Дневник леди Евы

Если спуститься вниз по лестнице, на этаж ниже, то можно было попасть на другую площадку, полукруглой формы. Большие двустворчатые двери открывались с нее прямо в большой зал, в котором находился пиршественный стол, лавки, канделябры и кресло хозяина, за которым располагалась неприметная дверца, ведущая в оружейную. Сбоку от парадных дверей находился узкий коридор, в конце которого помещалась дверь в просторную спальню хозяина.

Лестница, уводящая с площадки вниз, на следующий этаж, также проложенная прямо в стене, была более короткой, чем верхняя и довольно широкой — на ней, чуть потеснившись, могли разойтись два человека. На этот уровень выходила лестница прямо со двора. Возле входа в донжон располагалась маленькая комната для стражи и прислуги, а остальное пространство этажа было разделено пополам массивной каменной перегородкой, которую в случае осады можно было перекрыть наглухо. Здесь помещались довольно благоустроенные комнаты рыцарей, которые постоянно жили в замке и не имели своих семей, их было, как правило, немного, всего двое или трое человек. Женатые рыцари, принесшие сэру Роджеру вассальную клятву, жили либо в деревне, либо в домах, построенных вне замка, и являлись на службу по вызову, или тогда, когда сами считали нужным, а точнее — как предписывал кодекс чести в плане службы сюзерену.

Остальная часть гарнизона, стрелки и стражники, жили либо в помещении для слуг, либо в угловых башнях. С половины, противоположной входу, узкий лаз вел вниз, в помещения для слуг и кладовые, располагавшиеся в нижней части донжона, на первых двух этажах, не имеющих своего выхода наружу. Кроме того, по слухам, под замком было ещё несколько этажей подземелий, но входить туда имели право единицы — только сам хозяин, или особо приближенные лица по его приказу.

Глэдис поселили на самом верху донжона, в пустующей комнате напротив комнаты сторожей. Помещение оборудовали так, чтобы в нем было максимально комфортно. Видимо, здесь раньше жил кто-то из семьи рыцаря. Места в комнате было много, окна выходили на южную сторону, поэтому света и воздуха было предостаточно. Оконные проемы были застеклены цветным стеклом, но рамы можно было при желании распахнуть. В комнате стояла широкая кровать, с мягкой периной и бархатным балдахином, подушки были обшиты шелком, с шелковыми же кистями, имелся целый набор одеял на любую погоду. Под одним из окон стоял большой, в половину человеческого роста высотой сундук из добротного дубового дерева, окованный медью, почти пустой, если не считать покоящихся в нем нескольких подушек и какой-то лохматой шкуры. Интерьер дополняли изящный столик, инкрустированный перламутром и разными породами дерева, камин, мягкая шкура и длинная лавка перед ним, металлическая стойка для одежды возле кровати и пара канделябров.

Почти сразу в комнату пришла молоденькая девушка, которая сначала показалась Глэдис сонной, но при более близком знакомстве оказалась не только очень живой, но и хорошенькой. Девушку звали Мэри. Её прислали к Глэдис в качестве служанки. Сонный вид ей придавали припухшие глаза. Видимо, много пришлось плакать в последнее время. Но Глэдис было не до того, чтобы расспрашивать девушку о её проблемах. Пока она совершенно не понимала, почему оказалась здесь, и что будет дальше. Неизвестность пугала.

Глава 10. Семья поневоле

Она провела несколько дней в абсолютном неведении относительно планов сэра Роджера на нее и Джея. Сын навещал ее каждый день, но общались они исключительно в присутствии Китни и пожилой няньки. Как рассказала Мэри, нянька появилась в замке примерно за месяц до прибытия Глэдис с сыном. Видимо, их здесь ждали. Кстати, служанка оказалась просто кладом. Девушка успевала везде, и знала все обо всем, что происходило в замке. Она же рассказала, что Джейсон живет теперь в комнате одного из рыцарей на третьем этаже. Это значит, что его уже начали готовить в оруженосцы. Глэдис много общалась с оруженосцами, и знала, что так заведено. Наставником будущего рыцаря с самого раннего детства становился уже состоявшийся рыцарь, желательно не родственник, так как считалось, что родственные чувства могут помешать правильному становлению характера юного оруженосца. Материнское сердце Глэдис, например, никак не могло смириться с тем, что ее пятилетний сын спит теперь на жестком матрасе и каждый день, с самого раннего утра должен проверять, хорошо ли начищены доспехи наставника и в порядке ли его одежда. Впрочем, неженкой Джейсон никогда не был.

С самой Глэдис обращались хоть и холодновато, но относительно вежливо. Кормили хорошо, она давно отвыкла так питаться. Но охраняли ее тоже хорошо, вежливо, но твердо пресекая любые ее попытки выбраться из комнаты. Стража помещалась здесь же, на той же площадке, в комнате напротив, дверь в которую была всегда открыта.