Дневник княгини Варвары Туркестановой, фрейлины Ее Императорского Величества Марии Фёдоровны, за 1818 год.

Сейчас десять часов. Мы только что приехали. Я не хочу ни пить чай, ни ужинать. Я уединилась в спальне графини Ливен, чтобы написать вам о проведенном дне. Расставание было весьма нежным. Императрица, как я и предвидела, была растрогана до глубины души; королева плакала. Король поблагодарил свою тещу с таким видом, что у меня потекли слезы. Все выглядели настолько искренними, что производили самое приятное впечатление. Собрался весь двор; гарнизон стоял в торжественном строю, как и в день нашего приезда. Кода я очутилась в нашей карете, села а привычное место, мне показалось, что я из нее так и не выходила. У ворот города господин Отто, министр внутренних дел, обратился к императрице. Возможно, он выражал сожаление по поводу ее отъезда. После его речи оркестр исполнил God save the King и мы отправились в путь. На границе оба брата императрицы, герцоги Вильгельм и Генрих, простились с Ее Величеством, равно как граф Цеппелин и главный конюший. Первый из них привез письмо от королевы, в котором та сообщала, что тоже едет в Хайдельберг. Это было преподнесено как сюрприз, чтобы королева смогла избежать визита в Брухсалл. Великий герцог Баденский прислал на границу двух своих офицеров и мы в сопровождении этого эскорта въехали в замок маркграфини в Брухсалле. Императрица Елизавета, одетая в платье со шлейфом, украшенная бриллиантовой короной и перевязанная своей лентой, стояла внизу лестницы вместе с самой маркграфиней, королевой Баварии, принцессой Дармштадской, графами Гохвергами и принцем Баденским. Нас провели в салон первого этажа. После трогательных объятий началось представление. Я испытала чувство радости, увидев моих дорогих подруг. Госпожа Валуева показалась мне круглой как яблоко, а бонбоньерка (княгиня Волконская) — весьма очаровательной особой. Императрица Елизавета чудесно обращалась со мной, много разговаривала и была очень любезна. Почти сразу же состоялся обед. Он был длинным и помпезным, как и все обеды в Германии. Я сидела рядом с Кириллом Нарышкиным и госпожой Таксис, фрейлиной королевы Баварии. Зал, где мы обедали, походил на трапезную монастыря своими сводами и аркадами. Этот замок принадлежит епископам Шпира. Он выглядит незатейливо и, возможно, построен по плану какого-либо монастыря. Тем не менее, апартаменты, расположенные на бельэтаже, где живет маркграфиня, говорят, очень красивые. Мне приходится верить на слово, поскольку я туда не поднималась. После обеда приехали королева Швеции с сыном и дочерью и принцесса Амелия, с которой мы сердечно расцеловались. Она не растолстела и не постарела, а осталась совершенно такой же, какой была в Петербурге. Дамы прибыли из Карлсруэ, где живут с тех пор, как тяжело заболел их брат. Он без раздражения позволяет заботиться о себе только принцессе Амелии. Все остальные члены семьи утомляют его. Он очень болен, несчастный. Одному Богу известно, сможет ли он продержаться еще месяц. Говорят, что неизвестность внушает ему тревогу. Супруга не отходит от него ни на минуту. По моему мнению, королева Швеции прекрасно сложена. У нее единственной не было никаких украшений. Ее сын — высокий, худой, с приятными чертами лица. О нем все очень хорошо отзываются. Юная принцесса, должно быть, похожа на отца, судя по портретам короля Густава, которые я видела. Они оба вызывают интерес, поскольку нет ничего более странного, чем их судьба! Королева Баварии, которую считают красивой, — вылитая копия своей матери, но с более выразительными глазами. Мими Дармштадская (так зовут младшую) — прямая как палка. Нарышкин сказал мне, что это любимая сестра императрицы. Добрейшая принцесса Амелия не желает ничего другого, кроме как вернуться в Россию. При упоминании о Петербурге ее лицо светлеет. Поскольку все принцы Германии, которые могли бы стать претендентами на ее руку, уже женаты, было бы хорошо, если бы ее приютили в Зимнем дворце. Там она никого бы не стесняла и худо-бедно прозябала. Мне показалось, что в Брухсалле живут необычайно скучно. Уже стемнело, когда мы стали уезжать. Мы въехали в Хайдельберг только при свете факелов наших карет. Король и королева были там. Сейчас они уединились с императрицей, а все остальные ужинают у меня. Мы решили завтра утром отправиться на прогулку, а потом поедем в Мангейм, где будем обедать и останемся ночевать.

17 октября, Мангейм.

Мы выехали в девять часов, чтобы осмотреть достопримечательности Хайдельберга.

18 октября, Майнц.