Дневник инока

На поле, у одра больных, в священном храме

Подчас являешь Ты свое присутствие очам.

И людям, жаждущим небесного покрова, в яве

Ты благодать творишь прикосновением сердцам.

Поистине, о Приснодево Богомати!

Лик Ангелов поет Тебя всегда,

И земнородные величие Твое изображают

И дерзновение у Господа Христа.

Епископ Вениамин (Милов)

Письма из ссылки

От редакции

Публикуемый цикл писем архимандрита Вениамина из казахстанской ссылки адресован Татьяне Борисовне и Тихону Тихоновичу Пелих. С этой семьей отец Вениамин познакомился в бытность свою насельником Троице–Сергиевой Лавры (1946–1949 гг.). Знакомство началось благодаря участию Татьяны Борисовны в церковном хоре[99] и вскоре переросло в прочную дружбу: семейство Пелих исповедовалось у отца Вениамина, помогало ему преодолевать житейские трудности. Кроме того, их соединял интерес к богословской литературе, к глубинным вопросам духовной жизни. Возможно также, что их отчасти соединяли и общие воспоминания о Даниловом монастыре.

Татьяна Борисовна Пелих (урожденная Мельникова, 1903–1983) происходила из дворянского сословия. Ее отец служил по акцизному ведомству в Варшаве. После 1914 года семья поселилась в Царском Селе, где Таня училась в гимназии вместе с Великими княжнами Марией и Анастасией. После революции Мельниковы оказались в Москве. Таня стала много времени проводить в храмах, занималась церковной благотворительностью, что в те времена зачастую было смертельно опасным делом. Вскоре мать стала замечать у дочери наклонности к монашеству. Это приводило ее в недоумение, но попытки противостоять дочерней"экстравагантности"ни к чему не привели: Таня стала духовной дочерью одного из известнейших старцев того времени — насельника Данилова монастыря архимандрита Георгия (Лаврова)[100]. Преданность старцу была столь велика, что когда в 1928 году его выслали из Данилова монастыря в Казахстан, Таня не колеблясь поехала за ним[101]. В этой добровольной ссылке она провела четыре года, обеспечив отцу Георгию постоянный уход в эти последние, как оказалось, годы его жизни. С ним она и выехала из казахской ссылки в Нижний Новгород, где старец, болевший раком гортани, по приезде скончался.

Тане пришлось вернуться в Москву. Однако вскоре, 25 января 1933 года, в день ее Ангела, она была арестована и после нескольких месяцев пребывания на Лубянке и в Бутырской тюрьме отправлена в ссылку в Бийск (Алтайский край). Вернулась она оттуда уже в 1936 году, без права проживания в столице. Она поселилась в Загорске[102], в домике, когда‑то предусмотрительно купленном для нее отцом Георгием.

Во время многолетнего отсутствия Татьяны мезонин сдавался внаем молодому учителю физики, Тихону Тихоновичу Пелиху[103]. Познакомившись с хозяйкой, Т. Т. Пелих, глубоко верующий человек, не усомнился в том, что она — его судьба. И, действительно, их брак оказался на редкость счастливым и гармоничным.

Ко времени знакомства с архимандритом Вениамином в семье Пелихов было уже двое детей — Катя и Сережа. Их также стали водить на исповедь к отцу Вениамину. И в дальнейшем его письма из ссылки неизменно содержали строчки, адресованные детям.

После своего возвращения в октябре 1954 года отец Вениамин ни разу не выбрался в Загорск. Да и жить ему оставалось уже меньше года. Поэтому многие наставления, которые он давал в письмах членам семьи Пелихов, выглядят как завещание.

В целом же письма архимандрита Вениамина из ссылки, несомненно, являются свидетельством верности пастырскому долгу, избранному иноческому пути, своему народу, в муках его вавилонского пленения, а главное — верности Кресту Христову, который дается каждому христианину, но по его мере. Мера же владыки Вениамина оказалась весьма велика, как и предрек ему саратовский затворник:"Я бы взял тебя, раб Божий, да ты уж очень высок…"[104]. Поэтому и тяжесть испытаний, выпавших на его долю за семнадцать лет лагерей и ссылок, далеко превышает меру современного человека.

***

Дорогие о Господе![105]

Прежде всего радуюсь случаю написать Вам, хотя пишу в казахской юрте[106], сидя на земле. Теперь жнива и казахи кочуют, я, по обстоятельствам своего положения, вынужден участвовать в колхозной работе. Посылку Вашу получил. Горячо благодарю за теплое участие и память о мне. Письма Ваши читаю со всем сердечным вниманием и душой живу Вашими радостями и скорбями. Пишите и далее, если не затруднитесь. Меня до 15 августа, если мне не предстанет возможности писать в юрте, извините за молчание.

Заочно призываю на всю Вашу семью Божие благословение, вся она родная мне. Простите за почерк. Пишу на коленях, отчего неудобно выводить буквы. Жалко, что похлопотать в Москве за меня трудно. Если бы поближе к Вам жил и с русскими — было бы легче. Господь с Вами.

22 июля 1949 г.

Дорогие о Господе!