскому явное неудобство. Ил-2 так болтался и раскачивался, что мне было трудно добиться хотя бы нескольких попаданий, но, по крайней мере, задний бортстрелок прекратил стрелять. Теперь ствол его пулемета торчал прямо вверх. Я снова попал в него, затем еще раз. Пришло время использовать пушку, поскольку я едва ли мог промахнуться. Большой самолет был прямо передо мной. Я был по-настоящему поражен тем, что меня все еще не обстреливают. Я был озадачен, но времени, чтобы смотреть вокруг, не было. В любую секунду я мог протаранить противника. Я нажал на кнопку спуска пушки. От Ил-2 полетели обломки, просвистевшие мимо меня. Мой «Мессершмит» попал в турбулентный поток от винта Ил-2, и его начало так бросать, что я подпрыгивал в кабине. Мне пришлось приложить всю свою силу, чтобы остаться позади русского, который определенно больше ничего не хотел слышать обо мне. Я опять открыл огонь. Русский продолжал свои оборонительные маневры. Я сократил дистанцию приблизительно до десяти метров, когда Ил-2 резко наклонился вперед, и я немедленно восстановил управление своего «сто девятого». Я настолько резко толкнул вперед ручку управления, что ударился головой о переплет фонаря. Пришло время отвернуть влево и посмотреть, где были Яки. Один из них пронесся мимо меня слева, вышел из пикирования и развернулся ко мне в хвост. Прежде чем он успел настичь меня, я увидел, что Ил-2 врезался в землю. Почти в тот же момент сверху снизились два самолета. Последним был «Мессершмит» Штейне. Он вцепился в хвост противника и стрелял. Русский перед ним отчаянно уворачивался, спасая свою жизнь. Однако он присоединился к своему товарищу, и оба использовали скорость, которую набрали в пикировании, чтобы приблизиться ко мне.

Штейне оставил свой Як и теперь держался выше меня и наблюдал. Не было необходимости давать ему распоряжения, он сам видел, что эти двое русских должны скоро атаковать меня, и мог действовать по собственному усмотрению. Это произошло настолько быстро, что последний русский не успел понять, что произошло, пока его машина не загорелась и не начала снижаться.