Дневник летучей мыши

Господин Бероев положил на инкрустированный столик свой чемодан, открыл его, продемонстрировав партнеру содержимое. Опытный Залесский наметанным глазом убедился, что все соответствует договоренности, и достал документы. Бизнесмены подписали их и скрепили сделку рукопожатием. Хозяин кабинета достал из бара бутылку бесценного коллекционного коньяку, приобретенную на аукционе в Реймсе, разлил по бокалам.

Компаньоны выпили и собирались повторить, но им помешало непредвиденное событие.

Раздался негромкий взрыв, и пуленепробиваемое окно рассыпалось на мелкие кусочки. В ту же секунду на подоконнике появился человек в черном облегающем костюме и трикотажной маске с прорезями для глаз. Казалось, что он просто пролетал мимо и залетел в окно. Во всяком случае, дальнейшие события доказывали, что он способен летать.

Господин Бероев потянулся за пистолетом… и вспомнил, что сдал его перед дверью кабинета охране Залесского. Впрочем, он все равно не успел бы воспользоваться оружием: таинственный гость в черном прыгнул с подоконника на руки, прошелся по комнате колесом, подхватил чемодан с наличностью и, выполнив заднее сальто, снова оказался на подоконнике. Оттуда он прыгнул в заоконную пустоту…

Залесский истерично нажимал на тревожную кнопку, Бероев бросился к окну.

Он пытался разглядеть летящую к земле фигуру или кровавое пятно в том месте, где таинственный вор рухнул на асфальт, но вместо этого увидел тот самый вертолет, который не так давно пролетал над Невой.

Теперь этот вертолет удалялся от «Залесский-Сити» в сторону залива, а под ним на едва различимой нити раскачивалась черная фигурка с прикрепленным к поясу чемоданом.

Через секунду в кабинет ворвались охранники Залесского, еще через секунду – родственники Бероева. Две эти группы едва не начали перестрелку. Бизнесмены еле успели их остановить.

Впрочем, они тоже долго обменивались обвинениями и угрозами, которые закончились только тогда, когда обе стороны сошлись на том, что надо найти и примерно наказать наглого похитителя.

Расходились они только в такой мелочи, как способ наказания: Залесский предлагал разрезать его на мелкие кусочки и пустить на собачий корм, а Бероев, как горячий южный человек, считал такую казнь неоправданно мягкой.

Однако ни найти вора, ни наказать его высокие стороны так и не смогли. Бероев вскоре погиб при подписании очередного бизнес-плана, Залесский потерял бизнес и уехал от неприятностей в дальние страны, так что теперь то громкое дело было уже, можно сказать, закрыто за давностью лет.

И вот теперь Леня с удивлением узнал от Ивана Игнатьевича, что автором и исполнителем этой головокружительной операции был тот самый Скорпион, с которым его случайно свела судьба. Он вспомнил таинственную «старуху», с которой столкнулся ночью на галерее, вспомнил, с какой ловкостью «старуха» от него ушла, и всякие сомнения пропали: да, это был, несомненно, тот самый человек!

– Ловкий парень! – проговорил Маркиз с явной завистью.

– Да, ловкий! – согласился с ним Иван Игнатьевич, и Леня по его тону и по выражению лица понял, что старик тоже завидует ловкости и удачливости коллеги. – Ловкий и опасный! – добавил старик после небольшой паузы. – Вообще-то он избегал мокрых дел, но когда, году в девяносто пятом, трое иногородних отморозков убили и ограбили его напарника, он по очереди убил всех троих. Причем убил очень необычным оружием. Тех отморозков нашли мертвыми, с воткнутым в шею шипом скорпиона. После того случая он и получил свою кличку…

Леня вспомнил ночной сад, залитый лунным светом, и сидящего на скамье мертвеца. У того тоже в шее был небольшой шип. Так вот что это был за шип!

– Ну и ну… – протянул он, – вот так оружие…

– Каждый обходится как умеет, – сказал Иван Игнатьевич, и непонятно было, одобряет ли он только способ или вообще жестокие убийства.

– Может, вспомните, велика ли была у этого Скорпиона банда? – осторожно спросил Леня.

– Человек пять, не больше, – подумав, сообщил Иван Игнатьевич, – они не силой брали, а ловкостью. То есть это сам Скорпион, а парни у него вымуштрованы были, слушались одного взгляда.

Леня вспомнил слова китайца, делавшего татуировки. Тот говорил, что вначале он сделал тату четверым, а потом пятому, увидев только его руку.

Стало быть, одного убили еще давно, как утверждает Иван Игнатьевич, двух других – Родимое Пятно на заправке и Алика из химчистки – Маркиз видел уже покойниками, остается еще один. И сам Скорпион. То есть всего двое. И не двое вовсе, потому что Скорпион один стоит десяти.

«Оставим пока в покое старуху с ее дневниками, – думал Леня, внимательно следя за дорогой, – а также не станем ломать себе голову, для чего Скорпиону нужны эти две старые тетрадки. Уж наверное, очень нужны, если он пришил того типа на скамейке в Педагогическим садике. А я просто горю желанием познакомиться с этим Скорпионом поближе. Какая это, должно быть, интересная личность!»