Дневник мага

Петрус уселся под дерево и знаком предложил мне сделать то же самое. Объяснил, что несколько минут назад он обошел дерево кругом, чтобы отчетливо вспомнить все, что было с ним, когда он сам был паломником и впервые шел Путем Сантьяго. Потом достал из заплечного мешка два бутерброда, купленные после обеда.

– Там, где ты находишься сейчас, тебе ничего не грозит, – сказал он, передавая их мне. – Здесь нет ядовитых змей, а пес решится напасть на тебя вновь, лишь когда позабудет о своем сегодняшнем поражении. Нет ни грабителей, ни иных темных личностей. Ты пребываешь в полнейшей безопасности. Опасно для тебя только одно – твой собственный страх.

И еще Петрус сказал, что два дня назад мне довелось испытать переживание, ни яростью, ни яркостью не уступающее смерти, – я увидел Любовь Всеобъемлющую. И ни на миг не заколебался, не оробел, не струсил, ибо не питал предубеждений относительно любви. А вот по отношению к Смерти все мы полны предрассудками, поскольку не сознаем: Смерть – это всего лишь одно из проявлений Агапе.

Я ответил, что годы, посвященные магии, позволили мне почти полностью отрешиться от страха смерти. И, по правде сказать, то, как и отчего я умру, пугает меня не в пример больше смерти как таковой.

– Что ж, тогда сегодня ночью испробуй самый пугающий вид смерти, – промолвил Петрус и научил меня УПРАЖНЕНИЮ «ЗАЖИВО ПОГРЕБЕННЫЙ».

– Сделать его ты должен только один раз, – добавил он, пока я запоминал упражнение, очень напоминавшее театральный этюд. – Надо пробудить истину, надо всколыхнуть в душе весь страх, чтобы упражнение дошло до самых корней твоей души, – и тогда упадет личина ужаса, скрывающая благой лик Смерти.

Петрус поднялся. Я увидел его силуэт на фоне пылающего закатным огнем неба. Я продолжал сидеть – и потому фигура моего спутника, казалось, обрела исполинские размеры и необыкновенную внушительность.

– У меня к тебе еще один вопрос.

– Да?

– Нынче утром ты был как-то необычно молчалив. И раньше меня почувствовал появление пса. Как это стало возможно?

– Когда мы вместе с тобой испытывали Любовь Всеобъемлющую, мы разделяли Абсолют. Он выявляет подлинную суть людей, показывая бесконечное переплетение причин и следствий и то, как самое ничтожное движение одного отзывается на жизни другого. И сегодня утром этот вот отзвук Абсолюта еще явственно слышался в моей душе: я понимал не только тебя, но и все сущее в мире, причем ни время, ни пространство не были препятствием для меня. Сейчас это эхо замирает, а возродится оно лишь после того, как я сделаю упражнение Любви Всеобъемлющей.

Я вспомнил, как угрюм был Петрус в то утро. Если все, что он говорит, – правда, мир переживает сейчас очень трудное время.

– Буду ждать в «Парадоре», – сказал он уже на ходу. – Назову портье твое имя.

Я провожал его глазами до тех пор, пока он не скрылся из виду. Слева от меня тянулись поля: земледельцы, окончив дневные труды, возвращались по домам. Я решил сделать упражнение, когда ночная тьма полностью объемлет мир.

Я был спокоен. С той минуты, как был начат мною Дивный Путь Сантьяго, я впервые пребывал в полнейшем одиночестве. Поднялся, прошелся немного, но темнело так быстро, что, боясь заблудиться, я предпочел вернуться под дерево. И все же, пока глаза еще способны были хоть что-то различать, я мысленно определил расстояние от дерева до Пути. Никакой свет не слепил меня, но сияния новорожденной луны, только что выплывшей на небосвод, было более чем достаточно, чтобы различить тропинку и по ней выбраться к Санто-Доминго.

Мне по-прежнему было нисколько не страшно, так что поначалу казалось – потребуется сильно напрячь воображение, чтобы пробудить в душе страх мучительной смерти. Не важно, сколько лет мы прожили на свете: ночь, осеняя мир тьмою, приносит с собой все те страхи, что гнездятся в нас с детства. И чем темней становилось, тем неуютней я себя чувствовал.

Я был один в чистом поле, и, если бы закричал, никто не отозвался бы мне. И вспомнилось, как едва не лишился чувств сегодня утром. Никогда, никогда в жизни я не испытывал еще такого сердцебиения.

А если бы я умер? Стало быть, кончилась бы жизнь – таков самый логичный вывод. За то время, что я следовал путем Традиции, мне уже не раз приходилось говорить с духами. Я был абсолютно убежден в существовании жизни после смерти, но мне ни разу не пришло в голову спросить, как именно совершается переход из одного измерения в другое. Как бы ни был подготовлен к этому человек, это должно быть ужасно.

Если бы я умер, к примеру, сегодня утром, ни малейшего значения уже не имели бы Путь Сантьяго, годы учения, тоска по близким, деньги, спрятанные на поясе. Я вдруг вспомнил цветок в горшке, стоявший на моем письменном столе в Бразилии. Он продолжал бы существовать – и он, и все другие растения на свете, и автобусы, и зеленщик на углу, всегда продававший свой товар втридорога, и телефонистка, сообщающая номера, которые не значатся в справочнике.