Дневник летучей мыши

Перед ним было пустое квадратное помещение с таким же каменным полом и сводчатым потолком, как в коридоре. Маркиз сделал шаг вперед, чтобы оглядеться…

И вдруг дверь за его спиной захлопнулась.

Он резко развернулся, толкнул дверь…

Она не поддавалась.

Маркиз навалился на нее всем весом — но все было напрасно: дверь была заперта.

Вокруг Лени были только каменные стены, непроглядная тьма и сырой, затхлый воздух подземелья.

— Скорпион! — прошептала Лола, не сводя глаз с татуировки на запястье Потехиной. — Так вот ты кто… а я думала на Николая!

— Браво! — Женщина холодно, неприязненно засмеялась. — Конечно, куда тебе было расколоть меня! Впрочем, ты все же подобралась ко мне слишком близко, а главное — постоянно мешала мне, вертелась у меня под ногами… хотя я тебя не виню. Ты и твой компаньон просто делали свою работу. Во всем виновата Софья…

По неподвижному лицу Скорпиона пробежала гримаса.

— Вот кого я действительно ненавижу! И она заплатит мне, заплатит за все… впрочем, тебя это не касается. Пересядь на пассажирское место!

Женщина выбралась из машины, по-прежнему держа Лолу на мушке, обошла вокруг и села на водительское место.

— Смотри у меня, чтобы без фокусов! — пригрозила она Лоле и включила зажигание.

Через четверть часа машина уже подъезжала к дальней части Коломны, где когда-то находился Николаевский рынок. Не доезжая до места, Потехина, как все еще называла Лола свою страшную спутницу, свернула в дворовую арку и заглушила мотор.

Теперь стали слышны доносящиеся издалека звуки отбойного молотка — должно быть, это сносили пресловутый памятник.

Во дворе, куда заехала машина, не было ни души.

— Здесь мы с тобой расстанемся! — проговорила «Потехина», и снова в руке ее оказался пистолет.

— Нет! — вскрикнула Лола, бессильным жестом пытаясь заслониться от оружия…

— Да! — отрезала женщина-Скорпион.

Но выстрела не последовало: она перехватила пистолет за ствол и ударила Лолу по голове…

Лола застонала и пришла в себя от холода.

Она полулежала на переднем сиденье своей машины.

Пока она была без сознания, в городе стемнело. Дверцы машины были закрыты, только поэтому она не замерзла насмерть. Она пошевелилась и снова застонала — голова мучительно болела. Лола постепенно вспомнила все — Ленин звонок, поспешное бегство из театра… вспомнила, как подсадила в машину Лену Потехину, вспомнила ее неожиданное превращение, татуировку со скорпионом у нее на руке. Вспомнила удар пистолетом по голове…

Вот отчего голова буквально раскалывается!

Лола попробовала подняться, оглядеться, выбраться из машины…

И к головной боли прибавилась резкая боль в левом запястье.

Только теперь Лола поняла, что ее левая рука прикована наручниками к правой дверной ручке машины. Поэтому она не может ни выбраться наружу, ни дотянуться до руля и ключа зажигания.

А ключ торчал в замке, как будто нарочно дразнил Лолу.

Она попыталась извернуться, дотянуться до ключа свободной правой рукой…

Не хватало буквально нескольких сантиметров, но даже если она сможет дотянуться и повернуть ключ в зажигании — это ей ничем не поможет: ей все равно не достать ногами до педалей газа и тормоза.

Кажется, Скорпион все предусмотрел… то есть предусмотрела: Лола будет здесь сидеть, пока ее не найдет кто-нибудь из местных жителей.

Или пока она не замерзнет.

Ведь ночью станет еще холоднее.

Так. Главное — не впадать в панику.

Лола перевела дыхание и постаралась спокойно обдумать свое положение. Конечно, оно могло быть еще хуже. Например, явным плюсом является уже то, что Потехина… или кто там она на самом деле, ее не убила.

Насколько Лола знала Скорпиона, убийство для него — самый обычный способ решения вопросов.

Почему же так повезло ей, Лоле?

Может быть, потому, что она по-человечески относилась к Лене Потехиной в театре? Или у той есть какие-то совершенно другие, недоступные Лоле соображения?

Так, сейчас это не самое главное.

Об этом она подумает завтра, как говорила Скарлетт О’Хара. А сейчас нужно подумать о том, как выбраться на свободу.

Лола повернулась, чтобы устроиться поудобнее, и вдруг почувствовала укол в бок. Она поморщилась и потянулась к своему боку свободной рукой… и только теперь вспомнила, что сбежала из театра прямо в сценическом костюме горничной. И передник от костюма был подколот английской булавкой, которую дала ей тетя Глаша, — не было ни времени, ни смысла подгонять передник по ее фигуре — все равно это ненадолго.

Тут Лола подумала, что подвела режиссера и коллег по театру, сбежав прямо со спектакля. И что сегодня вечером никто не скажет Жанке на сцене: «Барыня, извольте кофею откушать!» И не принесет Жанке кружевную шаль, и письмо от любимого человека тоже не принесет, и не станет утешать, когда Жанна станет рыдать, ломая руки, что любимый оказался подлецом и ее бросил.

Да, пожалуй, отныне двери этого театра для Лолы навсегда закрыты.

Но эту горькую мысль тут же затмила другая, гораздо более приятная — булавка, которой заколот передник, может помочь ей открыть замок наручников!