Дневник космонавта

Проснувшись, вспомнил, что сегодня встреча с семьей, так хорошо стало на душе. Толя дежурит, готовит поесть, я готовлю телевизионный свет, собираю аппаратуру. Вот и опять встретились с вами, мои дорогие. Я смотрел на них, и так защемило на сердце, ведь не скоро я их теперь увижу. Пришли с ветками распустившейся яблони. Умница моя. Виталик и Люся по летнему одеты, даже не верится, что где-то гуляют люди, нюхают цветы, купаются, загорают. День растревожил, впервые сегодня почувствовал, что грустно, но вон грусть из сердца, ведь летать еще и летать. Да ладно, спать. Завтра работа, а это тоже счастье — и Землю смотри, изучай, думай и сам с собой размышляй. Как долго до встречи с вами, родные.

31 МАЯ

Проснулся. Темно. Посмотрел на часы «Электроника», подсветка слабая, еле разглядел — 4 часа утра. Видимо, вчера заправлял емкость «Оазиса» водой, руки намокли, и стекло стало запотевать на часах. В общем, часы не для космоса.

Два раза пытался засыпать, точнее, досыпал и проснулся так около 8. Встал, если можно так сказать, точнее, выплыл из мешка, левым поворотом через плечо развернулся, правильно сориентировался в станции и поплыл на первый пост. Вышел на связь.

Земля попросила перейти на второй контур системы терморегулирования. Толя спал. Переговорил с Женей Кобзевым.

До обеда перекачивали воду из грузовика в баки станции. Воды теперь достаточно — взяли на борт 300 литров. Потом раскладывали доставленное оборудование и вели инвентаризацию.

В конце дня настроение поднялось. Пошли в переходной отсек мерить по звездам рефракцию атмосферы. Смотрю, Толю это заинтересовало.

Да, насчет нашей ориентации в станции. Плаваем в положении, как привыкли жить: где стол — там пол, над ним — потолок, и справа и слева — стены. Эта земная компоновка только в рабочем отсеке, а в переходном отсеке компоновка определялась условиями наблюдений — там семь иллюминаторов по периметру. И вот приплываешь в ПХО и начинаешь крутиться по ним, выбирая наиболее подходящий иллюминатор и относительно него удобную позу для наблюдения, съемки. И, естественно, отключаешься от окружающей обстановки, уже не контролируешь свое положение в отсеке, а крутишься только относительно Земли и звезд. И если понадобилось в это время что-то: фотоаппарат, карты, журнал, прибор, то сразу не поймешь, где ты находишься, в каком положении, где верх, где низ, где какая плоскость — и начинаешь мысленно восстанавливать свою ориентацию по деталям отсека или смотришь по интерьеру вдоль станции. А бывает, закончишь наблюдения и так закрутишься в процессе работы, что вместо люка в станцию попадаешь в транспортный корабль. Или же вплываешь в рабочий отсек не поймешь как — стол сбоку, все по-другому, но зацепишься взглядом за что-то, за пульты, предметы интерьера и, когда поймешь взаимосвязь их расположения, начинаешь разворачиваться относительно них, чтобы занять привычное нормальное положение. Хотя здесь нормальным может быть любое положение, стоишь ли на потолке ногами, или ходишь по стенам, при этом только надо провести коррекцию своего восприятия, сказав себе: стена — это пол над ней и все, что там, — потолок; нужно лишь посмотреть вперед, в перспективу, и признать эту картину интерьера за новую. Теперь все в порядке: ты переориентирован и не чувствуешь никаких неудобств от того, что ходишь по стене или потолку.

Вот эта особенность невесомости, несомненно, будет использоваться в архитектуре будущих орбитальных и межпланетных пилотируемых систем, когда компоновкой в одном объеме бытовых и производственных помещений, возможно, будут создавать «круговым интерьером всевозможные функциональные и эстетические композиции»

1 ИЮНЯ