Дневник княгини Варвары Туркестановой, фрейлины Ее Императорского Величества Марии Фёдоровны, за 1818 год.

К счастью, сегодня у меня свободное утро, чем я и воспользовалась, чтобы вновь посетить великолепные магазины. Я смогла, госпожа графиня, купить несколько вещей для вас и подробно осмотреть эти прекрасные лавки. Прежде чем отправиться за покупками, я была вынуждена посетить госпожу Вандербург. Она просила меня позавтракать у нее. Мне пришлось проявить учтивость. Ее муж, хоть и генерал-губернатор, живет как торговец. Дом у них маленький, очень чистый, устроен на английский манер. Меня провели в злу с низким потолком, где я увидела стол, накрытый на шесть персон. Скатерть поразила меня красотой и белизной. Господин Вандербург представил мне троих из детей: двух мальчиков и маленькую девочку; затем двух адъютантов, которых назвал по имени. Но я их забыла, поскольку у меня особый талант забывать имена. Подавали кофе «мокко», зеленый чай, называемый здесь императорским и много вкусных вещей к ним. Во время завтрака разговор шел большей частью о занимаемой господином Вандербургом должности, которая не слишком хорошо оплачивается. Его жалование составляет десять тысяч франков и к тому же ему не положены жилье, дрова и карета; а ведь всё это здесь стоит дорого. Один из его адъютантов участвовал в русской кампании. Это стало следующей темой беседы. Он мне поведал весьма интересные истории. Молодой человек говорит хорошо, но придерживается самых либеральных принципов. Он выглядел очень забавным. Я постаралась доказать ему, что наши крестьяне (рабы, как он их называл) счастливее всех других крестьян на свете. Я так убедительно говорила, что генерал-губернатор и его супруга встали на мою сторону. Госпожа Вандербург повезла меня на фабрику, где плетут кружева. Я видела, как их делают. Это такой кропотливый, такой скрупулезный процесс, что становится понятно, почему они довольно дорого стоят. Вернулась к себе я поздно. Обедала я в приятном обществе Долгоруких, а вечером мы отправились а бал к принцу Оранскому. Там, как и у короля, танцевали множество французских танцев, а учитель танцев трудился, как и в прошлый раз. Когда настала пора ужинать, я попросила разрешения удалиться. После завтрака у госпожи Вандербург я неважно себя чувствую. Если бы не было так поздно, я бы приняла слабительное. А теперь я попытаюсь уснуть.

29 октября.

Хотя утром я чувствовала себя довольно плохо, пришлось сопровождать императрицу. Она отправилась в заведения, которые уже давно собиралась посетить. Сначала мы отправились в сиротский приют, затем в приют для подкидышей. Оттуда — к святой Гертруде. Затем в госпиталь святого Иоанна и к урсулинкам. Последний визит мы нанесли в госпиталь святого Петра. Мы побывали во всех уголках и закоулках этого госпиталя, который особенно интересовал императрицу. По правде сказать, я падаю от усталости. Вернувшись после поездки, я должна была облачиться в парадный туалет, чтобы идти на обед к принцу Оранскому. Оттуда всё общество поехало на спектакль, а я манкировала им, чтобы отдохнуть. Я чувствую себя совершенно больной из-за проклятой желчи.

30 октября.

Я не выходила целый день. Всё утро провела в постели. Ах! Попасть бы мне в Петербург, чтобы хоть на мгновение увидеть моего дорогого Кригтона! Я уверена, что он бы быстро избавил меня от всех страданий. Увы! Рулль постоянно ощупывает, удлиняя тем самым мои пытки. Сегодня нет обеда, но вечером состоится большой бал в городской ратуше. Если меня и может что-нибудь утешить, так только то, что я не буду присутствовать на этом балу, который, несомненно, будет сплошной толкотней.

31 октября.

Если бы я не находилась в Брюсселе и, самое главное, не состояла в свите императрицы Всея Руси, я бы отдохнула еще один день. Однако пришлось выезжать и, несмотря на то, что я приняла слабительное, посетить три места. Мы были в Вильворде, где расположен исправительный дом. Вернувшись из Вильворда, мы обедали у себя, а вечером посетили очаровательный спектакль, состоявшийся у принца Оранского. В одном из залов был устроен театр, причем с таким вкусом и такой изысканностью, что мне захотелось, чтобы всему увиденному мною подражали при постановке спектаклей у императрицы. После спектакля состоялся ужин.

1 ноября.