Дневник инока

А[рхимандрит] В[ениамин]

6 ноября 1949 г.

Дорогая Т[атьяна] Б[орисовна]!

Посылку Вашу получил, прочитал также дорогие для меня строчки писем, написан[ные] Вами и детьми. А от о[тца] Т[ихона] получил безбуквенное письмо молитв, которое скрыл в почтовом ящике своего сердца. В лице Вашей семьи я получил от Бога и брата, и сестру, и детей…

Правило, при утомляемости, оставлять на вечер, едва ли полезно, поскольку ум вечером притуплен и не работает и сердце закрыто для чувствительности. Достаточно вечерних молитв и нескольких воззваний к Богу, Божией Матери и Святителю Николаю, в которых участвовало бы сердце. А прочитать все механически и ничего не сказать от чувства и сознания менее ценно. Мысленно кланяюсь издалека дорогому о[тцу] Т[ихону]. Прошу его продолжить"Луг духовный"[111], сберегая цветы с его пространства для душевной пользы. Господь да хранит всех вас, и благодать Его да неотлучна будет от Вашего дома.

А[рхимандрит] В[ениамин]

15 ноября 1949 г.

Дорогая Т[атьяна] Б[орисовна]!

Последние дни у меня было какое‑то возбужденное настроение. Какая‑то интуиция обращала мои мысли и чувства в Москву. Все казалось мне, что там в отношении меня какие‑то разговоры в тех кулуарах, от которых зависит изменение моей участи. Потом эти чувства как‑то сразу оборвались — и осталось одно гнетущее чувство неопределенности. Но после с яркостью ожили в уме и сердце слова из псалма:"Боже! Ты посылал на меня многие и лютые беды, но и опять оживлял меня и из бездн земли опять выводил меня"(Пс. 70, 20).

Внутренне глубоко верится, что Богу все возможно, что судьбы человеческие в руках Его и Он чудесно неожиданными путями силен избавить от бед. Каждый из нас ведом Богу, и Бог поразительно близок к человеку — так близок, что внемлет всякому слову молитвы его и с нежностью выше материнской утешает его. Поэтому уповаю, что и меня Он вернет к алтарю Своему, когда это будет мне полезно.

Еще вопрос:"Если бы при освобождении мне не было поставлено границ жительства, куда бы я мог поехать? Здесь, на чужбине, искать места служения или возвращаться в Лавру? Но пропишут ли меня в 3[агорске]?"Ответьте.

О[тцу] Тихону мой глубокий поклон и просьба вплести в"луг духовный"цветок рассказов об его собственной жизни. Деток моих К[атю] и С[ережу] заочно благословляю. Господь с ними да пребудет — Хранитель их во все дни их жизни. Простите.

25 ноября 1949 г.

Дорогая Т[атьяна] Б[орисовна]!

Так как Вы все для меня делали молитвенно, то у Вас все получается по силе 90–го псалма[112]: и на пользу, и хозяйски практично, и от полноты доброжелательности.

Пусть эта доброта Ваша будет незримым охраняющим Ваш дом облаком и залогом Божия воздаяния Вам мерою доброю, утрясенною, переполненною и нагнетенною (Лк. 6, 38) — по Евангелию. В своем одиночестве в настоящее время я утешаюсь только св[ятым] Евангелием и псалмами. Сколько в названных благодатных словесах Божиих сокровенной силы, которая, как дождь, орошает мою иссыхающую душу. Кланяюсь о[тцу] Т[ихону] и призываю Божие благословение на семью Вашу. От Вас что‑то давно не имею вестей. Здоровы ли Вы и благополучны ли?

2 декабря 1949 г.

Дорогая Т[атьяна] Б[орисовна]!

Посылку получил. Глубоко благодарю. Весьма интересно мне слышать хронику последних лаврских событий из Ваших уст.

В"Божественной любви"[113] я скомбинировал все, что люблю более всего на свете, чем живу и во что от глубины души погружаюсь. Жалко, что это начало работы не смогу продолжить, хотя, благодарение Богу, успел за 2,5 года кое‑как оформить эти вопросы. Как хотел бы я еще послужить людям централизацией самых дорогих христианских чаяний в каком‑либо очерке или этюде. К сожалению, в 1949 году не пришлось работать в этой сфере. Так угодно Богу и, видимо, так спасительнее для меня. При всем том настоящая обстановка жизни моей, нельзя не сознаться, такова, что я много рассеиваюсь и не имею обычной восприимчивости к духовному смыслу слова Божия. Помолиться нет места, и примеров, вдохновляющих на молитву, нет.