Дневник лабуха длиною в жизнь (СИ)

Дождь прекратился, я стоял у машины. Но вдруг откуда ни возьмись появилось такси! Я махнул таксисту рукой, он остановился. Написав на клочке бумаги, где нахожусь, я вручил его таксисту и попросил заехать к моей жене. Наташа разыскала Арика, и часа через два он приехал ко мне с кучей инструментов. Колесо мы надели, и я благополучно добрался до дому.

Дома, Наташа, выслушав что произошло, задумчиво произнесла:

- А может быть, они и есть, эти ангелы.

Все! Чоп!

Ура! Нам дали разрешение на выезд! Проводы отмечали с друзьями в новом ресторане, находившемся недалеко от аэропорта и в котором работал Юра Варум со своим составом. Были Марик с беременной Витой, Марат с Олей, к этому времени уже прилично стрелявшей из лука, Наташина подруга Люда и ее всегда веселая сестра Галя. Робик предупредил, что не сможет прийти - работа в секретной лаборатории не позволяла. Было много пожеланий и напутствий.

Двадцать девятого мая мы должны были оставить пределы беспредельной страны. За два дня до отъезда мы с Лёней поехали в Чоп занимать места на инспекцию багажа в очереди в таможню. В этот год выезжало большое количество евреев. Уже на подступах к вокзалу столпились отъезжающие, обложенные со всех сторон чемоданами, сумками, авоськами и пластиковыми мешками... Со всех сторон неслись крики. Плакали дети. Время от времени хрипящий репродуктор выплевывал фамилии входящих на дотошно-унизительный, наглый досмотр багажа, из которого ушлые таможенники конфисковывали все, что они хотели.

После проверки чемоданов и больших сумок каждому выдавалось по мотку проволоки, и все были обязаны обкрутить ею всю свою поклажу. Все это больше смахивало на эвакуацию. У всех в глазах один большой вопрос: "Ой, что же будет?"

- Вы там смотрите, мотайте как надо, - объявил таможенник, выдававший проволоку, - а то вчера взяли одного вашего, обмотавшего свое барахло платиновой проволокой!

Люди рассказывали, что проверяющие сейчас особо злые. Мы с Лёней пошли искать место для ночлега. Нашли небольшую гостиницу, оккупированную отъезжающими, взяли две койки в комнате на двенадцать мест. В таких же комнатах ночевали женщины с детьми, чаще не более чем одну-две ночи. Мы обратили внимание на немалое количество женщин со славянскими лицами. Ну что же - не мы одни способствуем ассимиляции.

По пути к таможне мы остановились на мосту, нависающем над разбухшей от прошедшего ливня рекой Тисой.

Лёня засунул руку в карман своих брюк и спросил меня:

- Ты тоже захватил свою связку ключей от квартиры?

- Да, - ответил я.

Не сговариваясь, широко размахнувшись, мы швырнули связки ключей в мутную воду реки. Ключи исчезли в ней с легким всплеском, которым мы навсегда попрощались со всей нашей предыдущей жизнью.

Провожать нас приехали Танин отец Иосиф и Наташи - Кузьма. Нас запустили в зал шмона, в котором стояло много столов, у каждого из них кучковалась очередная семья. У нас не было проблем ни с бриллиантами, ни с платиной - по причине их отсутствия. Золотишко было в разрешенном количестве: обручальные колечки и тоненькие цепочки на шеях мамы, Наташи и Тани. У меня - обручальное кольцо и перстень с эмблемой Львова, который собственноручно изготовил для меня Марат. Еще было у нас пять банок черной икры. Первое, что сделали проверяющие - забрали икру. Наташу завели за ширму, и баба стала ее обыскивать. Заставила снять юбку, кофточку и стала руками проверять бюстгальтер.

- Я нашла, нашла! - заверещала баба.

Подошла еще одна из проверяющих (видимо, более опытная) и, осмотрев бюстгальтер, сказала:

- Ты что, не видишь, это лифчик такой, с пластмассовой вставкой!

- А я подумала, шо шось сховала... Давай одевайся! - приказала первая таможенница Наташе.

Униженная жена стала одеваться. У моего стола накалялись страсти. Поначалу таможенник заставил меня разобрать дюралюминиевую колясочку, в которой ребенка возят в сидячем положении.

- Чем я буду разбирать ее, - возмущался я, - что в ней можно спрятать? Там ничего нет!

- На тебе отвертку и крути, там посмотрим! - приказал жлоб с наглой рожей.

Я принялся лихорадочно возиться с коляской. Тот смотрел. Курил. Наконец, отделив некоторые детали, я спросил его:

- Этого хватит?

Он глянул на коляску:

- Собирай! - рявкнул. - Что там у тебя еще осталось?

- Вот, только этот пластиковый мешочек с едой для двух маленьких детей.

- Почему не окольцован?! - спросил таможенник.

- Как же я могу проволокой окольцовывать пластиковый мешочек?! - возмутился я.

- Так... не хочешь?! - рявкнул жлоб и кинул мешочек в сторону, прокричав: - Следующий!

За соседним столом стоял мужчина и недоуменно смотрел на свои туфли, у которых оторвали каблуки.

- Фашисты вы! - выкрикнул я.

- Шо ты сказал?! - рявкнул жлоб с побагровевшим от злости лицом. - Забирай жену, ребенка и выходи из зала - никуда не поедешь!

Я со злостью глянул в его поросячьи глаза.

- Выходи, выходи на выход и поторапливайся! - оскалился тот.

В сторонке стояли уже проверенные члены моей семьи и не могли поверить происходящему. Аля и Эля громко плакали. Мама выкрикнула в сторону таможенников:

- Что же вы делаете?!