Дневник канатного плясуна

И тогда испытаете вы великий восторг, ибо ничего не нужно будет вам делать, ибо все за вас сделано будет!

К чему же стремиться вам, если ничего не сможете вы достичь? Что хотите вы сделать, если все за вас уже сделано? Как можете перехитрить вы то, что вас и породило? Как выйти вам за пределы того, что не имеет предела? Перестаньте же мучить себя и других! Пусть все идет своим чередом!

Вот о чем говорил Заратустра — из ничтожнейших величайший!»

Грохотание Тени произвело на присутствующих почти гипнотическое воздействие. Они пали ниц и плакали, они катались по темно-коричневому полу пещеры, скулили, как побитые псы, и выгибались, словно ужаленные гремучими змеями. Они стонали и выли, они простирали вверх искореженные судорогами руки и жаждали соития, в котором хотели погибнуть. О забытьи, лишь об одном забытьи только и грезили эти безумцы!

Мне стало дурно. Мне самому хотелось теперь валяться так на полу и навсегда забыться! Жизнь в этот миг казалась мне невыносимой, смерть казалась мне избавлением.

«Довольно!» Довольно страданий, довольно мук, довольно суеты и свершений! Хотелось покоя. И вот уже тень опустилась на меня, обняла, потянуло холодом…

Но вдруг на своем плече я почувствовал руку, кто-то теребил меня с нежностью и заботой.

«Тихо, тихо», — услышал я родной голос и открыл глаза.

Заратустра стоял надо мной и шептал, глядя прямо в глаза:

«Тебе приснился дурной сон. Это только сон. Просыпайся! Просыпайся, утро зовет!»

Пробуждение

«Человечество всегда искало себе путь, — рассказывал мне Заратустра. — Желание найти верную дорогу заманчиво, но нелепо, ибо критериев нет. Впрочем, я знаю один — радость, а все остальное ничего не стоит!

О многих путях можно было бы рассказать. Многие дороги были опробованы человечеством, но все пустое!

Все пути эти сводимы к трем: можно овладеть, уподобив себя чародею, можно отдаться, слившись с желтой пустыней, или стыдливо задавить в зародыше все — и мужское, и женское, и бесполое.

Впрочем, все эти дороги называли вы мужеством, ибо нет для трусливого способа лучшего, чем оправдать себя благородством!

Не зная себя, не видит человек и своего места, а место его особо. Велик человек, нет нужды ему ни овладевать, ни отдаваться, и уничтожать ему нет нужды, может он без насилия над самим Собой и без суеты трусливой иметь, быть и использовать, ибо он имеет, является, и все дано ему!

Зачем же путь ему, зачем искать несуществующую дорогу? Разве сам он, человек, не есть созидающееся, ибо он — сама Жизнь!

Печальны бесконечные поиски человеческие. Разве же человек потерял что-то, чтобы искать? Напротив, теперь переполнен он и погребен под ворохом человеческого.

Не потерял он и самого Себя, да вот только не видит за пустотой собственных дел. Разглядеть самого Себя — вот о чем говорит Заратустра!

Хватит искусственного, хватит привнесенного, ведь беда подлинная не в недостатке форм, беда в не использовании дарованного!

Идеи отвлекли человека от жизни, пустота нарождается, а существующее не созидается, но прозябает и чахнет.

Хозяйству нужен хозяин рачительный, а не хранитель, И хозяин подлинный — не паразит, аскариде подобный, но пекущийся о хозяйстве своем.

Идеи отвлекают человека от жизни, ибо они выбрасывают его из самого Себя, словно дурного пьяницу из грязного кабака, и так теряет он не только опору, но и саму Жизнь, окутанный царством иллюзии!

Гордится человек несовпадением своим с самим же Собой, в этом видится ему его подвиг, ибо так находит он себе предмет для дел и дорогу, по которой идти можно вечно!

Но вынесите центр тяжести за пределы предмета любого, и он упадет! Куда же идти лежащему? Великое дело — создавать проблемы себе, чтобы решать их: переливать из пустого в порожнее! Отчего так никчемно проводит человек свою жизнь? Оттого, что он одинок!

От одиночества своего подменяет человек иллюзией жизнь реальную, от одиночества! И оттого становится безвозвратно он одиноким!

Не самого Себя следует искать человеку, но Другого, ибо лишь через него и обретет он себя Самого!

Почему же Другой страшит человека? Лишь оттого, что сам Себя он боится!

Принимая самого Себя, следует идти человеку к Другому, а не через тернии иллюзий своих — вот единственный путь, что не в движении, а в остановке!

Одиночество — вот апокалипсис мира этого, таким видит его Заратустра глазами, полными слез!

Нет, не исходит из уст моих меч, острый с обеих сторон, но шепот дыхания моего, что разделить хочу я с Другим, ибо Мир создан для Двух!

Зачем же мне драгоценные звезды и небеса беспредельные, зачем мне богатства несметные, знания власть и бессмертие истины, зачем мне наслажденья телесные и благость вселенной, зачем мне все это, если нету со мною Тебя?

Просыпайся!»

Праздник осла

Странное существо этот двуглавый осел, странное. С самим собой вечно ведет он речь, сам с собой разговаривает. Так множит он свое одиночество, ибо даже в одиночестве своем не может он быть одним — самим Собою.