Дневник инока

У нас лютые морозы, в неотопляемом храме стужа велия. Церковные двери не притворяются, и оттого я простужаюсь, имея главу с весьма скудным волосяным покровом. Но в общем радуюсь, что нахожусь как в монастыре, абсолютно никуда не хожу, ничего соблазнительного не вижу. За хлебом — очереди. Одежды, нужной мне, в продаже нет. Благодарю дорогую Т[атьяну] Б[орисовну] за сообщение об обители Преп[одобного] Сергия и за все доброе. Дети теперь, вероятно, за эти полтора года повыросли, возмужали. Но узнать узнаю их, если Бог приведет увидеть. Часто вспоминаю К[атю] в том виде, когда она в пещерной церкви[125] подводила С[ережу] ко Причащению. Желаю ей благодати послушания маме, кротости и молитвенности, а С[ереже] умножения сердечной мягкости и благородства в речах, умения утешать маму и папу всеми проявлениями своего существа.

Т[ихону] Тихоновичу] хотя тяжеловато, при всем том надобно свой крест, свою печаль поведывать Богу смиренно — да творит Свою волю в его жизни. У каждого из нас свой путь и крест, за что всегда слава Богу!!!

Покров благодати да покрывает неотступно Вашу семью.

26 ноября 1950 г.

Дорогие Т[ихон] Т[ихонович] и Т[атьяна] Б[орисовна]!

Только что я опустил в почтовый ящик письмо Вам, и вдруг посылка от Вас… Спаси Христос Вас за утешение души и тела, за радушие и искренно родное отношение.

Эту неделю болел. Голова прозябла до мозга, и я занемог. За время пребывания на новом месте жительства ничего не читаю. Все время уходит на составление словаря. К сегодняшнему дню написано моей рукой 12 книжек. Переписывать набело сил нет. При этом не внес еще корректуры. Некоторые листы придется переписывать из‑за неверной расстановки слов. А это связано с расшиванием и сшиванием книг. Но рад безмерно тому, что никаких искушений нет от среды в квартире. Плачу 200 руб[лей] за квартиру плюс моя топка. Покупаю керосин, и масло для неугасимой лампадочки, и насущный хлеб, иногда — яблоки. Что Бог даст дальше, Его святая воля.

Мне требуется хорошая ручка для письма. Скоро именинница К[атя]. Заранее поздравляю ее с этим памятным днем и желаю ей умнеть и хорошеть духовно, душевно и телесно, цвести послушанием маме и папе, украшаться терпением и просвещаться любовию сердца ко всем. С[ережа], вероятно, лихо катается теперь с гор? Спаси его Христос для вечности.

Благодарю за все.

А[рхимандрит] В[ениамин]

27 ноября 1950 г.

Дорогие Т[ихон] Т[ихонович] и Т[атьяна] Б[орисовна]!

Мир свышний дому Вашему!.. Т[атьяна] Б[орисовна] желает, чтобы я вышел из официального стиля и переключился на духовность в письмах. Извольте на этот раз…

За последнее время сильно чувствую необходимость готовиться к переходу"домой", то есть к смерти. Сердце плохое, физическая ослабленность бесспорна. И в то же время очень ярко чувствую руку Божию над собой. Бог близок всегда к нам. Все слышит, всегда отвечает на молитвы не только сменой наших внутренних состояний, но и кризисами в наших внешних положениях. Почему он попускает нам пребывать в горниле разных искушений, это мы узнаем после.

Думаю, что и Т[атьяна] Б[орисовна] испытывает временами ослабление духовной энергии для вящего смирения. Если бы все и всегда было у нас хорошо, то мы на все стали бы смотреть с высокой колокольни. А теперь, при оставлении нас временно благодатию, мы и смиряемся, и окаяваем себя, и уничижаем. А Бог сердца сокрушенного и смиренного не уничижит (Пс. 50, 19).

Я сейчас как‑то отдыхаю после всех прежних волнений, но почему‑то думается, что это — временно. Еще одна особенность жизни… Как время бежит! Его ловишь, а оно убегает. Незаметно, таким образом, подкатишься и к смерти. Было бы только с чем умирать. Но внутри — ничего нет, кроме вопля о помиловании.

Просить о семинарии, по Вашему совету, я не буду. Какое‑то чувство есть, что"где‑то"разговор об этом был, но опять все оставлено до срока, какой лежит только в воле Божией. Но Бог, правящий каждым человеком, всегда жив и от лица Божия судьба (человеческая) изыдет[126].

Пока кончаю. Господь да хранит Вас и детей.

День св[ятой] великомученицы Екатерины. Дорогую Катюшу поздравляю со днем Ангела!

7 декабря 1950 г.

Дорогие и приснопомнимые Т[ихон] Т[ихонович] и Т[атьяна] Б[орисовна]!

Посланное Вами утешение слова и утешение вещественное получил. Во всех деталях слов и дел Ваших в отношении моей худости почувствовал Вашу бескорыстную доброту и любовь. За все глубоко благодарю.

Со словарем разделаюсь в январе. Если его признают годным — хорошо, не признают — заниматься им больше не буду. Займусь темами другого порядка, общеполезными. О них сообщу по мере выполнения. У нас стоит лютая стужа. Морозы ваших мест переселились сюда. Старожилы не помнят таких суровых и длительных холодов. Думал временами, что свалюсь от недомогания. Но Бог дал пока силы переносить все на ногах.