Дневник из преисподней

В ответ милорд отпустил мои плечи, а затем вдруг рассмеялся, возвращаясь на свое место. Я не могла поверить в то, что он смеялся! Глаза его заискрились, черты лица смягчились, наполняясь светом и радостью. Звуки смеха ласкали мой слух своей искренностью, и я поддалась обаянию милорда, ослабив натянутые струны собственных чувств и эмоций, тревожно ворошившихся в груди.

Отсмеявшись, милорд махнул рукой, словно говоря, — не обращайте на меня внимания. Затем продолжил:

— Я обещаю, Лиина, что тебе не придется умирать на голодный желудок. В твоем распоряжении находятся все блюда этого стола! — Милорд улыбнулся мне немного насмешливо, и надо признать, его настроение заставило улыбнуться и меня.

На какое-то время милорд перестал дегустировать содержимое своей тарелки в ожидании, пока я не наполню свою. Он дал мне несколько советов относительно выбора поданных блюд — как всегда это делал.

Последующие двадцать минут мы молчали и не глядели друг на друга, сосредоточенно набивая желудки. Ну, положим, набивала желудок только я, а милорд смаковал пищу, но, что от этого меняется? У нас всегда был разный подход к еде.

Еще минут десять мне пришлось выслушивать целую лекцию о полезных микроэлементах, которые содержались в сьеденной мною каше и выпитом фруктовом соке. Поскольку к началу лекции от них не осталось даже воспоминаний, ибо они благополучно обосновались в моем желудке минут за пять до ее начала, я пропустила мимо ушей все сказанное милордом — так же, как делала это раньше. Доедая приятный десерт, я подумала о том, что милорд скучал по мне, и в данный момент никак не решается перейти к главной теме, из-за которой я здесь.

— Гадаешь, чем все закончится? — Милорд резко прервал свой монолог и насмешливо глянул на меня.

От неожиданности я поперхнулась ягодой, украшавшей янтарный кремовый слой моего десерта, и закашлялась. Ненавижу его и всегда ненавидела! Особенно в моменты, когда он читал мысли на моем лице. Сколько раз пыталась научиться контролировать выражение собственных глаз, но все напрасно! Спокойствие и хладнокровие никогда не удерживались подолгу на моем лице, а наблюдательность милорда с поразительной точностью угадывала малейшие оттенки чувств, мыслей и эмоций, пробегавших по нему.

— Сами догадались или подсказал кто? — Я умышленно дерзила, понимая, что милорд затеял со мною очередную игру. Если сразу не расставить все точки над «ё», жди долгой и изнурительной борьбы, а конец все равно один. Почему бы его не ускорить?

Но милорд не обратил внимания на мою дерзость. Похоже, жизнь в цивилизованном мире сделала его проще и ближе к людям. В подобном мире не убивают людей только потому, что какой-то невоспитанный господин нагрубил первому встречному из-за плохого настроения.

Вместе с тем, окончание завтрака явно не свидетельствовало о начале конца для меня. Милорд пригласил меня на утреннюю прогулку, однако не счел необходимым ответить на вопрос, в какой местности мы находимся. Но его привязанность к огромным замкам, оставшаяся неизменной, и любовь к пышным садам, возникшая благодаря мне, невольно подсказали мне ответ. И старая мысль посетила меня опять — милорд не просто наблюдал за мною, он изучал меня в моей собственной среде. Ему стала известна даже моя несбыточная мечта посетить Вену, не говоря уж о том, чем я предпочитала «травиться» в минуты плохого настроения. И я вздохнула от чувства негодования по отношению к самой себе — меньше надо было трепаться о своих планах и надеждах, и пить надо было меньше!

И все же милорд был человеком не только знавшим мои мечты, но и способным их исполнить. Собственно говоря, он почти исполнил самую главную из них. И я впервые в жизни позавидовала его возможностям и положению. Хорошо все же быть богатым! Богатым и здоровым! Сколько возможностей открывается! Хотя никогда не понимала, как можно выкинуть пару десятков миллионов на организацию свадьбы, например? Да никогда!

Господи, как я хочу на необитаемый остров! Были бы деньги, купила бы необитаемый остров и яхту. Сто восемьдесят дней в году проводила бы на острове, остальные сто восемьдесят — на яхте в океанах или морях. И пять дней жила бы среди людей с единственным исключением для моих друзей. Иногда не повредит сделать остров обитаемым и на пару месяцев, а не только по пятницам и субботам.

Мечты, мечты, мечты…

Вместе с тем мечтать, говорят, не вредно, а вредно не мечтать вообще. Но все равно, хочу туда, где меня никто не найдет, особенно милорд! Мои ногти впились в ладони от огромного желания оказаться где-нибудь в другом месте, желательно никому не известном, всеми забытом и как можно далеком — там, где моя душа будет свободна от страха, а раны, посыпанные пеплом, заживут и перестанут чувствовать боль…

Обреченность вновь овладела мною, а предчувствие чего-то ужасного не давало свободно дышать. И только природа вокруг меня изо всех сил пыталась наполнить душу жизнью, а легкие — теплым воздухом. Убийственное сочетание жизни и смерти, не способное вызвать ни радости, ни наслаждения.