Дневник леди Евы

Дни текли за днями, похожие один на другой. Повторить попытку самоубийства у Глэдис пока не получалось: она почти никогда не оставалась одна, все время рядом была Мэй, или крутился кто-то из детей. К тому же, как только Глэдис начинала думать о новой попытке, снова откуда-то изнутри поднимался ледяной ужас, и девушка опять откладывала мысли о возвращении в "долгий ящик". Как ни странно, ей не было настолько плохо, чтобы желание уйти из жизни стало очень сильным. Каждодневная работа была однообразной и тяжелой, но приносила небольшие радости в виде удовлетворения от порядка в доме, наведенного своей рукой, вида живописных гроздей сушеных яблок и груш, в нанизывании которых принимала участие и Глэдис, даже блики солнца на поверхности воды в ведре согревали душу. Странно, что раньше Глэдис не замечала этих маленьких радостей. Наверное, ее слишком многое отвлекало от них там, в ее времени, а здесь не было никаких изощренных развлечений вроде телевизора, или компьютера, и красота мира проявлялась ярко и выпукло, практически, была частью жизни этих людей. Мэй учила Глэдис шить, а девушка взамен показала хозяйке несколько приемов вышивки, которым ее когда-то обучили в школе, но Мэй они были незнакомы, и женщина с энтузиазмом принялась их осваивать. Вдруг это мирное течение жизни всколыхнул трагический случай.

Накануне вечером, придя из кузницы, Боб радостно рассказывал, что получил из замка Блэкстон, владения сюзерена, большой заказ на наконечники стрел и копий и разнообразные пряжки для доспехов и упряжи: Виль, замковый кузнец, не любил мелкой работы, и старался отдать ее кому-нибудь другому. Сам он ковал нагрудники, налокотники, шлемы, и тому подобное. Но Боб не был так разборчив, и брался за любую работу. Ему доставлял удовольствие сам процесс возни с железом. К тому же этот заказ сулил неплохой заработок. Весь следующий день Боб и Джо провели в кузнице, и вернулись под вечер усталые, но довольные. Вот и сегодня они снова отправились в кузницу. Мэй и Джен пошли кормить скот, Хильда копалась в огороде, Дрю бегал на улице с такими же маленькими ребятишками. Глэдис возилась во дворе с большим чаном, который они выкатили вдвоем с Мэй. Назревала стирка. Девушка уже привыкла обходиться во время уборки без моющих средств, но для стирки и мытья Мэй варила домашнее мыло из жиров и щелока. Оно было без отдушек, и почти не пахло, но стирало хорошо. Глэдис уже вылила в чан ведра два воды (она научилась управляться с тяжелыми бытовыми предметами), как вдруг безмятежное утро прорезал нечеловеческий вопль, донесшийся из кузницы.

Глэдис и Мэй бросили все и помчались туда. Мэй вбежала первая и замерла на пороге.

— Уходи, не смотри туда, — бросила она через плечо, — Лучше не пускай сюда детей.

— Я изучала медицину, Мэй! — возразила Глэдис, — Пусти меня, мне надо посмотреть. Не бойся, в обморок не упаду, — добавила она, увидев, что женщина колеблется.

Картина была в самом деле ужасная. Боб катался по полу, подвывая, как раненый пес. Вся передняя сторона левой руки и частично бок были обожжены. Середина ожога была страшного иссиня-черного цвета, ее окаймляла красная зона, покрытая большими пузырями. К краям зона светлела. Джо, белый, как полотно, невнятно бормотал, бескровными губами. Из его бессвязных оправданий Глэдис поняла, что они ковали наконечники для стрел, Джо отковывал куски железа в бруски, а Боб отсекал от брусков по кусочку и придавал им форму. Один из брусков у Джо упал и откатился к горну. Юноша этого не заметил. Через некоторое время Боб понес к двери ведро с готовыми поковками, и случайно наступил на этот злосчастный брусок, который покатился, как ролик, под ногой кузнеца, и он чуть не упал в горн, но успел подставить руку. К счастью, Боб работал без кот, и дело не осложнилось горящей одеждой, но и без того положение было не из легких. Бок пострадал меньше, хотя и там вздулись волдыри. Мэй хотела их вскрыть, но Глэдис не дала, предупредив, что так можно погубить больного. Ожог на руке был очень серьёзным. Глэдис было ясно, что обугленные ткани нужно удалить, иначе они будут отравлять близлежащие, и может развиться газовая гангрена. Она закусила губу: опять хирургия! Обезболивающие, антибиотики, где вы! Нет даже хирургических инструментов. Боба отвели в дом. Он непрерывно стонал. Плита в кухне к счастью, была горячей. Глэдис велела нагреть воды, принести чистого полотна и острый нож.

— Джо, найди что-нибудь тяжелое, желательно не железное. Ты должен ударить отца по голове так, чтобы он потерял сознание, — сказала она юноше, — Тогда ему не будет больно. Сможешь?

Парень кивнул. Операция длилась недолго и прошла хорошо. Глэдис ухитрилась не задеть крупных сосудов, а Джо удачно ударил Боба по голове дубовой скалкой, так что кузнец пришел в себя только после того, как Глэдис закончила. Мэй не вмешивалась, видимо, поверив девушке. По окончании они вместе укутали руку и торс Боба в полотно.